Золотой воскресник

Люся решила подарить внуку микроскоп.

Лёва спрашивает:

– Зачем ему микроскоп?

– Рассматривать!

– Кого???

– Своих микробов, – отвечает Люся. – Потом, к ним клопы захаживают, тараканы. Ты сам хоть раз в жизни заглянешь в микроскоп. Как это – не интересоваться микромиром? Так ты скажешь: “И что там рассматривать-то – в телескоп?..”

* * *

Артист Георгий Бурков озвучивал Дикобраза в моем мультфильме “Корабль пустыни”.

Потом мы взяли такси, и все это время, пока нам было по пути, он мне рассказывал случаи из своей актерской жизни.

– В восьмидесятых на съемках в Чехословакии денег мало давали. А я купил себе шпигачик и бутылочку коньяка. Сижу в фургоне, ем, пью. Ребята заглядывают: “Жор, ну как тут коньячок?” – “На, попробуй!” Все ведь экономили…

* * *

– Как Коля Волков будет играть Отелло? Как будет душить Дездемону? – удивлялся Георгий Бурков. – Он сам-то еле живой…

* * *

Про мультфильм “Корабль пустыни”, снятый по моему сценарию режиссером Ольгой Розовской, блистательно озвученный великими артистами Георгием Бурковым, Михаилом Кононовым и Натальей Теняковой, Фёдор Савельевич Хитрук сказал, что он получился до того глупый, что даже смешной.

* * *

Бурков озвучивал прагматичного Дикобраза, Тенякова – нагловатую Черепаху, а Кононов – воздушного, восторженного Тушканчика. Нет, он не озвучивал. Он стал Тушканчиком, тонким, нервным, взволнованным! Сияющая улыбка, нежно-розовая рубашка в желтый квадратик, широкий ковбойский ремень с железной пряжкой со скрещенными кольтами – на обычных брюках, вдрызг изношенный пиджак фантастического покроя с многочисленными складками на спине. И на карманах шерстяного пиджака – ситцевые кантики в цветочек – жена пришила, чтобы не обтрепывал.

– Хорошо у тебя, Мишка, идиоты получаются! – восхищался его гениальной игрой звукорежиссер.

* * *

– Миш, дай реакцию на удар по голове!

– Ёбс! – радостно и звонко воскликнул мой Тушканчик.

* * *

Прислали предложение “Муж на час”. Я обрадовалась, думала – подразумеваются цветы, шампанское, театр, влюбленные взгляды… Оказывается, это касалось текущего крана… развески картин!..

* * *

Лёня выходит из Пушкинского музея, слышит звуки музыки – что такое? Смотрит, сидит охранник и играет на губной гармошке.

– Прям фашиста напоминает – во всем черном и на губной гармошке! – рассказывал Тишков.

– И что, хорошо получается?

– Ну да. Нормально…

* * *

Писатель Валерий Воскобойников вспоминал, как в питерском журнале “Костер” готовили к публикации повесть Юрия Коваля “Пять похищенных монахов”. А в этой повести сообщается, что в городе Карманове делают бриллианты.

Вдруг в цензуре задержали тираж. Воскобойников, служивший в то время зам. главного редактора, побежал разбираться. Ему объясняют:

– Нельзя называть город, где производят бриллианты.

– Да это придуманный город, – объясняет Валерий Михайлович. – На самом деле такого города нет!

– А бриллианты?

– И бриллиантов нет!

– А вы можете написать расписку, – спросили Воскобойникова, – что тут все выдумано от первого слова до последнего?

– Могу.

Так вышел “Костер” с “Пятью похищенными монахами” Коваля.

* * *

– Особенно я люблю бездонные произведения, – говорил Коваль. – “Чистый Дор” или “Куролесова”… “Куролесов” пока не окончен. Может быть, я еще одного нахулиганю.

* * *

– У меня в загашнике тридцать-сорок шикарных начал, – говорил Юрий Осич, – и я в любую минуту могу их продолжить, только ущипни меня за задницу!

* * *

В редакции журнала “Мурзилка” празднуем Новый год. Собрались детские писатели, художники, пир горой. Патриархи – поэты Роман Сеф, Ирина Токмакова, Яков Аким, главный редактор Татьяна Филипповна Андросенко восседают за отдельным столом. Я пристроилась к ним на край скамеечки, подняла бокал и так искренне, от всей души говорю им:

– Здоровья! Здоровья! – и упала под стол.

* * *

Познакомила писательницу Аллу Боссарт с поэтом Романом Сефом и его женой. Жена Романа Семёновича протянула руку:

– Ариэлла.

– Ариэлла!.. – мечтательно произнесла Алка. – Боже мой! Если бы меня звали Ариэлла – вся жизнь у меня была бы другой…

* * *

Когда у Дины Рубиной вышел роман “Синдикат”, Бородицкая расстроилась, что там все про Москвину да про Москвину, а про Бородицкую ни слова.