Отцы и деды

– Но не он оказался. Очередной ненормальный с манией величия. Его в психушку упекли.

Точно не дед. Он бы не позволил себя никуда упечь… если только его магический предмет при нем был, когда он в этот мир ушел! А если нет, то…

Додумать мне не дали. Николай заявил, что если мы не хотим завтракать, то можно заняться более полезным делом. Например, порепетировать, а заодно и показать ему, какой мы номер придумали. Николаю и в голову не приходило, что мы вчера весь вечер у телевизора просидели. То-то он обрадуется, когда я ему об этом скажу.

– Конечно, Коля, покажем, – промурлыкала Иоханна, незаметно мне подмигивая.

О, неужели эта мудрая девушка что-то придумала, пока я занимался тем, что ничего не делал и ни о чем не думал… во всяком случае ни о чем полезном не думал.

Иоханна

И все-то мне самой приходится делать. Балбес малолетний даже такую простую вещь не может придумать – номер показать. Можно подумать, в их убогом княжестве никогда цирк не останавливался. Да он даже в деревнях представления дает.

– Ладно, – говорю, – смотрите. Зажигается свет. И выхожу вся такая я. Сажусь в центр и говорю…

– Ага, – тут же вклинивается Николай, – а потом все посетители клуба дружно отправляются туда, на Куйбышева, кошка в исследовательский центр, а ее хозяин – куда-нибудь к моим бывшим коллегам.

– Он мне не хозяин! – возмущаюсь я.

– К каким коллегам? – уточняет Лин.

– А тем, – охотно поясняет Николай, – которые всякими околонаучными бреднями занимаются. Нужно же будет выяснить, откуда у тебя такая примечательная зверушка.

– Я не зверушка.

– Хорошо, не зверушка. Что еще ты можешь показать, кроме красивого восседания в центре? Что-то такое, что кошки в театре имени Куклачева делать не умеют?

Ой, ну если говорить мне нельзя… Что, действительно, я могу показать? Вопрос о Куклачеве оставляем до лучших времен. Пытаюсь встать на задние лапы. Но не удерживаю равновесия.

– Эх, – вздыхает княжич, – даже этого ты не умеешь.

– Сам дурак, – всхлипываю я. Обидно же.

– Да ладно, – примирительно проговаривает Лин, – иди сюда, блондочка, я тебя пожалею. Садись на диван. Не плачь. Чем бы мордочку твою вытереть?

Я осторожно, зубами, вытягиваю из его кармана платок. В самом деле, пусть вытирает.

– А это идея! – оживленно так заявляет Николай. – Вот, смотри. Ты, Лин, выходишь в зал и заявляешь о том, что у тебя волшебная кошка. К примеру, в руках у тебя воздушные шарики. Ай, потом объясню, что это такое. И ты, загадочно так улыбаясь, говоришь:

– Ханночка, возьми, пожалуйста, у меня из рук синий шарик и отнеси его… Кому мне его отнести, господа? Допустим, тебе предлагают, кому. И тогда твоя киса берет шарик в зубы и торжественно, с поклоном, вручает его нужному человеку. Потом, допустим, Лин предлагает кошке взять что-нибудь у этого человека, или кого другого что-нибудь сложное и принести ему. Ну и так далее. Вам нужно будет показать что-то такое, что другие кошки не умеют! Какой-то редкостный уровень понимания животного, прости, Ханна, и человека. Народ это оценит. Да вам даже костюмы концертные не нужны! Ханна и так хороша, а Лин пусть наденет то, в чем сюда прибыл.

Лин, которого перспектива вновь облачиться в привычную для него одежду (в последнее время он разгуливал в явно великоватой ему рубашке Николая и его же странных каких-то штанах) явно радует, широко улыбается. Дурачок. Лучше бы он еще раз подумал о том, как это выступление сочетается с нашим статусом. Впрочем, надеюсь, никто об этом не узнает. Я, я с каким-то шариком в зубах! На потеху публике! Балаганные актеры, какой кошмар!

Вскоре Николай приводит нас к, как он выразился, менеджеру, Алексею Дмитриевичу. Руководителю, как я понимаю. Сам поход в это место ничего, кроме дрожи, у меня не вызывает. Лин тоже всю дорогу краснел и бледнел. Похоже, большая часть его сил уходила на то, чтобы не вырваться из рук удерживающего его Николая и не спрятаться где-нибудь в кустах, дрожа и поскуливая. Все же, чужой мир – это нечто. Особенно такой странный и шумный.

Помещение, в которое нас привели, не имело окон, и это чем-то радовало. Во всяком случае, мы с княжичем были избавлены от необходимости наблюдать за всякими движущимися гадостями, обонять их запах и слышать шум. Нас встретил человек – высокий, худой, коротко стриженый. В очках. Николай представил его как Алексея Дмитриевича.

Мы с Лином худо-бедно продемонстрировали свои умения. На лице человека особый восторг не отразился.

– Что ж, – медленно проговаривает он, дождавшись того момента, как я с разбегу запрыгиваю Лину на плечо, – не театр Куклачева, но, в принципе, сгодится.

Николай сияет в ответ и начинает увлеченно обговаривать с Алексеем Дмитриевичем размер гонорара. Мы с Лином, слегка испуганные, стоим в сторонке и стараемся ничего не трогать. Нет, я бы, может, и прогулялась немного, только Лин невежливо встряхивает меня за шкирку и шипит что-то о необходимости соблюдать осторожность. Лучше бы он таким осторожным был, когда заклятье на меня накладывал. Мажонок.

Наконец, Николай радостно произносит:

– Договорились!

И, улыбаясь, смотрит на нас.

– Ну что, ребята, – продолжает он, – через час выступление. Здесь подождете или домой пойдем?

Лин в очередной раз бледнеет и лепечет, что он предпочел бы подождать. А я что? Мне голоса не давали! Хотя, быть может, я бы и прогулялась.

Следующий час, и даже чуть больше, мы сидим вместе с Николаем в комнатушке, заставленной экранами. Лин пьет горький, остро пахнущий кофе. Я дремлю. Прямо-таки идиллия. Прерывается она появлением какой-то всполошенной девочки лет шестнадцати на вид, которая с криками «Быстрее! Сейчас вы!» вытаскивает Лина наружу. Я бегу следом. Точно дурачок, так растерялся, обо мне забыл. Да что это за номер, без чудо-кошки?

Выходим в зал. Темно. И светлый круг в центре. Вот, я так и предлагала! Я немедленно выбегаю на свет и раскланиваюсь с публикой. Ну, как раскланиваюсь? Как получается! Просто припадаю на передние лапы. Три раза. Как договаривались. Лин, волоча ноги и растерянно озираясь, подходит ко мне.

– Здравствуйте, дамы и господа, – говорит он, а голос дрожит.

Я оглядываюсь. Мы на сцене – чуть приподнятом над полом подиуме. Позади нас, как объяснили ранее, бар. Напротив сцены – столики расставлены. И люди вокруг них сидят. Кушают что-то. А я, между прочим, с утра некормленая! Ну, в самом деле, не макароны же мне есть?! Хорошо, что мне говорить сегодня нельзя, а то полон рот слюны. Вряд ли что внятное произнести удалось бы.

– Я сегодня, – продолжает Лин, – хочу вас познакомить с волшебной кошкой.

Лин

Начинаю жалеть, что не умею ругаться как мать. Очень хочется сказать много разных слов и ни одного приличного. Такого унижения я еще никогда не испытывал! Я ощущал себя последним идиотом. Эти морды жрут, а мы с Иоханной перед ними выёживаемся всячески. А они продолжают жрать! И никаких эмоций при этом не проявляют.

Очень хочется колдануть что-нибудь мерзкое и необратимое. На всех сразу! В тараканов их всех и передавить! Поднять все близлежащие трупы и натравить на них! А трупы здесь есть. Я их чую. Очень старые и очень глубоко под землей. Пока еще откопаются.

Да, о чем я говорю? Не колдану я. Почему? Вот не поверите! Николая мне жалко стало. Не надо быть особо умным или жителем этого мира, чтобы понять – если мы с принцессой натворим дел, Коля здесь больше работать не будет. Так что засунул я свою гордость куда подальше и строил из себя последнего придурка до победного конца.

Иоханна

– Хотите, – предлагает Лин, – Ханна возьмет у любого находящегося в зале и принесет мне какую-нибудь вещь. Какую вы скажете.

– О! – тут же отзывается сутуловатый темноволосый мужчина за девятым столиком. – А пусть твоя живность достанет у меня из кармана и положит на стол мой паспорт.

– Паспорт, – повторяет Лин, и глаза его округляются. Я понимаю, отчего. Что такое паспорт?!

– А как он выглядит, этот ваш паспорт и в каком кармане лежит? – уточняет маг.

– Паспорт, он и есть паспорт. В кожаной такой обложке. Во внутреннем кармане пиджака. Слева.

Так, что такое пиджак, я уже знаю. Это такая куртка. Слева, ага…

Я легкой походкой направляюсь к нужному столику, запрыгиваю на колени к этому человеку, аккуратно засовываю мордочку в карман и достаю оттуда искомый предмет. От пиджака неприятно пахнет потом. От предмета – тоже. Но я терплю. Держа паспорт в зубах, вспрыгиваю на стол и кладу, то, что нужно, перед мужчиной. Я молодец! А вот и нет, потому что мужчина брезгливо морщится и произносит:

– Дура твоя кошка, она не паспорт, а документы на машину приволокла.