Черная вдова. Исход великой любви

– Это не моя собственность. Спроси ее, захочет ли, – равнодушно сказала она, мечтая об одном: поскорее убраться отсюда, завалиться в джакузи и смыть с себя все это.

– Почему нет? – подмигнула ей Ветка. – Я совсем не против более близкого знакомства…

– Ах ты, умница! – обрадовался Серега и заорал: – Хохол! Марина Викторовна уезжает, проводи! – и добавил Марине на ухо: – Ты удивительная, Наковальня, жаль, досталась Малышу, а не мне…

Эта фраза ей совершенно не понравилась.

Вернуться она успела раньше, чем Егор, сразу завалилась в джакузи с пенкой и сделала воду погорячее. Там он ее и нашел, обеспокоенно потрогав лоб:

– Что-то ты бледная, не заболела?

– Голова что-то… – пробормотала Коваль. И тогда он вытащил ее, завернув в полотенце и унося в спальню.

– Может, чаю сделать?

– Да, зеленого, – в последнее время Марина предпочитала именно его.

– Полежи пять минут, я принесу.

Егор спустился в кухню, а Коваль начали мучить угрызения совести: мало того, что опять чуть было не изменила ему, так еще и больную разыгрывает, заставляя мужа ухаживать за собой! Человеческая наглость, в принципе, не знает пределов, а уж ее-то…

Принеся чашку горячего чая, Егор прилег рядом с женой, положив голову ей на колени.

– Что с тобой, Егор? – спросила она, согревая о чашку руки.

– Ничего, устал просто. Дел много, бумаги, бумаги. Встала стройка на водохранилище, помнишь?

– А что там?

– Да заказчик что-то мутит, – вздохнул муж, целуя ее колено. – Не бери в голову, у тебя своего хватает.

– Хочешь, я помогу? – предложила Марина, обеспокоенная его проблемами.

Егор засмеялся и отрицательно покачал головой:

– Нет уж! Опять наберешь заложников? Спасибо, малыш, я сам разберусь. Как голова, получше?

– Да, спасибо… – Какая, к черту, голова – совесть у нее болела, а это от чая не проходит.

– Давай спать пораньше ляжем сегодня, как нормальные люди, – предложил он, убирая покрывало. – Все, родная моя, укладывайся.

В эту ночь он просто спал рядом, обняв Марину и стараясь не шевелиться даже, чтобы не тревожить. Пока он дремал утром, она тихонько спустилась на кухню, сварила кофе и приготовила салат с креветками, которые Егор мог есть сутками и в любом виде. Поставив все на поднос, вернулась в спальню. Малыш еще не проснулся, и она, сидя рядом, вглядывалась в его красивое лицо на черном шелке наволочки. Сколько же пережил из-за нее этот человек, страшно подумать! Но, сам долго находясь в криминальном мире, он прекрасно понимал и прощал все, зная, что войти гораздо проще, чем потом выйти. Возможно, его не особенно устраивал род ее занятий, но и ставить жену перед выбором он не считал для себя позволительным. И за это тоже Коваль была ему благодарна, так же, как за безграничную любовь и потрясающий секс…

Она так задумалась, что не заметила, что Егор уже давно не спит, а наблюдает за ней с улыбкой:

– Сегодня что – праздник?

– Вроде бы нет.

– Тогда что значит этот завтрак в постель, приготовленный и лично поданный самой прекрасной стервой в мире?

– Только то, что она устала быть стервой и хочет побыть просто женой владельца строительной корпорации. Просто женой, – улыбнулась Марина, потрепав мужа по волосам. – Могу я захотеть приготовить любимому человеку завтрак?

– А ты уверена, что не добавила в салатик чего-нибудь этакого, забывшись? – поинтересовался Егор, беря вилку.

– Зачем ты так? – серьезно спросила она.

– Ну, прости, прости дурака, малыш, я неудачно пошутил, – виновато проговорил он, целуя ее руку. – Я рад, что ты хочешь побыть со мной, это так редко удается.

– Смотри – я даже все телефоны выключила, и домашний – тоже. Пошли все к черту! Поедем в город вдвоем, без охраны, просто погуляем в парке, мы сто лет не делали этого, да и вообще…

– Детка, вот без охраны не выйдет у нас, я не хочу подвергать тебя риску, ты у меня слишком известная личность, – улыбнулся Егор.

Дело было даже не в охране – она слишком хорошо обучена, чтобы мешать, делала все незаметно. Просто Коваль вдруг подумала о том, что при всей своей крутизне, власти и деньгах она лишена главного – вот этой самой возможности просто пройтись вдвоем с мужем по городу без риска быть убитой, посидеть где-нибудь в кафе, не опасаясь, что ее «заказали», и в еде запросто может оказаться что-нибудь. Словом, нет в ее жизни простых человеческих радостей. А иногда их так хотелось…

Они провели чудесный день, прогуливаясь по городскому парку среди старых огромных деревьев и вдыхая пахнущий уже весной воздух. Телохранители следовали на почтительном расстоянии, но все равно их присутствие сегодня почему-то особенно сильно раздражало Марину.

– Детка, тебе нужно перестать носить черное, – сказал вдруг Егор, обнимая жену за плечи и глядя ей в глаза. – Ты слишком уж странно выглядишь, хотя, спору нет, эффектно.

– Я не могу, Егор, не проси. Когда нашли твою сгоревшую «Ауди», все краски для меня смешались в одну, и до сих пор я вижу все в черном цвете. Возможно, это пройдет, но пока…

– А ты слышала, как называют тебя теперь?

– Черная Вдова, я знаю, – улыбнулась она, доставая сигареты.

– Между прочим, раньше у тебя не было клички, дорогая, – заметил муж, щелкая ее по носу, и Марина, подняв голову и глядя в его улыбающееся лицо, сообщила:

– Ну как же не было? А Наковальня? Да мне нет до этого никакого дела, пусть говорят, что хотят.

Вернувшись, они, не откладывая, поднялись в спальню, и там Коваль, толкнув Егора на постель, принялась медленно раздеваться, глядя в его восхищенные глаза. Муж не выносил бездействия, хватая ее и врываясь властно, подчиняя своей силе и желанию. Он мучил ее всю ночь, не давая отдыхать, даже выкурить сигарету, оказывался то у губ, то сзади, не прерываясь, словно хотел продемонстрировать все, на что способно его мускулистое тело. Она даже стонать не могла, только тяжело дышала и облизывала пересохшие губы, и ухитрилась даже отключиться ненадолго…

– Егор, я устала…

– Потерпи немного, родная, я скоро, – прошептал он. – Мне мало тебя сегодня, хочу еще и еще…

Словно второй медовый месяц…

…Если бы знать все заранее, Коваль не выпускала бы его из постели сутки, умерла бы под ним… если бы только знать…

Егор уехал часов в одиннадцать, а в час к Марине ворвался Розан с бешеными глазами и замер на пороге, не говоря ни слова. Она, увидев эти глаза, громко и четко сказала:

– Я не хочу этого знать.

– Он в реанимации, Маринка…

Одевшись за пять минут, Коваль села в «Хаммер», и три машины рванули в город, к зданию больницы, где она работала когда-то. Охрана попыталась не пустить, но, оценив количество телохранителей, отошла. В коридорах от Марины шарахались – она летела черной вороной, ничего и никого не видя перед собой. Вошла в ординаторскую, открыв дверь ногой – не до церемоний было в тот момент. Заведующий узнал ее сразу – не так давно она сама умирала здесь.

– Коваль, – поднялся он ей навстречу. – Держись, дорогая, мы все сделаем, что можно…