Реанимация судьбы

Я не знала ответа на этот вопрос, хотя догадка посетила меня сразу, едва я увидела отсутствующее водительское сиденье. Похоже, Ирина от удара потеряла сознание и не поняла, что мужа больше нет.

– Все будет хорошо, – пробормотала я, уступая место прилетевшему врачу.

Матвей разговаривал со вторым врачом, я не слышала слов, у меня вдруг все поплыло перед глазами, и я, пошатнувшись, схватилась рукой за машину, чтобы не упасть. Нужна была сигарета, чтобы хоть немного привести себя в равновесие. Я не чувствовала, что насквозь промокла, что с волос капает, что плащ уже не защищает, а наоборот – давит своим весом на плечи, пропитавшись водой. У меня кружилась голова, сбивалось дыхание, перед глазами мелькали мелкие точки. Никогда прежде я не могла бы и подумать, что, будучи хирургом, испытаю подобное при виде автодорожной аварии.

– С вами все в порядке? – С другой стороны машины появился водитель джипа Виктор, который помог нам вызволить пострадавшую.

– Да-да… простите, у вас сигаретки не найдется? – спросила я охрипшим голосом.

Он протянул мне пачку и помог прикурить. После первой же затяжки я почувствовала, как отпускает, даже, кажется, голова стала кружиться меньше.

– Вот ни за что бы не смог врачом работать, – сказал Виктор, притулившись рядом со мной. – Каждый день такое видеть…

– Я бы тоже не смогла, – механически отозвалась я.

Он удивился:

– Так вы вроде врач.

– Я пластический хирург, у нас по-другому всё.

Звук взлетающего вертолета отвлек нас от разговора, а вернувшийся Матвей, оглядев меня, покачал головой:

– И как ты машину вести собираешься?

– Как обычно. Сейчас все пройдет.

– Ты бы в салон села, хоть отогреешься немного. Там эвакуатор подошел, сейчас уберут с дороги остатки, и можно ехать.

Я обманула мужа. Странное состояние, охватившее меня, не прошло даже в клинике, куда я доехала каким-то чудом, потому что практически не видела дороги и не разбирала, где и как еду.

Надежда

Август

– И что – совсем ничего нельзя сделать?

Лицо Светки выражало готовность немедленно помочь, но вот чем, она, разумеется, не знала. Как не знала этого и я. Квартиру отберут, тут даже сомневаться не приходится – банк государственный, все документы в порядке, мама – единственный собственник, могла делать, что захочет. А я теперь останусь на улице. Тех денег, что есть у меня в заначке, хватит на оплату одного месяца съема, а что потом? Зарплата не позволяла снимать жилье, нужно либо искать еще какие-то подработки, либо… ну, я не знаю – на чудо надеяться, на волшебника в голубом вертолете.

– Может, попытаться оспорить? – робко предложила Светка.

– Что оспорить? Там все законно, это ж тебе не частная контора. Да и я, по сути, в этой квартире только прописана, у меня даже доли не было.

– Как вообще получилось, что ты ничего не знала? Надя, я никогда не спрашивала, считала, что это не мое дело, но теперь, когда все так далеко зашло… как ты могла не знать, что она берет эти заемы, оформляет кредиты? А главное – зачем, куда она их тратила?

Говорить на эту тему совершенно не хотелось – это было так мучительно стыдно, словно Светка требовала от меня признаний в непристойностях.

– Она играла в покер. Проигрывала, конечно. Я сперва не знала, а потом начались визиты каких-то странных людей, какие-то угрозы. Она начала прятаться, менять телефонные номера. А потом, видимо, поняла, что все бесполезно.

Я изо всех сил ущипнула себя под столом за бедро, чтобы не расплакаться, но это не помогло. Я так давно не давала воли своим эмоциям, что уже ничего сейчас не помогло бы. Светка совсем растерялась, глядя на мою истерику, – она не знала, как вести себя в подобных ситуациях, потому что уж кто-кто, а я таких фортелей никогда не выкидывала.

– Надюшка… Надюшка, ну, что ты… – Она подвинула табурет, обняла меня за плечи и попыталась развернуть к себе лицом, но я вырвалась – мне было стыдно за то, что подруга видит меня такой. – Что толку рыдать? Надо что-то придумывать.

– Что? Что тут можно придумать? – провыла я, спрятав лицо в ладонях. – Буду жить в парке на лавке.

– Ну, конечно! Тебе же пойти-то некуда! – возмутилась подруга. – У нас пока поживешь, это не обсуждается.

– Вот именно – не обсуждается, потому что я не буду у вас жить, это совершенно исключено. Я взрослый человек, я сама должна решать свои проблемы, а не переваливать их на тебя и твою не особенно здоровую маму.

– Ты, Надежда, бываешь удивительно бестактной, – вздохнула Света, отодвигаясь от меня. – Я не прошу благодарности, я просто предлагаю помощь – безвозмездно, знаешь такое слово? А ты изо всех сил отпихиваешь эту помощь, думая, как и чем будешь за нее потом платить. А мне обидно…

– Света… да я же не то… – залепетала я, хватая подругу за руку, потому что поняла, что сейчас она уйдет. – Мне стыдно, понимаешь? Только поэтому…

– Ты слишком, Наденька, гордая. А иногда это вредно. Вот как сейчас. Надо думать, что, например, с вещами делать – их-то не заберут, куда всё денешь?

– Здесь ничего ценного. Технику продам, кое-что в гараж вывезу. Хотя нет – гараж тоже можно продать, как я раньше не догадалась… Надо объявление дать быстрее, у нас место хорошее, гараж капитальный, найдутся покупатели… – забормотала я, одной рукой потянув к себе ноутбук, а другой отодвигая пустые чайные чашки и сахарницу.