Вес твоих аргументов

Тяжело признаться самой себе, что Лебедев меня интригует и заставляет напрягаться. Он выглядит на тридцать, но ему тридцать пять – дату рождения прекрасно помню. Смуглый, кожа скорее с золотистым оттенком, чем с коричневым. Чеканный профиль, на узких губах полуулыбка. Волосы черные, стрижка модная. Обаятелен до чертиков, знает, как себя вести в обществе женщин и… мужчин.

– Какой же пункт? – невозмутимо поинтересовалась я, смутно догадываясь, что эта зараза, «человек нюансов», наделала.

– Пункт двенадцать-один-пять, – любезно сообщил Лебедев.

Сволочь. Просто сволочь. Загорулин, я тебя сожру на ужин. И косточек не оставлю. Говорила же: делайте что угодно, только не обращайте внимания на это! Иначе не открутимся. Господи, какой идиот составлял и подписывал этот контракт?

Хотя, конечно, какой подписывал, я прекрасно знаю. Шеф и подписывал, но вот вчитаться не пожелал. А зря. Халатное отношение к таким вещам всегда приводит к большим деньгам. Которые медленно, но верно утекают из вашего кармана.

Я сделала вид, что внимательно его изучаю. На самом деле, конечно, речь не об изучении. Надо быстро сообразить, как красиво выйти из ситуации. Внешне продолжаем изображать чаечку, не палимся, всё решаемо. Но… всё равно нервничаю и неприятно.

– Да, конечно, – кивнула я и подняла взгляд на Лебедева. – Что именно нужно уточнить?

И вдруг поняла, что меня рассматривают. Не нагло и не откровенно, а как-то задумчиво. Но при этом не пытаются прекратить разглядывание. Открытое окно не спасает, в кабинете почему-то снова душно.

Сердце пропустило удар, губы вдруг пересохли. Долой эмоции. Напротив сидит акула. Пусть и фамилия у неё птичья. Стоит только сделать неверный шаг – откроет пасть, мило клацнет челюстями и сожрет тебя с костями. Это, конечно, неприятно. Разве что… устроить ей несварение.

За окном засигналила машина.

Лебедев не торопился объяснять, впрочем, этого и не надо. Но и я так просто не собираюсь сходить с камня. Если шеф повёл себя как придурок, надо хотя бы попытаться спасти ситуацию. Ещё бы владелец «Фемиды» не смотрел как хищник на лакомый кусок. А то я как-то вмиг ощущаю себя шашлычком.

Интересно, каков он дома? Может, у него не тьма любовниц, а тихая семейная жизнь. И женат на красавице бизнес-леди, а няня ходит и воспитывает детей. Хотя… возможно и нет. Вполне могут быть хорошими родителями.

Но руки…. Кольца нет. Правда, в наше время это не показатель. И пальцы такие… ему бы… да-а-а, на музыкальном инструменте играть. Или показывать фокусы, когда забываешь про реальность, глядя только на гибкие пассы, веря уже не в магию представления, а в волшебство этих прекрасных рук.

– Ксения, – вкрадчиво произнёс Лебедев, – вы же понимаете…

Понимаю. Ещё как понимаю. И где-то целый час после этой фразы я на разный манер твердила: «Да, Глеб Александрович. Конечно, Глеб Александрович. Вы, безусловно, правы, но, видите ли…»

За окном начало темнеть. Откровенно хотелось поесть и совсем не по-деловому завалиться спать. А ещё снять эти туфли на каблуках. В жизни женщины есть две радости: избавиться от каблуков и от лифчика. Говорят, если снять это все одновременно, можно постичь неземное блаженство. Но со мной ещё пока не случалось. То ли блаженству я физиономией не вышла, то ли не пришёл ещё мой час.

В общем, с утра на ногах: то в управление, то в суд. Человек нюансов, шеф незабвенный, умудрился наделать столько хвостов, что обзавидовался бы любой японский бог. Хвосты росли, как у мифической лисы-кицунэ, и отпадать совершенно не желали.

Голос у меня немного сел. Говорить сегодня пришлось очень много, голосовые связки не выдерживали. А Лебедев слушал с лёгкой улыбкой. Не сказать, что издевательской, но такой… вежливо-заинтересованной. И не в разрезе: «Ой, и правда, не можем с вас поиметь денег?», а «Прекрасно, а что следующее выдумаете… Ксения?»

Лебедев произносил моё имя с какой-то необычной интонацией. Уловить оттенки не получалось, но почему-то казалось, будто нечто ускользает. Нечто важное.

Хотелось уже на всё плюнуть и выразительно глянуть на часы. Вы хороши, господин Лебедев, я чертовски хороша, так зачем терять время? Идемте домой!

– Что ж, – неожиданно мягко произнёс Лебедев, – разговор действительно… долгий. А уже… – он повернул голову, глянул в окно. Но в то же время я чувствовала, что за мной по-прежнему наблюдают: цепко, внимательно, захочешь – не сбежишь, – поздно. Вы будете не против, если перенесём нашу беседу, скажем, на послезавтра?

«О боже, да! Исключительно за всеми частями тела!» – почти крикнула я, едва не прижав его к своей груди.

Мужчины говорят, она производит на них непередаваемое впечатление.

Но сама лишь кивнула, давая понять, что возражений нет, есть только курс на дом. И возможно, ещё бы и пообсуждала с ним всякое разное, так как работа прежде всего, но…

– Желание клиента – закон, – ответила я с едва заметной улыбкой.

Ровно настолько, чтобы заказчик не чувствовал, что от него хотят избавиться. Ну, давай, хватит сидеть, иди уже. Что?

– Закон, говорите, – вдруг задумчиво протянул Лебедев, и мне вмиг подурнело.

Может, в обморок хлопнуться?

Второй раунд переговоров я не вытяну на уровне. Да и без уровня тоже. Надо срочно делать ноги. Но сама сидела в кресле, не шевелясь и глядя на собеседника. Только чуть вопросительно приподняла бровь:

– Конечно, закон, Глеб Александрович, – сказала как можно более убедительно.

И тут же задохнулась от тяжёлого взгляда, плавленого текучего серебра, которое ещё чуть-чуть – и коснётся кожи, обжигая до крика.

– Что ж, исключительно приятно иметь с вами дело, Ксения Георгиевна, – невозмутимо отозвался Лебедев, лишь на долю секунды задержав взгляд.

А потом поднялся, и мне пришлось тоже встать. Рукопожатие вышло крепким. У такого, наверное, и удар неплохо поставлен. Поэтому лучше дорогу не переходить.

Распрощались благодушно, Лебедев пообещал, что через секретаря уточнит время встречи.

Когда он покинул кабинет, я шумно выдохнула и только сейчас сообразила, что была словно натянутая струна. Всё же сила, исходившая от собеседника, ощущалась настолько остро, что в ней можно потеряться. Я потерялась, как та самая Гадя Петрович в исполнении Михаила Галустяна, что прыгала на батуте.

Положив руки на стол и уткнувшись в них лбом, попыталась привести мысли в порядок. Нельзя. Нельзя встречаться с Лебедевым вечером. Только утром, на свежую голову. Иначе результат следующей встречи предрешён. От меня ничего не останется. Всё же сижу тут и мандражирую.

Голова начала мерзко ныть. Я поморщилась. Видимо, поменяется погода. Ладно, и впрямь хватит на сегодня. Ещё добираться домой. По дороге и кофе можно выпить, и покурить. Второе – пока никто не видит.

Я выключила компьютер, закрыла окно, проверила, чтобы в кабинете не осталось ничего включённого. Бережённого бог бережёт. Это шеф может пооставлять всё на свете и умотать домой. Беспечность, знаете ли, хороша до первого возгорания.

Но я хоть и люблю зажигать, но явно не в собственном кабинете или квартире. Это уж чересчур. Поэтому все приборы – выключить. Послушайте тётю Ксюшу, не балуйтесь током и гуглом – будет вам счастье.

Накинув куртку, я подхватила сумочку и вышла из кабинета. Щелчок замка, в коридоре запах пластика, металла и яблочного средства для мытья. Жалко, придётся идти не через парадный вход, там ремонт. Бу на них. А вход красивый, кстати. Прямо красиво так по лестнице спускаешься, что ах.

Но сейчас там лучше не шастать. Того и гляди свалится что-то на голову. Поэтому надо идти через выход, который на стоянку.

Прогулка по коридору и лестнице меня не смущала, а вот смотреть на баснословно дорогие машины на стоянке порой как-то тоскливо. Нет, это всё правильно. Люди работают, люди получают. Правда, не все заслуженно, ну да ладно, не мне судить.

Просто есть у меня мечта о маленькой, хорошенькой маздочке. Красненькой. Чтобы сразу видели, что леди Вавель изволит рулить на работу.

Я тут же одёрнула себя. Что за глупости? Голод и усталость впрямь не способствуют нормальному восприятию мира. К тому же город-миллионник, красавица Пермь.

Спустившись на первый этаж, я свернула к выходу. Когда вышла – поняла, что погода решила сделать финт ушами и подарить пермякам красивый майский дождь. Оно, конечно, неплохо, но мокро. А взять любимый зонт с цветочками я сегодня не додумалась.

– Чудесно, – пробормотала, мрачно глядя на затянутое тучами небо. – А так хорошо было.

Откуда-то сбоку донесся смешок. Лебедев. Дьявол. Стоит не так уж близко, но, кажется, всё прекрасно слышал.

– Не любите дождь? – иронично поинтересовался он, пряча в карман телефон.

И улыбается же, гад, так, словно он этот самый дождь и заказал. Я тут же одёрнула себя. Что-то крыша совсем поехала. Если настроение испортилось, это не значит, что его надо сливать на первого попавшегося человека. Даже в мыслях. К тому же Лебедеву однозначно наплевать, дождь или солнце. Он-то явно сюда не пешком пришёл.

– Люблю, – неожиданно для себя ответила правду. – Но не сейчас.