Сердце ведьмы

– Как? – Джон раздражённо хмыкнул. – Молчит он и рыдает только. Убить что ли? Так вы бы сердиться могли начать… Потому к вам и привёз.

– Понятно… – задумчиво протянула она, хотя в сложившейся ситуации не понимала ничего. Поведение пажа было глупым, нелогичным и странным. Тяжело вздохнув, вновь носком туфельки стукнула его в плечо: – Встань!

Тот быстро поднялся, все ещё всхлипывая, и замер перед ней, низко опустив голову.

– Что произошло после того, как тебя милорд Джон с лошадьми оставил?

– Ничего, Ваша Светлость…

– Не лги мне! Не смей мне лгать! Ещё слово лжи и пытать тебя прикажу! А ну честно мне всё рассказывай!

Юноша, прижав руки к лицу, вновь затрясся в рыданиях.

– Говори, сказала! Всё равно заставлю сказать! Говори быстро! – Миранда, властно отведя в сторону его руки, схватила за подбородок и, подняв ему голову, заглянула в глаза: – Говори!

– Отца я там встретил, – нервно сглотнув, признался юноша. – Он меня увидел, спросил, почему я в такой одежде, я сказал. Он орать стал, что лучше бы я сдох, что весь род его позорю, потом ударил, плюнул мне в лицо и уехал. Ну и не выдержал я. Лошадей привязал и побежал в лес, хотел сдохнуть там и в болоте утонуть… Я знал, что за выселками болота непроходимые, туда шёл.

– Ты идиот! – Джон, стоявший чуть поодаль от них, шагнул ближе, схватил его за плечо, рванул в сторону от Миранды, разворачивая к себе, и гневно выдохнул в лицо: – Тебе надо было дождаться меня, и мне это рассказать! Твой отец на коленях бы перед тобой валялся, умоляя простить, а ты бежать вздумал! Как есть идиот безмозглый! Ты давно не его сын, а паж герцогини! Тебя никто не вправе оскорблять! А уж тем более барон какой-то там паршивый… Неужели не понимаешь этого?!

Потом повернулся к ней: – Матушка, вот сил нет, как руки чешутся объяснить барону, что его поведение было недопустимым… Вы позволите?

– Джон, давайте дождёмся возвращения герцога и выслушаем его мнение по этому поводу: надо вам кому-то что-то объяснять или это не является необходимым.

– Хорошо, – Джон поморщился, – раз вы этого хотите. Я подожду, но уверен, у него будет мнение, идентичное моему. Таких выходок он никому не прощает. Это он может унизить, а никак не другие его слуг. Кстати, вопрос о наказании пажа тоже до него оставить хотите?

– Вот этот вопрос я бы не хотела оставлять на его рассмотрение. Он и так очень предвзято к нему относится, а при подобном раскладе и подавно будет вне себя от злости. Я могу вас попросить, милорд, не дожидаясь герцога, наказать его за проявленное с вами своеволие, но не особо жестоко?

– Легко, матушка, – Джон усмехнулся, – постараюсь доходчиво объяснить и не покалечить при этом. И отцу скажу, что уже воздал ему по заслугам, раз вы так боитесь его гнева. Пойдём, остолоп. Ты у меня сейчас навсегда забудешь, как своевольничать подобным образом.

– Я очень благодарна, Джон, спасибо, – Миранда ласково улыбнулась ему вслед.

– Да не за что, матушка, – обернулся он к ней в дверях. – Мне в радость доставить вам удовольствие.

Глава 35

Герцог приехал через пару часов, сильно навеселе, и когда сын рассказал ему об инциденте, пришёл в ярость. Отказавшись ужинать, он сначала сам хотел ехать с охранниками к барону, потом передумал и приказал им привезти барона в замок.

– Милорд, милорд… ничего критичного не произошло, свидетелей инцидента не было. Не надо так распаляться! – увещевала его Миранда, пытаясь немного остудить боевой пыл хмельного супруга.

– Почему мне сразу не доложили?! Почему я узнаю это только сейчас?! Где этот ублюдок? Джон, приведи его ко мне немедленно! Я ему сейчас растолкую, как себя подобает вести слуге моей супруги! Моей супруги! Моей! Он обязан был доложить об оскорблении её статуса мне, причём немедленно! И вообще мне всё докладывать! Сейчас я всё ему объясню! Эта тварь навсегда это сейчас запомнит или сдохнет сей же час!

– Отец, я уже наказал его и всё объяснил. Он всё понял. Больше так вести себя не посмеет. Докладывать будет всё и сразу, ручаюсь.

– Ты точно хорошо его наказал? – герцог, недовольно нахмурившись, посмотрел на сына испытующим взглядом.

– Очень хорошо, отец. Возможно, даже переусердствовал немного, поскольку разозлился, разыскивая его по болотам.

– Ну не убил же? – недовольные складки на лбу герцога начали разглаживаться

– Нет, жив.

– Значит, не переусердствовал. А если бы и убил… такая шваль только того и достойна… хотя герцогиня была бы недовольна… Вы ведь были бы недовольны, моя дорогая? – герцог, пьяно усмехнувшись, повернулся к Миранде.

– Крайне недовольна была бы, милорд. Поэтому благодарна Джону, что он сдержался.

– Я рад, что сейчас вы довольны.

– Я буду ещё более довольна, если мы все вместе пойдём и всё-таки поужинаем. Я голодна, да и Джон наверняка тоже.

– Хорошо… – герцог, начав успокаиваться, согласно кивнул. – Раз вы голодны, то отчего не отужинать… Барона вряд ли скоро привезут там до его угодий часа полтора езды, а то и больше, да столько же обратно…

Отужинав, они втроём сидели за столом и разговаривали, когда вошедший дворецкий доложил, что охранники привезли барона.

– Быстро они управились, однако, – довольно усмехнулся герцог и повернулся к дворецкому: – Пусть приведут!

Миранда, повернувшись к дверям, сразу поняла, чем отличается обычный приказ: «Проси», от того, что прозвучал сейчас: «Пусть приведут».

Охранники ввели барона, крепко держа под локти, и он хоть и стоял свободно, не мог сделать ни одного лишнего движения. Барон был полноватым черноволосым мужчиной с небольшими усиками и большими залысинами. Лет сорока или чуть больше. Он тяжело, явно взволнованно дышал и нервно облизывал пухлые губы. Как только охранники остановились, он попытался осесть вниз, видимо, чтобы преклонить колени, но охранники не дали, и он остался стоять, хрипло и слезливо выдохнув при этом:

– Чем я прогневал вас, Ваша Светлость?

– Ты что себе позволяешь, тварь? – герцог поднялся из-за стола, оперся на него и подался чуть вперёд, со злостью выдыхая: – Ты по какому праву унижаешь слуг герцогини?! Это личное оскорбление моей супруги! Моей! А значит и меня! Ты меня оскорбил этим, мерзавец! Меня! Я знаешь, что за такое сейчас с тобой сделаю? Я всю душу из тебя вытряхну, а потом на площади четвертую!

Барон побледневший, что полотно, нервно затряс головой:

– Ваша Светлость, помилосердствуйте. Я и в мыслях не держал оскорбить вас… Я, наоборот, сына вам в услужение отдал, что б он верой и правдой… Чтобы достойно… А он доверие моё не оправдал, вот я и не сдержался… Но оскорбить и в мыслях не держал, помилосердствуйте…

– Мне плевать, что ты держал в мыслях! Ты сделал это! – герцог в раздражении грохнул кулаком по столу.

– Что вы, Ваша Светлость, я никоим образом… Нет, нет, нет… Я не оскорблял… Разве ж я могу? – трясясь всем телом, запричитал барон. – Я лишь сыну попенял, что не должно служит вам и всё… Но к вашему же благу хотел, чтобы осознал недопустимость того. Я ведь как лучше хотел, чтобы преданность вы его видели и усердие. Так что никоим образом я вас и супругу вашу оскорбить не хотел. Помилосердствуйте, Ваша Светлость, не надо на меня напраслину возводить.

Если в начале слёзного речитатива барона герцог немного расслабился и из его позы ушла напряжённость, свидетельствующая о его сильном раздражении, и он явно уже был готов смягчиться, то последняя фраза всё моментально испортила.

– Что?! – заорал он. – Я возвожу на тебя напраслину? Я?! Да ты сейчас эти слова у меня со своим языком сжуёшь, собака!

– Оговорился! Оговорился я, Ваша Светлость! Не то сказать хотел. Простите! Смилостивитесь, виноват очень. Раскаиваюсь. Пощадите! – видя такую реакцию, истошно завопил барон и просто повис на руках охранников, пытаясь упасть на пол.

– Тварь! – герцог раздражённо скривился. – Вот что значит позволить черни хоть как-то подняться, совсем ориентиры теряют…

– Я не посмею больше, никогда не посмею… Покорнейше прошу, простите, Ваша Светлость. Я клянусь, что больше никогда не посмею, ничем не посмею вас разгневать. Я стараться буду… Очень стараться… Все ваши приказы… Все-все исполнять… И никогда больше не посмею слугам вашим хоть что-то говорить… Смилостивитесь, умоляю…

– Ладно, поздно уже, утром подумаю, что с тобой делать, – грозно выдохнул герцог, потом перевёл взгляд на охранников:

– В подвал, в колодки до утра! Утром решу…

Те тут же быстро выволокли из залы барона, истерично продолжившего причитать о собственной покорности и заверяющего, что ничем больше не посмеет разгневать Его Светлость.

– Как думаешь, если утром просто так отпустить, надолго запомнит? – сев обратно за стол, герцог обернулся к сыну.