Осколки моря и богов

Последнее, что я успела увидеть: записка извернулась и вдруг скрутилась в острый рыбацкий крюк.

– Попалас-с-ь. Моя.

Резкая боль пронзила грудь, и я потеряла сознание.

Глава 6

Городовой и кто-то

Грабар замер. Сигарета в руке догорела и обожгла кожу. Коротко зашипев, словно Нешка, которого Яна повесила ему на шею, он подул на пальцы и медленно обернулся. М-да. Не стоит никогда надеяться на лучшее. Надежда – самое ненадежное чувство из всех, которые есть на свете. Как бы глупо это ни звучало.

Белый лев, оживший камень, коротко рыкнул, разглядывая Олега своими неподвижными глазами. Воздух в легких Грабара застыл, по телу пробежал холодок. Зверь. Подарочек племени каменных оборотней. Вот уж Городовой любит всякую всячину. Нет бы выбрать что посимпатичнее!

Городовой улыбнулся уголком губ, чуть склонил голову набок. Белые волосы скользнули по плечу, обтянутому черной тканью идеально выглаженной рубашки. Черты лица – резкие, кожа – гладкая-гладкая – ни морщинки, ни складочки. Глаза – такие же неподвижные, как у каменного льва, сидящего у его ног. Прямой нос. Левое ухо проколото – серьга в виде стального якорька, видимо, символ портового города.

Одежда – черная. Ладони немного вытянутые, пальцы – длинные и гибкие. Вроде во внешности ничего устрашающего, а смотришь – и в холодный пот бросает.

Грабар заставил себя улыбнуться:

– Доброй ночи, Данила Александрович.

Городовой ответил не сразу. Только посмотрел так, что мигом захотелось позорно дать деру. Грабар усилием воли сохранил невозмутимое выражение лица. Стоять и еще раз стоять. Не показывать страх. Плевать, что чуждое и страшное создание. Он – хранитель города. И какими бы чудовищными ни казались его методы, но они всегда действенны. Городовому лучше знать. Он обменял свою жизнь и прошлое на город.

– Доброй-доброй, – ответил тот низким приятным голосом.

Отчаянно хотелось сделать ноги, но Грабар только отвел взгляд.

«Видимо, нервы расшалились, – подумал он. – А может, при свете дня Городовой не производит такого впечатления, потому и общаться с ним куда проще».

Ведь общался же! Сам получал поручение по Азовскому маньяку. А сейчас стоит, как нашкодивший школьник. Но тут себя даже особо винить не стоит: у Городового сила. Да такая, что перекрыть ее может только Следящий.

– Как продвигаются дела? – поинтересовался Городовой и положил руку на загривок льва.

Тот коротко рыкнул и прикрыл каменные глаза. Сердце Грабара пропустило удар, но в тот же момент стало легче. Лев не нервничал, не пытался показать, что не стоит делать лишних движений.

Впрочем… Грабар это и так знал.

– Слышащий Землю расследует ваше дело, – осторожно сказал он.

Не совсем было понятно, зачем интересуется Городовой. Ведь ему все докладывают очень быстро.

– И как?

Ночь, кажется, стала прохладнее. Или просто ветер подул. Пальцы заледенели, Грабар сунул руки в карманы.

– Продвигается. Правда, появляются новые обстоятельства, поэтому времени уходит куда больше, чем предполагалось.

Городовой приподнял бровь:

– Ой ли?

Грабар не изменился в лице:

– Данила Александрович, мы делаем все, что в наших силах.

Ответ вышел не слишком хорош, но отступать нет смысла. Городовой любит сильных. Поэтому пусть поязвит, поусмехается. Только не прогибаться.

– Боюсь, – лениво обронил собеседник, – плохо стараетесь. Однако сейчас ваша медлительность сыграла на руку.

Грабар нахмурился, пропустив мимо ушей издевку. Это Яна бы вспыхнула, услышь такое. Слишком эмоциональна, особенно когда дела касаются хранителя города. Грабар же знал, что клиент всегда прав. Даже если этого клиента хочется убить с особой жестокостью. Поэтому и не обращал внимания на капризы.

– Вы можете чем-то помочь? – поинтересовался он.

Городовой издал странный звук, похожий на постукивание металлической палочкой по камню, и щелкнул пальцами.

Лев быстро поднялся, внимательно посмотрел на него и быстрым шагом направился к кафе, чтобы улечься возле клумбы.

– Немного, – коротко сказал Городовой.

И вдруг подхватил Грабара под руку и резко взмыл в ночное небо, не дав опомниться.

Сердце замерло. Автоматически Грабар зажмурился и вцепился в Городового. Возле уха прозвучал довольный смешок.

На удивление каким-то странным способом удавалось держать равновесие и не заваливаться набок, мешком повиснув на Городовом.

– Посмотри, – прошептал он.

Грабар открыл глаза. Внизу раскинулся город. Тьма, пронизанная желтыми огнями. Черепичные и шиферные крыши. Зелень скверов и улиц, укутанная ночью. Свежий ветер холодил лицо.

Городовой шел по воздуху, крепко держа Грабара.

Удалось вдохнуть полной грудью. Вмиг по телу разлилось какое-то тепло, а внутри поселилось спокойствие. По левую руку поблескивал в свете звезд и луны величественный Днепр. Отовсюду доносились шепотки – нечеловеческие, приглушенные, тихие-тихие.

Голоса домов. Грабар попытался прислушаться, но потом усмехнулся. Сейчас можно и не пытаться. Кто-то их слышит лучше, кто-то хуже. Вот Яна, например, может запросто болтать с любым зданием. То еще ей и картинки покажет, и в прошлое может сводить, дать покататься на бричке да попробовать лакомства из лавок. У Грабара было сложнее. Он тоже мог говорить с домами, но нужно было сконцентрироваться.

Городовой опустился на перекрестке. Улица Коммунаров бежала от центра и прямо в речной порт, к черной ленте Днепра. Соборная – пересекала первую, пролегая между двумя музеями: художественным и краеведческим. Оба здания были старинными, сейчас отреставрированными, кремово-желтыми, словно бисквиты. Так бы и откусил кусочек.