– Так мы все, по сути такие – сироты. Мы ж ничего про наших предков не знаем, во что они верили. А вот они верили, что не мы одни такие великие живем на этой планете, вот земля – велика, она прокормить может, без нее – гибель. Поэтому уважали и относились с большим почтением. Ты думаешь просто так хороводы водили? Это вам не современная дискотека…

– О, ты даже про дискотеки знаешь?

– Ну ты прям совсем… Я много чего знаю, мы ж в города соседние ездим, я пшеницу, да и не только, ращу, товар продаю, а технику, одежду и часть продуктов, думаешь, где покупаю?

– Принято. А то вы своими обрядами мне совсем мозг запудрили, я уж думала, хана, староверы настоящие, едят коренья и мясо, что сами вырастили и забили.

– Нет, конечно. Чтоб мать свою любить, тебе не надо коренья есть. Но элементарно любить ее и уважать – главный залог мира и спокойствия в семье.

… А ведь он неглупый, правильно говорит. Но от темы уходит.

– Мы отвлеклись, философия – хорошо, но для работы моей – маловато.

– Ошибаешься. Это для всех – основное. Без этого дальше не пойдешь. А мы уже почти луг прошли, а луг, опушка для предков – знаковое место. Это граница. Готова ее пересечь?

– Мне б страшно было лететь в Штаты без паспорта, шансов вернуться живой – мало. А уж в лес, если, правда, не в глухомань, я идти не боюсь. Да и ты тут не первый раз, если кто на нас выйдет, ты ж знаешь, как с ним справиться, столько лет здесь. И живой. Так что мне бояться нечего.

– Бояться надо не только врагов видимых.

– А не видимых я не боюсь.

13.

«Маша, поторопись, пора, время настает…»

– Ты о чем задумалась?

– Да так…Странное место ваша деревня. Я иногда как отключаюсь и голоса слышу, картинки иногда вижу. Глюки, понимаешь? Аж страшно.

– Ну вот, а говоришь, что не боишься того, что не видишь.

…Как-то совсем не романтично. Я себе эту прогулку по-другому представляла. Мол, будем идти, травинка во рту, я, как дура, в сарафане и с причепленной косой, он такой деревенский мачо, в рубахе с орнаментом, идем такие… Он мне свои бредни чешет. Потом у нас легкий флирт, ну красивый этой Витек, прям не могу. Потом расстаемся и еще дней пять так весело тусим, я уезжаю, потом его вспоминаю. Он в меня влюблен, все нормально…

– Маша, мы пришли…

– Еклмн! Это что ж такое получается? Избушка на курьих ножках? Ну прям очень похожа! Только черепов нет. Ничего нет такого, чем нас в сказках пугали. Жутковато, я хочу тебе сказать. Кто ее сколотил?

– Я тебе все позже расскажу. Нам туда войти надо. Пойдем?

– А нафига? Как-то я не готова. Давай со стороны посмотрим. Или ты дверь приоткрой, я загляну, мне для работы достаточно вполне.

– Нет, надо зайти.

…Чот мне это не нравится. Чо он меня тянет туда? Ладно изнасилует, я переживу, может, даже где-то это рядом с моими планами. А если грохнет? Кто меня тут искать будет?

– Маша, пошли. Доверься мне. У тебя нет выбора.

– Не толкай меня, я сама, добровольно. Блин, Витя, я с тобой больше не пойду, нафиг мне такая работа. Нафиг эти деньги. Ничего уже не хочу. Ладно, прощай, баб Дуся, мама, папа, куры мои…

– Хорош причитать, убивать я тебя не собираюсь, если б захотел, то не предупреждал бы Евдокию Васильевну, куда мы идем.

…Слава тебе господи, обещаю в тебя верить. Может, это деревенский романтик? Боже, тут темно, пахнет сыростью, плесенью, мох торчит, места нет вообще. А он куда лезет? Зачем он здесь?

– Слушай, мы не помещаемся…

– Поместимся.

Господи, походу романтик а-ля деревня, так бы и сказал, что кровь взыграла при виде городской чикули. Он уже всем телом на меня навалился, у меня сейчас сердце выпрыгнет от волнения, все, у меня голова кружится, господи, что происходит, это гормоны? Избушка моя кружится, я уже стен не вижу, растворяются будто, темно… еще темнее стало…

– Прости, Машка, Машенька, прости, но уже времени нет тебе все вспоминать, ты сильная, справишься, просто постарайся найти тайник. Наш, который мы сделали, они нашли. И перенесли в другое место после того, как косу тебе помощники их уничтожили, память твою стерли. Я приду к тебе на помощь. Но не сейчас. Я найду тебя на Купалу. Она скоро уже. Прощай, Маше…

14.

…Епсель… где я? Сено? Какое ж оно… неприятное, что ли, жесткое, колет, во все места лезет, а я думала, что оно как мягкое облачко, что это очень романтично. Куда ж романтичнее. А что я здесь делаю? Пипец мне страшно. Как я сюда попала??? Я вообще ничего не помню. Где моя Дуся? Витек… Гад такой, связалась с ним на свою голову.

– Кто здесь?

…Господи, кто там дышит? Надеюсь, не медведь, от него не убежать. Боже, это ж как в моем сне… Там я бежала. Мне страшно открывать глаза, прям за ухом кто-то дышит… Мамочка, помоги! Дуся, помоги! Я не знаю, что мне делать!

«…Успокой голоса в голове, тогда услышишь голос земли. Приложи руки к ней. Она подскажет. Поверь в то, чего не существует…»

– Легко тебе, Дуся…

…Руки к земле, хорошо, пусть руки к земле… Успокоить голоса… Да как же, елки, это сделать??? Я сейчас вспомню, просто вспомню что-то из детства… Просто какой-то кусочек. Я ж по этой земле бегала все детство…

«…Маша, хорош лежать, пора нам уже, тебя Фекла зовет, говорит, дитя ее надо понянчить, у тебя хорошо получается, она ж у них слабая родилась, висит на волоске. Надо идти.

…Я вот сейчас у земли спросила, уйдет ли она к ней, малышка Феклина, не отправится ли внучка вслед за дочкой… Я вздох под рукой почувствовала. Тоскливо мне стало. Но не конец это. Я много позже ее спасти должна. Странно, не знаю, о чем это. Пока не знаю…»

– Баб Фекла, бедная наша… Вот ее что к земле потянуло. Мне идти надо. Бежать надо. Время у меня поджимает. До ночи успеть что-то сделать. А потом Купала. Так Витек сказал. А у меня выбора нет, приходится верить, что он меня найдет.

15.

… Как же тут мрачно… Как страшно, хоть плач. Пусто так, поле такое… бесхозное, все заросло. А вон дом вдалеке. Ноги к нему бегут, наверное, туда и надо. Забор покосился, или как там его зовут. Двор весь в траве. Явно никто не живет… Постой, а кто плачет?

– Тук-тук, есть, кто дома? Войти можно?

…Как же скрипит дверь. Походу никто мне «вэлкам» не скажет. Фух, выдохнула, пошла… О боже…

– У вас ребенок плачет. Сильно плачет… может, вы его на руки возьмете? Ему легче станет. Он походу давно плачет, вон, из сил уже выбивается.

…Что ж за матери пошли. Стоят как вкопанные, глазами печальными смотрят. Ладно наши, современные, не але, привыкли, что за них все всё делают, а они только стонут и воют, как им тяжело, но тут-то все по-другому должно быть…

– Ладно, вам пофиг, стойте, у меня сердце кровью обливается, дитя уже как тряпка, еле дышит. Не плачь моя деточка… Ой, это девочка, такая милая, ты ж моя хорошая… Как ее зовут?

Вот гадина, молчит… Да фигушки, ты у меня будешь ребенком заниматься.

– А знаете, что, подержите-ка пока ребеночка, я сейчас за дровами сбегаю, а то тут дубачина, несмотря на лето. Прям бррр… На-те…

Чтооооо…. Что…. Что это такое…. Она мягкая…. Воздух…

– Неееет, Господи, отец наш небесный, спаси и сохрани! Что ж я ни одной молитвы-то не знаю, даже помолиться не могу. А ребеночек живой. Баб Дуся, что мне делать… с ними? Ноги не несут, у меня сейчас сердце остановится…

«…Баб Фекла, я пришла, где Аксинья? …Машенька, поздно, небось, она еще дышит, но это уже все, как последние вздохи. Мать к себе зовет, небось… Не оставила мне кровинушку. Сама ушла, и дитя манит. …Погоди, бабушка, дай мне ее на руки. А ты, Витька, беги к бабе Дусе, пусть тесто делает и сюда бежит. Остыла печь? Жара нет, хорошо, авось успеем. Авось успеем.

…Баба Дуся, выкупай хворь у Феклы за монетку, а я пока в тесто наша Аксю помещу. Вот так, вот так, а ты дыши, маленькая. Сейчас мы тебе поможем, все, что с мамкой не долечила, все, чего сильного не набралась, от печки-матушки возьмем.

Баб Дуся, я мала еще, не могу ребеночка запечь, я ж не мать еще, рано мне. Ты в печь ее клади, пусть тепло ее согреет, хлеб запечет, хвори спалит…»

– Так это ты, Аксинья? Тебе ж лет 10 должно быть, а ты младенец. А теперь я такая, что и матерью могу быть. Ну держись, милая, мне надо печь затопить, потом огонь потушить, как же все сложно, зачем так все сложно! А времени нет…

16.

…Что-то не то мне сейчас в голову идет. Как же я печь истоплю? Да никак: ни дров, ни спичек, да и пока они прогорят, помрем мы с Аксиньей вместе. Господи, бред какой-то.

– Что мне делать? Ладно, я постараюсь поверить, что я тебя вижу, что ты существуешь. И если я тебя вижу, и это твой ребенок, помоги мне. Как мне спасти ее? Ты куда смотришь? На печку? Да не успею я ее истопить, спичек нет, я ж не курю, да и в сарафане карманы не предусмотрены. И тесто я тебе как сделаю? Машешь головой… Капец, как мне это все понять? Так… руками показываешь на печку?

«…Я тебя сейчас догоню, Машка, убегай! …А вот и не догонишь, я уже почти до печки добежала! Уже почти спасена. Чур меня, чур! Все, коснулась ладонями!»

…Так, ладонями к печке… Хорошо, просто сделаю и все. Все, Акся, держись… Господи, опять голова кружится, не провалиться бы куда. А печка-то непростая… У меня мурашки по коже бегут. Опять голоса в голове. Чур меня, чур меня… Чур? Что это?

«… Пращур, предок наш. Запомни, Машенька, печка в доме – центр нашего дома, центр нашей Вселенной, она дух предков хранит, они наши помощники, призови их на помощь, и они придут. Но не ко всем, а только посвященным, кто чувствует, кто прошел обряд. …А я когда его пройду? …Мала еще, надо подрасти, когда будешь готова, сможешь пересечь грань между мирами. Ведуньей станешь, ведать истину будешь, тайны узнаешь, сохранишь их, и передашь тем, кто готов к ним будет. Это есть твоя важная миссия, но всему свое время…»

– Так вот это что за избушка… Теперь-то я поняла… Чур меня, помоги Аксинью спасти и выбраться отсюда. Я просто поверю в то, чего не существует. Просто поверю…

«… Ножки к печке… родить ребеночка снова надо, а после предкам на порог положить…»

– Так, ножки к печке, чур Аксю, чур, помогите предки нашей девочке… Дайте ей сил справиться. Родить заново… Полезай, милая, под подол, больше идей нет… Я сейчас ворот развяжу, и достану тебя, словно бы и родила. А теперь на порог. Так вот, почему на нем стоять нельзя. Там дух предков…

– Вот вам ребеночек, заново рожденный, с предками, их силами соединенный, оставьте ее в мире живых, перестаньте держать на распутье между мирами…

…Моя ты маааленькая, щечки-то порозовели, улыбаешься, ну все, ну все, жива, спасена. Куда ж мне ее теперь девать-то? В люльку? Хорошо, кладу. И что потом? Уходить? Ты мне на дверь показываешь? Ну ладно… пошла… все, отвернулась и пошла… Нет, ну не могу так, я ее заберу, с собой понесу, Витьку покажу. Ой, а где она? Люлька-то пустая! А ты улыбаешься… Значит, все хорошо… У меня походу тут есть еще дельце. Что-то мне про тайник Витек говорил…

17.

…Я хочу есть, мне дико холодно, гудят ноги, голова вообще в хлам. Я ведь все понимаю, я в сознании, ладно б это был как сон, во сне хоть и страшно, но не холодно и желудок не ноет. Сейчас бы баб Дусины пироги… А она у меня походу непростой товарищ. Поэтому, наверное, и не стареет. И чуйка у нее была, что я приеду. А то птичка, птичка…

И вот куда мне идти, где тайник искать? А можно, интересно, сразу туда, где Купалу празднуют? Ну чо уже бродить? Хотя я вот сейчас сон свой вспоминаю, там же я в какой-то погреб полезла, что-то нашла. Походу без этого старья мне дороги назад не сыскать, а потом сяду и буду Витьку ждать, он, между прочим, сам обещался меня найти. Так и сказал: я тебя, Машенька, найду. Прости, мол, застранца… Но про засранца это уже моя интерпретация, потому что как по-другому назвать человека, который совершенно невинную жертву во все это впутал.

Я, кстати, реально сейчас сдохну от холода. Надо зайти хоть на секунду погреться, и лето на улице, и холод такой, что у нас и зимой-то только бывает. Ну не зимой, но прям осенью, когда мы курточки со свитерами пялим. Вот бы одеяло что ли какое, замотаться. Мож, в доме кто оставил. Надежда умирает последней… Пойду в еще одну дыромань, а вдруг…

18.

Вот даже стучать не буду. Явно тут никого. Я б если кого живого увидела, очень бы обрадовалась. Опаньки! Вот, кстати, Семеновна всегда нам говорить: прежде, чем что-то ляпнуть, подумайте. Вот и мне надо было подумать и поконкретнее сказать. Но что делать, думаю, что уже поздно назад отматывать, придется общаться…с мышкой)

– Вот знаешь, если б я тебя в реальной жизни увидела, у меня б была истерика. Самая настоящая. А сейчас даже не страшно, даже прям спокойнее стало. Значит, где-то есть еда, ты ж должна что-то есть. И, значит, место не совсем гиблое. А ты вот сидишь, смотришь на меня и не боишься. Докатились: меня даже мышь не боится. Видать, я совсем жалко выгляжу. Коса моя уже на соплях держится, голова помятая, волосы торчат, сарафан… вообще молчу. А как по-другому, я тут недавно ребеночка родила, представляешь. Ну это так, тебе можно рассказать, другим – нет. Меня, кстати, так внимательно давно никто не слушал. Маман живет в интернете, баб Дуся… Только утро вечера мудренее, Витька вообще только команды раздает… А ты вон как слушаешь. Может, ты мне еще и поможешь? Подскажи, куда мне идти? И если уж не тайник, то хотя бы еду и ковер какой-нибудь, покрывало помоги найти.

… О, поползла куда-то, смешная. Оглядывается. Пойду, гляну, куда ведет. Все равно делать мне особо нечего, сил у меня осталось часа на два максимум, вот так бездарно за какие-то возможные пятьдесят тыщ помру, лучше б ела свою пюрешку… Как бы я ее сейчас съела…

А она в погреб ползет. Ну не удивительно, еда ж вся там, тут бы и я сама доперла, просто с товарищем как-то веселее. Она, если что, меня и защитит. Больше ж некому. Смешно, чесслово… Темно так, неуютно, холодно, сейчас быстренько проверю и назад. Слушай, Мышка, надеюсь, ты знаешь, куда идешь. И фонарика нет, вот как раньше управлялись с таким хозяйством без всего – газа, света, воды в кране… Вот когда начинаешь ценить то, что у тебя есть…

Стоп, что за звуки? Боже, я сейчас от страха помру! Кто-то в избу зашел! И этот кто-то не похож на человека, переваливается с ноги на ногу, пыхтит, сопит… Только не плакать, только не плакать, а то он меня по всхлипывающему носу отыщет… хотя, если это медведь, он меня по запаху найдет, да еще и дверь в погреб открыта, если он голодный, то ничего меня не спасет. Вот и все, конец… Так бездарно закончилась моя жизнь… И вот она жажда наживы в действие, ради полтинника… так мелко продалась. Если выживу, то плевать я хотела на этих моих кур в фирменных шмотках с ног до головы, на тусовки… на «типо модно и типо стильно»… Есть в жизни поважней дела.

Мышечка, помоги, надеюсь, ты меня без слов понимаешь. Придумай что-нибудь. Ты ж с ним одного поля ягода, ну, ты понимаешь, что я имею ввиду. Он – не человек, ты – не человек, я тут в вашей связке совсем лишняя.

Ой, ты куда? Блин, ну так на меня посмотрела, словно понимает меня. Вылезла, пищит! А до этого молчала, я думала, что она совсем немая, а она вон как надрывается. А этот пыхтит… пыхтит… словно за ней по комнате бегает… лавку перевернул, да что ж там происходит? Но смотреть я не пойду. Надеюсь, мелочь моя победит, она ж юркая. Вот, что значит держать вес – против громады устоять можно, жирдяям тяжелее по жизни приходится. Так что завязываю с чипсами, я хоть не жирная, но это ж так бывает: раз, и жирная, и не заметил, как произошло.

Господи, какая ерунда у меня в голове крутится, меня сожрать через минуту могут, помереть могу страшно и дико, и никто не найдет, а я про чипсы и диету.

Так, тихо стало, не пищат, ни пыхтят… Увела, что ли, Мышка моя Мишку? Скоро стихами заговорю. Неужели еще один шанс у меня? Аж я про голод и холод забыла, посижу еще маленько тут, чтоб подальше вся живность разошлась и пойду искать выход.

Что там хрустит под моей попой? Еще не хватало в какую-нибудь яму провалиться. Лучше слезть. И проверить. А тут тайничок… Фу, как страшно ковыряться в темноте в сырости, пальцы все грязные, но любопытно же, а вдруг это тайник из моего сна?

– Сверток. Ну вот как это понимать? Он мне ведь снился. И я его вспомнила, когда только в деревню попала. Вот эту самую тряпицу… Витек сказал, что там карта, что ее надо найти. Может, карта меня из этой глухомани выведет, а то уже темнеет, мне реально страшно, и я даже примерно не понимаю, куда идти. Тут кругом – поля заброшенные, а вдалеке – лес, но что-то я не уверена, что в лесу найду дорогу. Там мною быстрее поужинают, чем здесь. Надо наверх подняться, а то совершенно ничего не видно, что там. Но похоже на ткань…

– И что же это? Где же карта? На ткани вышито… что-то непонятное, два треугольника, один в одном. Был бы Гугл или баба Дуся, они бы шустренько меня просветили. И столько мытарств ради вышитой звезды?

«…Этот секрет должен дождаться своего часа… Ты придешь за ним… Когда, бабушка? …Не скоро, но придешь, когда будешь готова. Он откроет тебе двери в нужный момент, станет твоей картой. …А как ею пользоваться? …Это звезда Велеса. Он соединяет все миры. Обладает великой силой, она откроет в тебе знания, если сможешь прочитать карту, сможешь разгадать его тайну…»

– Так это карта? Тааак… надо отключить голову, иначе я никогда не пойму. Просто довериться, просто поверить в то, чего не существует… Если б я еще знала, кто такой Велес… Но баб Дуся сказала, что знания придут… Если вернусь, я теперь даже не сомневаюсь, чем буду заниматься, я хочу понять, что закодировано в нашей памяти, я хочу понять, что предки нам передали, и чего мы не хотим замечать. Чесслово…

– Чур меня, печка, чур меня предки, помогите разгадать и понять… Ладонь с картой – к печке, ладонь с картой к печке… Ого, как она стала светиться, звезда Велеса… И меня кружит и уносит. Надеюсь, назад, в нормальную жии…

19.

…Люди поют, смеются… И как же мне тепло, как хорошо… Я в каком-то очень хорошем месте, однозначно…

– Эй, люди, вы кто? Вы из какой деревни? … Очень доброжелательные, разбежались прям ответить… Будем думать, что не услышали…

– О, Витька! Витюша, блин, как я рада тебя видеть!! Ехоу, все, могу быть спокойна! А, знаешь что, Виктор, ты вот меня в какую-то дыру закинул, а вот гляди, без твоей помощи выбралась. Ага, даже не смотришь на меня. Я понимаю, стыдно… Да ладно, я тебя почти простила… Отведешь меня домой, вообще мое сердце оттает.

– Маша, ты должна была уже вернуться. Время настает. Где же ты?

– Ты сейчас прикололся? Я тут, стою слева от тебя. Может, мне тебя палкой ткнуть, чтоб ты перестал свои плоские шуточки отвешивать. Я так вымоталась, у меня столько приключений – честно скажу, неприятных – было, что я сейчас совершенно не хочу шутить…

– Маша… Эх, Маша… Может, рано тебе было, может, ты еще не готова была. Но у нас не было выбора, время настало. Мне пора идти…

– Что значит, пора идти? Эй, куда! Ладно, я пойду с тобой, причем буду держать тебя за руку, чтоб ты никуда не улизнул. Можешь и дальше прикидываться… Ой! Ну нееет… ну, когда это закончится? Я воздух? Блин, я сейчас начну рыдать… Ну что за карта поломанная… привела куда надо, но вот не целиком, где мое тельце? Оно мне нравится, честное слово, обещаю больше его не ругать и не издеваться над ним. Чессло…

– Я просто пойду за тобой… Тем более мы идем ближе к костру, там хотя бы тепло и красиво. О, глянь, как поют… Красиво поют…

…Ой, Купала, Купаленка, ночка маленька…

– А, так сейчас праздник Ивана Купалы? Ничего про него не знаю, вообще, чистый лист. Вот мне сейчас даже стыдно, что я вообще ничего не знаю. Ни про печку, ни про порог, ни про ладони, чуры-пращуры… Ни, кстати, про избушку на ножках и опушку… Белый лист. Чистый. А ведь как там Витек сказал, как сироты мы… Наверное, прав он. Оторвались совершенно, дальше своего носа ничего не видим.

…А я не спала, золоты ключи брала, зарю размыкала, росу отпускала…

– Витя, а ведь красиво поют, и венки у них красивые, я вот тоже, может, такой хочу, но не могу. Ручек-ножек нет. Вот как так? Я все вижу, чувствую, слышу, а… вот как это понимать? Ты идешь и бурчишь себе под нос, хоть бы громче говорил, вдруг что ценное…

…Роса медовая, трава шелковая. Месяц увидал – ни слова не сказал. Солнце увидало – росу подобрало…

– А ты мне нравишься, Витя, если честно. Я вот сейчас могу говорить все, что угодно, ты меня не услышишь. Это и хорошо. Мне даже иногда хочется здесь остаться, не возвращаться в свой душный город, опять такая суета, каждый день куда-то бежишь, куда-то постоянно опаздываешь и постоянно куда-то не успеваешь… И все время ты должен быть таким, чтоб тебя выбрали, чтоб с тобой хотели общаться. А ты настолько зависишь от этого мнения, тебе так хочется, чтоб тебя выбрали, чтоб тебя позвали… Глупость такая. А тут все не так. А вот парадокс в чем: я ведь могу остаться, я не думаю, что кроме тебя, Витя, здесь парни есть приличные, прям вот уверена, ты тут как-то случайно затесался. Ну, к примеру, поженимся мы, но это ж помереть от скуки тут можно будет. И потом я и тебя перестану любить, и речку, и дом вместе с печкой и бабой Дусей. Буду думать, что она блаженная. Хотя ведь необязательно, вернувшись в свой город, вернуться прежним человеком…

– Совершенно необязательно…

– Ты слышишь? Ты все сейчас слышал?

– Нет, только последнюю фразу)

– А чего лыбишься? Имей ввиду, это я все гипотетически…

– А почему ты раньше меня не слышал? Прикидывался?

– Нет, я тебя сейчас еще не вижу. Но уже слышу. Потому что ты меняешься. Тебе надо завершить свой переход. Надо поторопиться, если не успеешь в круг зайти, за кругом навеки так и останешься.

– Звучит так себе…

– Тебя звезда Велеса вывела из другого мира. Но вернуться в этот можешь только ты. Послушай, Маша, послушай меня внимательно. Это самая сильная ночь в году, она может вылечить тебя окончательно, ты станешь другим человеком, если не испугаешься. Ведь когда двери открываются, в них могут зайти не только добрые силы.

– Что мне делать? Я ж ничего ни про обряды, ни про Купалу не знаю…

– А тебе и знать-то ничего не надо, просто останься в кругу и сделай то, что подскажет сердце.

…А костер-то как горит… Надеюсь, мне в него лезть не надо. Я как на сто лет назад вернулась, девочки в сарафанах. Странно, а почему в основном девочки? Почему не женщины взрослые? А только молодые? Или ночь она во все времена ночью и была – дискотека для молодежи))) А я все шучу… Мне тут как бы не до шуток, а я все веселюсь. Девушки уже начинают хоровод водить, за руки взялись, Витек подгоняет, говорит шевелить поршнями… Ну не поршнями, это я уже придумала…

– Ой, позвольте, извините, что я без спросу в первый ряд, мне билетик выдали в ВИП-зону. Девочки, я б не против и с вами потанцевать, думаю, прям с удовольствием даже, я ни разу хоровод не водила, только на новый год в детском саду, Но Витя сказал, что мне надо в центр, иначе ни ножек, ни ручек мне не видать.

…Ой, как я не люблю быть в центре, все на тебя смотрят, что-то от тебя ждут, что-то от тебя хотят… А если что не так, начинаются претензии. Интересно, я вот сейчас неожиданно подумала: я что, серость безответственная? Ну получается, что так. Прям обидно сейчас стало за себя. Как же странно я себя чувствую здесь, в кругу…

…Разгорайся Царь-огонь,

Коловрат и посолонь.