Чародейка. Книга 1. Власть в наследство

Выглядела чародейка действительно не лучшим образом. Прическу ее растрепал ветер, и иссиня-черные пряди волос, в беспорядке рассыпавшиеся по плечам, подчеркивали изможденное и обескровленное лицо, посиневшие губы и глубоко запавшие глаза.

– Да, – еле слышно выдохнула она, – но знать об этом никто не должен. Сможешь сделать?

– Я постараюсь.

Къяра ничего не ответила, даже не кивнула. Силы стремительно оставляли ее. Через некоторое время она, как сквозь сон, услышала голос конунга, который докладывал ей, что они перенесли на площадку всех, кого смогли найти. Сделав над собой громадное усилие, Къяра открыла глаза, оторвалась от стены, на губах ее заиграла улыбка, и она стала спускаться вниз. Феруз шел сзади, вплотную к ней, стараясь поддержать.

Внизу у стены лежали и сидели около тысячи раненых воинов. Спустившись, Къяра встала перед ними. Феруз отошел от нее, а через несколько минут вернулся, но уже верхом на коне.

Конунг удивленно взглянул на него, но спросить его о непозволительном поведении не посмел, потому что Къяра, не переставая улыбаться, подошла вплотную к Ферузу и взялась одной рукой за его стремя. Затем она подняла другую руку, и с ее руки слетело мерцающее облако тумана, которое, поднимаясь и ширясь, заволокло раненых воинов.

Послышались стоны и приглушенные вскрики. Все воины сотни сопровождения, кроме конунга, не отрываясь, смотрели на раненых, вернее на мерцающий туман, накрывший их. Поэтому только Раннег увидел, как стряхнув с руки остатки тумана, его Владетельница стала медленно оседать на землю. Однако сделать это ей не позволил Феруз. Легко подхватив свою госпожу к себе в седло, воин тут же послал коня вскачь по направлению к городу.

В первый момент конунг растерялся, а во второй его громкий крик: «Коня, живо!» заставил его воинов быстро рвануться за его конем. Вскочив в седло, конунг отдал приказ присмотреть за ранеными и связать всех обездвиженных вражеских воинов, потом пришпорил коня и поскакал вслед за умчавшимся Ферузом.

* * *

Конунг всю дорогу до города гнал коня, но несмотря на это догнать Феруза не смог. Отворившие ворота стражники подтвердили ему, что совсем недавно Феруз вместе с их Владетельницей въехали в город, причем воин крепко держал Владетельницу в объятьях, чему та абсолютно не противилась.

Отдав распоряжение караульному гарнизону пленить и связать всех обездвиженных врагов за стенами города, конунг направил своего коня к дворцу Къяры.

У дворца никого не было. Конунг взбежал по лестнице, прошел к дверям и толкнул их. И тут же столкнулся с Ферузом, который преградил ему путь:

– Она не велела никого пускать!

– Это не может относиться ко мне! Я должен ее видеть! – конунг попытался оттолкнуть Феруза, но тот не отступал.

– На колени, раб! – рявкнул разъяренный конунг, выхватывая меч.

– Я раб, но ее раб, и скорее умру, чем нарушу ее приказ! – Феруз взглянул прямо в глаза конунгу и тоже взялся за меч.

Раннег понял, что для того чтобы пройти, ему придется сразиться с воином и убить его, и отступил.

И в это время во дворце раздался приглушенный вскрик, а затем долгий стон, в котором слышалась такая мука, что замирало сердце. И конунг, и Феруз, не сговариваясь, рванулись к двери, ведущей в опочивальню Владетельницы, и распахнули ее. Представшая их взорам картина была настолько невероятна, что они на минуту замерли пораженные, а потом конунг вновь схватился за меч.

Къяра лежала на кровати, руки и ноги ее были накрепко привязаны к кровати ремнями, над ней склонился ее супруг, пытаясь ножом запихнуть под ее диадему какую-то мокрую ткань грязно-зеленого цвета, которая под его ножом тут же пропитывалась кровью и становилась ярко-алой. Къяра стонала, а тело ее выгибала судорога.

Обернувшись и увидев вошедших, Лиат привстал с кровати и с такой яростью в голосе крикнул: «Вон отсюда!», что меч конунга замер на полдороги, а сам он охрипшим от волнения голосом лишь тихо осмелился спросить:

– Ты что с ней делаешь?

– Я лечу, а вы выйдите отсюда вон, – разгневанно проговорил супруг Къяры и вновь сел на кровать рядом с ней.

– Ответь, зачем ты ее связал, и мы уйдем, – еще тише проговорил конунг.

– Она в трансе, поэтому может кричать и дергаться, вот придет в себя, развяжу… – сквозь зубы, мрачно пояснил Лиат.

В это время стон смолк, а тело Къяры перестало содрогаться. Къяра повернула голову, и в глазах ее появилось осмысленное выражение:

– Феруз, почему вы здесь? Ты не понял мой приказ? – с трудом произнесла она.

От поворота ее головы повязка, которую пытался наложить Лиат, сбилась, и изумленным взглядам Раннега и Феруза открылась страшная, обожженная и кровоточащая рана, по краю диадемы надетой на голову их Владетельницы.

Потрясенные увиденной картиной оба кирита молчали.

Лиат тут же начал развязывать ремни на руках Къяры.

– Пошли вон, оба. И если только раскроете рот, о том, что видели, языки отрежу обоим, – с явным раздражением выдохнула она и вновь закрыла глаза.

Конунг и Феруз тут же вышли из спальни, плотно закрыв за собой дверь. Ошеломленные, не в силах уйти, напряженно прислушиваясь, они долго стояли в коридоре, но из-за двери не донеслось больше ни звука.

Наконец, конунг не выдержал:

– Если ей что-то понадобиться, дай тут же знать, – проговорил он и стремительно направился к выходу.

* * *

Из своих покоев Къяра не выходила три дня. Удрученный конунг по несколько раз на дню заходил во дворец, пытаясь узнать хоть что-то о здоровье Владетельницы. Но Феруз лишь отрицательно качал головой, давая понять, что новостей у него никаких нет.

* * *

Только на четвертый день Феруз сообщил конунгу, что Владетельница в центральной зале и ждет его для доклада.

Раннег, обрадованный таким известием, тут же прошел в центральную залу и, подойдя к Къяре, опустился на колени.

Владетельница полулежала на своем любимом диване. Она была бледна, голову ее охватывал тонкий шелковый шарф. Глаза ее при этом горели недобрым огнем, а губы мрачно кривились.

Однако для конунга в эту минуту это было не главным, главным было то, что Владетельница осталась жива, и он не смог сдержать довольной улыбки, хотя прекрасно понимал, что общение с ней вряд ли закончится для него чем-то хорошим.

– Ты чему-то рад? – хмуро спросила Къяра, взирая в упор на стоящего перед ней на коленях конунга.

– Да, Владетельница, я просто счастлив, что тебе стало лучше, – искренне ответил он.

– Думаю, это доставит тебе больше неприятностей, чем ты ожидаешь…

– Я знаю, что заслуживаю жестокой казни, Владетельница, и готов принять ее… – конунг покорно опустил голову.

– Вся беда в том, Раннег, что мне не кем тебя заменить, поэтому, хотя ты ее действительно заслуживаешь, казнить я тебя не могу, как бы мне этого не хотелось… Но наказать накажу, чтобы больше неповадно было ни самостоятельные боевые действия вести, ни приказы мои нарушать.

– Ты столь откровенна, Владетельница… На твоем месте я бы до конца наказания не стал бы этого говорить… Неизвестность страшит.

– Мне нет нужды дополнительно нагонять на тебя страх, ты и так бояться будешь еще раз меня прогневать… Наказывать я умею хорошо, – мрачно проговорила Къяра.

– Я готов принять любое наказание, Владетельница…

– Замечательно… Хотя я могу тебе предоставить выбор. Ты хочешь, чтобы я сразу применила магию или мне сначала звать палача, а магию использовать потом?

– А ты можешь вообще не использовать магию? Вряд ли это пойдет тебе на пользу… – конунг судорожно передернул плечами. Он видел, что с ней сделала ее собственная магия.