Из глубин моей души и памяти

И, только Вадим зашел в комнату, как услышал, что пришел Коля, и, как ни странно, бухнулся спать. Стихло все и в соседнем дворе.

А утром, проснувшись рано по привычке, хотя сегодня можно было никуда не спешить, Вадим вышел во двор и увидел Катю, закрывающую ворота.

– Только часик и поспал…, тихонько выскользнул и умчался, наверное, со всей честной компанией, потому что и рюкзак прихватил, и палатку, и лодку надувную…как я уже устала от такой жизни, – Катя села на веранде, подперев голову руками.

Просто от того, что не знал о чем говорить с Катей, Вадим ушел в редакцию. План-задание на эту командировку было им перевыполнено, и даже в запасе осталось много информации и интервью для будущей работы.

Эффектно потирая руки и засучивая рукава, он спросил у Шухрата:

– Могу ли я чем-то помочь братскому узбекскому народу? Мне сегодня совершенно нечем заняться.

– Как вовремя ты протянул нам руку помощи! – воскликнул ответсекретарь, – у нас сегодня корректор заболела как раз на русском тексте, и я просто зашиваюсь. Помогай, брат.

Как только парни закончили правку номера, в кабинет вбежали взволнованные милиционеры.

– Мы к вам с очень плохой новостью, ребята. Коля разбился на машине. В ущелье, возле пионерского лагеря его машину обнаружили пионеры, шедшие в поход. Алена была за рулем, они с Колей мертвы, а их гости – в реанимации…

Жуткая тишина повисла в кабинете. Громко стучали часы. Вадим схватил пиджак и выбежал из редакции. Краем глаза увидел он машину «Скорой помощи», отъезжавшую с соседнего двора.

Ворота были нараспашку и с двух сторон на скамейках сидели люди. В доме раздавались душераздирающие вопли. А у соседей, напротив, было очень тихо.

Вадим решил, что надо поддержать родителей Алены и зашел к ним во двор. Там тоже все двери были распахнуты, и в самой дальней комнате, откуда еще вчера доносились песни, сидела, сгорбившись, пожилая женщина и тихонько плакала.

– Проходите, Вадим, присаживайтесь. Извините, получилось, мы Вас знаем, а Вы нас нет. Дима мой в больницу попал с инфарктом, а я вот, видите, держусь. Старшая дочь с зятем хлопочут обо всем. А со мной только внученька, – в комнату вышла белокурая девочка лет десяти, похожая на Алену и подала бабушке лекарство.

– Мы с Димой очень долго не могли родить второго ребеночка, все мальчика ждали, да не получалось никак. Я в школе преподавала, а Дима был заведующим районным клубом. И, как парадокс, когда наша Виктория вышла замуж и уехала в Тулу, случилось чудо. Я забеременела, и, нисколько не сомневаясь, что будет мальчик, родила в сорок четыре года. Мы слишком баловали нашу Аленушку. Ей никогда и ни в чем не было отказа, и вот он, результат. Мы даже не рассказали Диме обо всем, он думает, что доченька в реанимации, все просит врачей повидать дочь. И на пенсию он ушел рано из-за своего слабого сердца, а теперь не знаю, как перенесет эту трагедию. Осколок у него возле сердца, с войны еще, а операцию делать не рискуют.

–Екатерина Михайловна, – тихонько окликнули хозяйку с порога.

В комнату вошли молодые люди, человек двенадцать и поставили венки в угол.

Девушки, вытирая платочками слезы, присели рядом со своей первой учительницей…

Понимая, что теперь Екатерина Михайловна не будет находиться в доме одна, Вадим прошел в дом Коли и Кати. Там уже воцарилась тишина. Женщины плакали на веранде, а Колю уже готовили к выносу. Двоюродный брат Коли, поздоровавшись за руку с Вадимом, сказал, что он может принять участие в похоронах, которые состоятся через час. Чтобы не толпиться в комнате, Вадим вышел на улицу и тут, рядом с ним оказался Шухрат.

–Ты, как всегда вовремя, брат, а то я не знаю, как себя вести. Почему похороны так быстро?

–Чего ждать? Мусульманин при жизни всегда готов к встрече с Аллахом, поэтому и хоронить стараются в тот же день. Мужчин отдельно, женщин не пускают на кладбище в день похорон. Гассалом, наверное, будет Набиджан?

–Что спросил ты, я ж ничего не понимаю?

–Ой, прости. Омывать тело доверяют ближайшему родственнику. А Набиджан его двоюродный старший брат и будет Гассалом. В специальном помещении при кладбище, куда на носилках с крышкой принесли завернутого с головой в ткани Кобула, провели обряд очищения и омовения покойного. В могилу его опустили ногами вниз. Имам при этом читал молитвы. Гроба не было, а могила была выложена жженым кирпичом, это чтобы дикие животные не осквернили могилу, объяснил Шухрат. Потом над холмиком поставили табличку с информацией об умершем. Мужская процессия с опущенными головами и руками, скрещенными на поясе, будто в поддержку халатов, молча побрела обратно в город.

Совершив вместе с родственниками покойного молитву, многие разошлись по домам. Только узкий круг людей остался за столом помянуть погибшего. Спиртного на столах не было.

Вадим попросил Шухрата проводить его до гостиницы, но тот категорично настаивал переночевать у него. Шухрат жил один в двухкомнатной квартире в ста шагах от редакции.

– Вот потому и полнею. До работы близко, на работе больше сижу, спортом заниматься некогда, – виновато улыбался Шухрат, понимая, что сейчас вообще не до шуток.

– А я думал, ты женат и детей штук десять, – также вяло улыбнулся Вадим.

– Нет, дорогой, пока Аллах миловал. Я ж тебе давно хотел предложить спокойно жить у меня, но знал, что тогда Коля сильно обидится. У нас так принято. Закон гостеприимства в Средней Азии соблюдают строго.

Молодые люди не заметили, как за неспешной беседой опустошили бутылочку коньяка, вкусно пахнущего гранатом в помин Коли и Алены.

Два дня Вадим помогал Шухрату на работе. Обещал он Екатерине Михайловне, что поучаствует в похоронах Алены. И твердо решил в тот же день уезжать из города, оставившего в его душе столько несовместимых друг с другом, ощущений.

Алену хоронили с какой-то пугающей и холодящей душу, помпезностью. Она лежала вся в белом и белая, как снег, а за гробом несли белую фату и множество ярких и дорогих венков. За процессией ехала машина «Скорой помощи»,

– Значит, отцу все же рассказали о происшедшем, – тихо сказал Шухрат, идя рядом с Вадимом. А у последнего в голове вдруг родились стихи:

С тобой сегодня уж прощаюсь,

Я как с ушедшей навсегда.

Ты мир навеки покидаешь,

Ты не вернешься никогда.

«Не верю», – крикнет громко кто-то,

«Молчите», – тихо им скажу,

Сдержу я сердца рвущий клокот

И в горле стон своем сдержу.

Тебе ведь только восемнадцать

На прошлой стукнуло весне,

И в эти, только «восемнадцать»,

Погибла ты – не на войне.

Нелепо, глупо, в суматохе

Ты жизнь напрасно прогуляла,

В автомобильной катастрофе

Старуха – смерть тебя застала…

Ушла из жизни рано ты,

С тобой сегодня я прощаюсь,

Кладу на гроб тебе цветы,

Ты мир навеки покидаешь.

«Странно, это как будто не от меня стихи, ну да ладно», – подумал Вадим, когда уже закапывали гроб. Тем временем с погодой стали происходить, невиданные доселе, изменения. Поднялся страшный ураган, в лицо швыряло пыль, ветки и мелкие камешки. Хлынул дождь, казалось, желающий смыть из памяти людской все недавние события. Внезапно он прекратился, когда добрая половина народа уже ретировалась в автобус . На ярко-синем небе вспыхнула радуга. Вадим и Шухрат, медленно выйдя из ворот кладбища, хотели идти пешком, но их окликнул водитель редакции, которого специально отправили разыскать украинского гостя.

Так и не добившись от водителя внятного ответа, Вадим в недоумении вошел в здание редакции, и, забегая в кабинет главного редактора, ожидал чего угодно, только не того, что увидел. Перед его изумленным взглядом вдруг предстала его любимая Аленка…

– Родная моя, как ты тут оказалась, как нашла меня, – наконец-то, хоть одна радостная весть за последнее время, да еще какая!!!

– Ну, я же всегда знала где ты находишься, а ты, оказывается, тоже знал, что я взяла отпуск. Я на работу сегодня звонила.

– Молодежь, за хорошую новость у нас на Востоке «суюнчи» дают, знаете, что это такое? – засмеялся редактор.

– За хорошую, ничего не жалко! Держите, Икрам Камалович, на добрую память об украинском писаке, – весело парировал Вадим, доставая из кармана красивый паркер в футляре.

И тут в дверь протиснулся Шухрат, доложив, что он вещи привез, которые Алена на вокзале оставила.

Немедленно были заказаны билеты на самолет, организован прощальный ужин в дружном коллективе и, счастливые молодые люди, переночевав у Шухрата, улетели на Черное море. Вадим, наслаждаясь заслуженным отдыхом, просто летал от счастья. Выполнял каждое желание Алены и как бисер, метал искрометный юмор к ногам своей возлюбленной.

Греясь на теплом осеннем солнышке, он вспомнил Колю и подумал:

«Правду ведь говорят – любовь слепа!»…

Долго еще Вадим вспоминал эту историю. Все-таки, это была самая незабываемая командировка в его журналистской деятельности.

Спустя несколько лет, опытный тележурналист, Вадим Андреевич Одинцов, находясь в составе иностранной делегации в Узбекистане, случайно встретился с Катей. Она нисколько не изменилась внешне, только стала выглядеть увереннее.

«Положение обязывает», – пошутила женщина за чашкой кофе. Родители Коли помогли ей освоиться в Ташкенте и устроили на работу в правительство республики. Дети уже взрослые и Катерина гордится их успехами и живет их счастьем.

Вадим, в свою очередь, так разнежился нахлынувшими воспоминаниями о своих детях и Аленке, что толком не расспросил Катю обо всех остальных.

– Ах, вы, хитрули, думали, что исчезнете из нашей жизни и мы так о вас ничего и

не узнаем, – раздался за спиной знакомый голос. Шухрат хлопнул по плечу Вадима, – пошли в зал, коллега, работать пора. И Икрам Камалович там.

– Ну и ну, сыщики, никуда от вас не спрячешься, – крепко обнял друга Вадим…

Август 1983 года

Что рассказать тебе про Азию,

про лица добрые, открытые

про теплых чувств многообразие,

про страсти, климатом привитые?

Я расскажу тебе про утро,

когда звучит в ушах призыв,

в мечеть зовущий, и попутно,

в душе все чувства пробудив.

Я прошепчу тебе про вечер,

про знойный вечер у воды,

как ветерок щекочет плечи,

пощады просит у жары.

Я расскажу про крики чаек

над быстрой речкой, под скалой…

Про то, как я сейчас отчаянно

хочу попасть туда с тобой!

Октябрь 2007 года

Скажи, мы изменились в эти годы,

когда нас чувства трогают, лаская?

И по-иному радует природа:

палитра красок яркая такая!!!

И вот уже не хочется ругаться,

ведь все вокруг прекрасней и добрее.

И Ангелы нам будут улыбаться,

чтоб стали мы и проще и мудрее …

Ноябрь 2007 года

Говорят, что влюбленные светятся сильно,

ярким светом, тепло и любовь раздающим.

Да, я знаю, что счастье могуче, всесильно

человека украсит и сделает лучше.

Может быть, говорить и не стоит об этом,

но так хочется, чтоб эта нить не прервалась,

что связала нас добрым, невидимым светом

и в подарок с небес нам с тобою досталась.

Ноябрь 2007 года