– Не возражаете, только один звонок.
– Звоните, разумеется, не возражаю.
Повернувшись к столу вполоборота, Мария набрала
номер Жанны и, когда та ей ответила, она возмущенно начала:
– Подруга, ну ты даешь! Продала мне какую-то дрянь и, думаешь, я не замечу? Нет, ты послушай меня: твоя тушь растекается и, причем, сильно. Как я могу в люди выходить, а вдруг бы я в бассейн пошла? Опозорилась бы, а тебе хоть бы хны, тебе главное деньги, да? А как же наша дружба? Я очень недовольна! Ты меня поняла? Нет, ты мне скажи, ты все поняла?
Дождавшись на другом конце утвердительного ответа, Мария отключила телефон. Во время своего разговора она заметила, как Табов что-то бросил в ее бокал.
«Рыбка клюнула», – ехидно подумала она и, повернувшись к столу, сообщила:
– Представляете, она еще и не верит, что дрянь мне подсунула! Я ведь могу и послать ее ко всем чертям, она что, одна такая?
Следующий вопрос застал Сомову врасплох:
– Маша, вы кого-нибудь в этом зале знаете? Может, друзья или знакомые какие.
– Да нет, никого не видела, – она начала озираться по сторонам. – А что случилось, почему вы об этом спрашиваете?
– Просто один товарищ не сводит с вас глаз, – он кивнул в сторону барстойки.
Мария медленно повернулась в указанном направлении и обмерла. На нее пристально смотрел сослуживец Константина, и было совершенно очевидно, что он ее узнал. Собрав всю волю, она также медленно повернулась к Табову, и лукаво прищурив глаза, предположила:
– Не вы ли говорили, что я «самая-самая», так он видимо тоже так решил. Или вы думаете я не могу просто понравиться?
– Да упаси господи, чтобы я так думал! Просто решил, что ваш знакомый. Что ж, если это всего лишь поклонник, пусть смотрит, а мы еще немного выпьем и, конечно же, за вас.
– Нет, я так не согласна, должен же хоть один тост быть за вас, – возразила Маша и потянулась к бутылке. – Я лично поухаживаю за вами.
Она взяла шампанское и, наливая его в бокал Табова, наклонилась вперед так, чтобы опрокинуть свой. Этот трюк она проделывала много раз в своей жизни, поэтому он был четко отработан и не вызывал сомнения.
– Вот черт, какая же я неуклюжая! – Мария быстро поставила свой бокал в исходное положение, оставив тем самым в нем немного напитка. «Для экспертизы достаточно», – решила она и начала осматривать свой наряд. – Испортила новую блузку, но ничего, сейчас пойду, замою, и ни одного пятнышка не останется, а заодно, косметику поправлю. Вы тут не скучайте, я скоро.
– Надеюсь, – не срывая раздражения, процедил сквозь зубы Табов.
Оказавшись в дамской комнате, Мария огляделась: несколько девушек курили и о чем-то беседовали, двое подкрашивали губы у зеркала.
«Нет, сюда они не сунутся, слишком много свидетелей. Интересно, Жанна позвонила Лескову? Надо проверить».
Она достала телефон и набрала ее номер. Услышав знакомый голос, задала один единственный вопрос:
– Ты позвонила?
Получив утвердительный ответ, отключила телефон и убрала в сумочку. Ждать оставалось недолго.
«Если Жанна передала правильно всю информацию, группа захвата появится с минуту на минуту. Но надо продержаться эти минуты, надо найти причину, чтобы отказаться от шампанского. В бокале есть остатки напитка и того, что мне подмешали, а также есть свидетели нашей милой встречи. Кстати о свидетелях, как же мне объяснить Косте и его знакомым, что я тут делала? Если Костя и поверит мне, то что же его коллеги будут обо мне думать? Вот влипла…
Намочив для вида блузку водой, Маша вернулась в зал. Все были на месте: Табов, Костин коллега у стойки, но нигде не было Силкова.
– Все нормально? – встретил ее вопросом охранник.
– Да, нормально.
– Маша, не надоело вам здесь еще? У меня предложение: может, рванем куда-нибудь. Мне сейчас друг позвонил, в «Сигме» концерт интересный намечается, какая-то группа известная приехала, забыл название, не важно. Как вам такой расклад?
– В принципе, я не против. Что, прямо сейчас ехать? – Маша растерянно посмотрела вокруг, надеясь среди посетителей увидеть капитана Лескова.
– А что тянуть, поедем, пока концерт не начался, – он встал и выжидающе посмотрел на Машу. – Идемте, не пожалеете.
Ничего не оставалось делать, как подчиниться обстоятельствам: Мария встала и направилась к выходу.
На улице было шумно, – какая-то компания молодых людей устроила разборку прямо на площади перед рестораном.
– Моя машина рядом с вашей, – Табов шел к стоянке.
– Поедем на моей, – предложила Маша.
– Нет, вы выпили, вам нельзя за руль.
– Но вы тоже пили, – попыталась возразить Сомова.
– Я в отличие от вас не опьянел, тем более, женщина за рулем – это потенциальный убийца. Уж извините, но это мое мнение.
Они остановились у машины Табова, которая была припаркована так, что полностью перекрывала выезд для Машиного автомобиля.
– Вот видите, вам никак не выехать, пока я не отгоню свою тачку. Мне и карты в руки, садитесь, не упрямьтесь.
Маша еще раз оглянулась, – все было по-прежнему.
– Поехали, – согласилась она и открыла дверцу «Крузера».
Но сесть в машину ей не удалось: от резкого удара по голове она потеряла сознание.
* * *
Очнувшись, Маша попыталась встать, но ударилась обо что-то головой и вернулась в исходное положение. Положение это было крайне неудобным, так как позволяло находиться лишь в скрюченной позе на боку. Оценив комфорт передвижения, а это было именно передвижение, Мария поняла, что находится в багажнике движущегося автомобиля.
«О боже, – простонала она, – вот это влипла. Какой позор, если кто-нибудь об этом узнает, – я не переживу. Это же полная утеря формы, полная дисквалификация. Хорош мерзавец, но где же он был, почему я его не заметила?»
Маша поморщилась – очень болела голова – и начала мысленно воспроизводить последний разговор с Табовым.
«Так, мы спорили, в чьей машине ехать, потом он настоял на своей. Решили в его. Табов находился передо мной, значит, ударил все-таки Силков. Молодец, хорошая работа, а главное бесшумно и точно. Так, а если серьезно, то это все равно „прокол“. Недооценила я противника, но ничего, главное не позволить подобного во второй раз. И куда же мы едем?»
Маша попыталась что-нибудь разглядеть в узкой щели неплотно закрытого багажника, но ничего не получилось, – на улице было слишком темно. Она прислушалась: кроме звука ее личного такси, ничего не расслышала.
«Странно, почему нет городского шума? Неужели мы…»