В плену королевских пристрастий

  Марк тяжело вздохнул и пошел к выходу. На лестнице он увидел Алину.

– Всего наилучшего, Ваша Светлость. Разрешите Вам откланяться, – произнес он, склоняя голову.

– Это куда это ты собрался, Марк?

– Его Величество приказал мне немедленно убраться отсюда. Причем в кратчайшие сроки. Так что я иду исполнять его приказ.

– Марк, тебе нельзя сегодня уезжать отсюда. Я не знаю, чем ты прогневал отца, но очень прошу, иди извинись и попроси разрешения остаться.

– Алина, я не знаю, что его так прогневало, и не знаю, за что извиняться… Я, конечно, могу извиниться в принципе… только чувствую, что это бесполезно.

– Марк, я не шучу, тебе нельзя уезжать сегодня. Поэтому, проси, умоляй… Можешь сказать, что это я запретила уезжать… и что ты уедешь утром… в конце концов, лучше на наказание согласись, но не уезжай. Ты понял меня?

– Хорошо, – скривив губы, Марк понуро кивнул, – раз ты настаиваешь, я попрошу…

  Он прошел в апартаменты короля и попросил доложить об его визите.

  Когда стражник провел его в комнату, король сидел в кресле, но, увидев Марка, встал:

– Ты еще здесь, скотина? – раздраженно проговорил он, – Слов не понимаешь что ли?

– Ваше Величество, – Марк опустился на колени, – Позвольте мне остаться до утра. Утром я уеду.

– Это кого же ты тут нашел, что тебе целого вечера не хватило и еще ночь требуется?

– Никого… – Марк потупился, – Я просто не хочу ехать ночью.

– Так ты еще и трус… Хочешь, отряд стражников пошлю с тобой, может с ними тебе будет не страшно? Или все равно боишься от страха обделаться по дороге? Тогда конечно оставайся… Утром тебя стражники проводят, и штаны для тебя запасные прихватят, вдруг тебе и днем страшно станет. Я распоряжусь, чтоб тебя и проводили, и штаны тебе перед столицей спустили и проверили, а то негоже с грязными штанами в столицу являться. Иди. Разрешаю тебе остаться до утра.

  Щеки Марка запылали. Он знал, что если король отдаст такой приказ, стражники выполнят его, даже не задумываясь. Ему представилось как перед въездом в столицу, стражники ссаживают его с лошади и, под общий хохот, спускают с него штаны и ощупывают их. На глаза у него навернулись слезы, но он справился с собой. Хрипло пробормотав: "Благодарю отец, Вы очень заботливы… я крайне признателен и тронут", Марк поднялся и, поклонившись, вышел.

  Проводив сына недоброй усмешкой, король опустился в кресло и удрученно пробормотал: "Что за мальчишка… ни самолюбия… ни желания преодолеть собственный страх… Видно, что от рождения не дано, то уже и не вложишь… А так хотелось".

  Выйдя из королевских апартаментов, Марк быстро прошел на конюшню, приказал оседлать себе коня, вскочил в седло и покинул замок Телдом.

  Он проехал уже более половины пути, когда вдруг его конь, налетев на что-то, споткнулся, и Марк вылетел из седла. Не успел он придти в себя после падения, как какие-то люди набросились на него и, заткнув чем-то рот, поволокли его в лес.

   Примерно через полчаса в апартаменты короля зашла герцогиня.

– Артур, ты разрешил Марку остаться?

– Разрешил, – король презрительно скривил губы, – Ты знаешь, Алина, так противно осознавать, что твой сын трус… и это время от времени всплывает… отвратительное чувство… как-то в последнее время мне стало казаться, что он старается преодолеть это… но оказывается, нет. И это удручает.

– Можешь не сокрушаться, это я ему не разрешила ехать, а он хотел… предчувствия у меня нехорошие…

– Слушай, а что он тогда не сказал мне об этом?

– Возможно, пытается выглядеть самостоятельным.

– Что ж тогда мне стоит перед ним извиниться, пожалуй… я постарался унизить его, как мог… Увидишь его, скажи, что зайти просил.

– Хорошо, – кивнула та и вышла.

  Алина прошла в комнаты принца и, узнав, что он там не появлялся, быстрым шагом отправилась на конюшню. Предчувствия, что волновали ее весь вечер, холодной рукой еще сильнее сжали сердце. Узнав, что принц уехал уже более получаса назад, Алина приказала оседлать ей Гранита и принести ей плащ, лук со стрелами и пару кинжалов, после чего, даже не переодеваясь, накинула плащ, вскочила в седло и помчалась в сторону столицы. Доскакав до места, где упал принц, она остановила коня, огляделась и уверенно направила Гранита в чащу леса. Потом остановила его, соскочила на землю и, привязав его к дереву, сняла с плеча лук, наложила пару стрел и уже пешком углубилась в лес.

  Костер, горевший на большой поляне, освещал группу из четырех разбойников, пленивших принца. Трое сидели у костра, и с интересом наблюдали как четвертый, видимо их атаман, грязный и бородатый великан, снявший с принца уже все украшения и сорвавший рубашку, стягивал с того брюки. В это время стрела, со свистом разрезав воздух, проткнула шею великана, и он, охнув, тяжело осел на землю. А за ним еще один разбойник, схватившись за грудь пронзенную стрелой, повалился на землю. Двое других вскочили, испуганно вглядываясь в темноту окружающего леса. И тут еще одна стрела, пропев в воздухе песнь смерти, вонзилась меж глаз одного из них. Он рухнул, а второй бросился в лес, но был настигнут ножом, который, блеснув в свете костра, пробил ему спину. Хрипло вскрикнув, беглец, раскинув руки, повалился лицом вниз.

  Марк испуганно замер, боясь пошевелиться. И тут на поляну с луком в руках вышла Алина.

– Ведь говорила, чтоб не смел ночью уезжать из замка, – укоризненно проговорила она. – Я ведь могла и не успеть… и развлеклись бы с тобой и прикончили бы… Кому бы чего доказал? – она тяжело вздохнула. – Ладно, давай штаны подтягивай и вещи свои собери.

– Ты… это… с кем здесь? – изумленно глядя на нее, проговорил Марк.

– Тебе что, меня мало, еще кто-то нужен? – вопросом на вопрос ответила она.

– Нееет, – Марк, затряс головой и стал поспешно подтягивать штаны. Затем натянул на себя, изрядно выпачканные и местами порванные, рубашку и короткий камзол, а потом, застегнув ремень и надев тяжелую золотую цепь с остальными украшениями, повернулся к Алине: – Так это ты их всех уложила?

– Нет, они улеглись сами, – мрачно усмехнулась та. – Потуши костер, и пойдем.

– Куда?

– Тебе не кажется, что это глупый вопрос? – она раздраженно хмыкнула. – Костер туши, я не намерена торчать здесь всю ночь.

  Принц беспомощно оглянулся: – А как его тушить? И зачем?

– Что б пожара в лесу не было. Палкой какой-нибудь поленья растащи и водой из котелка полей, а что не потухнет, землей присыпь.

– Понял, – кивнул Марк и принялся тушить костер.

  Закончив, он обернулся к Алине: – А с трупами что делать?

– Ничего, я завтра стражников пришлю, их похоронят. Пойдем, – Алина зашагала прочь от поляны. Марк поспешил ей вслед, боясь остаться один в этом глухом месте.

  Подойдя к месту, где она привязала Гранита, Алина отвязала его и повела к дороге. Выйдя на нее, она обернулась к Марку:

– Куда они дели твоего коня?

– Он убежал. Споткнулся обо что-то, наверное, они веревку растянули, я упал, а он убежал.

– Что ж, попробуем позвать… – Алина призывно засвистела.

  Все кони, принадлежащие герцогу, были приучены приходить на свист. И через некоторое время на дорогу вышел конь, на котором ехал принц.

– Вот и Ваш конь, Ваше Высочество, – хмуро проговорила Алина, и пристально посмотрев на принца, которого била крупная дрожь, сняла с себя плащ и бросила ему, – плащ наденьте и садитесь в седло. Надеюсь, сегодняшнее происшествие послужит Вам хорошим уроком и заставит прислушиваться к моим советам. Кстати, Ваш отец хотел извиниться и звал Вас для этого, однако сейчас, я думаю, возвращаться в Телдом Вам уже ни к чему, поэтому поезжайте в столицу.

– Алина, прости… и, пожалуйста, не надо так разговаривать со мной, не надо, я все понял, – поймав плащ, тихо пробормотал Марк, – я очень благодарен тебе… я понимаю, что ты спасла меня… Я постараюсь больше не нарушать твоих запретов. А плащ лучше забери, тебе самой он нужен.

– Не спорь, бери, не гоже, чтоб в таком виде тебя кто-нибудь в столице видел. Разговоры пойдут… Только пообещай мне, как только приедешь, сжечь его.

– Спасибо… – Марк накинул плащ. – Только зачем сжигать? Я отдам его тебе… Могу прислать с посыльным.

– Не надо присылать. Сожги. Пообещай, что сожжешь.

– Хорошо, обещаю, – кивнул он и, шагнув к своему коню, осторожно взял его за узду.

– Вот и молодец, – проговорила Алина, вскочила в седло и, пришпорив Гранита, не оглядываясь, ускакала в сторону своего замка.

  Марк долго смотрел ей вслед, потом сел на коня и поскакал в столицу.

  У ворот замка, Алина отдала лук и кинжал дежурившему там стражнику и въехала во двор. Подбежавший начальник охраны помог ей спешиться и взял поводья. Алина приказала ему на рассвете послать стражников убрать трупы и хотела уже уйти, когда во двор вышел герцог.

– Алина, что Вы здесь делаете? Я был уверен, что Вы у себя и давно спите.

– Развлекалась, – мрачно проговорила она, и добавила: – Однако уже закончила и сейчас действительно иду к себе, если Вы не возражаете, конечно.

– Возражаю, – герцог шагнул к ней и притянул к себе. – Я не против любых Ваших развлечений, дорогая. Но я хочу знать о них. Поэтому скажите: где Вы были? – он кивнул на Гранита, которого держал за узду начальник охраны.

– Это не Ваше дело, – холодно проронила она, отстраняясь, и повернулась к начальнику охраны: – Хоть слово скажешь Его Светлости про меня, пожалуюсь королю, что не исполняешь мои приказы.

– Алина, Вы хотите, чтоб я вздернул его? – жестко спросил герцог.

– Только попробуйте что-то сделать с ним… вот только попробуйте… – Алина уперлась взглядом в глаза герцога. – Вы можете запретить мне выезжать из замка, и я подчинюсь… Но пока Вы не сделали этого, контролировать себя я не позволю. Понятно?

– Алина, по-моему, настало время нам поговорить… – герцог подхватил ее на руки и повернулся к начальнику охраны: – Прикажи доставить сюда священника… любого и быстро.

  Потом развернулся и с герцогиней на руках скрылся в парадных дверях замка. Начальник стражи изумленно проводил его взглядом, но не посмел ничего спросить, и немедленно послал карету с двумя стражниками за священником.

  Герцог внес Алину к себе в апартаменты, из которых, повинуясь лишь его взгляду, удалились прочь и все слуги, и его камердинер, и осторожно опустил в кресло.

– И о чем же Вы хотите со мной говорить? – хмуро осведомилась Алина.

– О наших взаимоотношениях, дорогая, – герцог сел в кресло напротив.

– И что за срочная необходимость в таком разговоре? На дворе ночь, и я хочу спать.

– Алина, я вижу, что одно мое присутствие Вы переносите теперь с трудом, оно нервирует и раздражает Вас. Чтобы я не сказал, Вы воспринимаете это враждебно, старательно подчеркивая, что подчиняетесь мне лишь из чувства долга… Вы до сих пор не можете простить, что я обрюхатил эту простолюдинку, для которой добился титула? Да, я пожалел ее и вытащил из помойки… Вы даже представить себе не можете, из какой помойки я ее вытащил… вытащил, потому что она похожа на Вас… очень похожа… я, когда впервые увидел ее, аж обмер: со спины, да и с боку вас не отличить… это было до Вашей поездки в монастырь… мне было трудно справиться с искушением получить полную власть хотя бы над Вашей копией… а потом, когда понял, что она ждет ребенка решил сделать ей титул… Не захотел плодить бастардов… мне в голову не пришло, что она посмеет показывать, от кого она ждет ребенка… особенно Вам… эта тварь покорна всегда была… и не просила ни о чем, и не перечила никогда… Я даже представить себе не мог, что она способна на такое… – герцог помолчал немного, а потом тяжело вздохнув, продолжил: – И ведь хотел… хотел с ней порвать, как только у нас с Вами наладились отношения… только откладывал это каждый раз… обижать ее в этом состоянии не хотел… ластилась она, что кошка: отпихнешь с одной стороны, а она с другой уже трется… Знал бы, что она с Вами так общаться будет, и Вы так на это прореагируете, своими бы руками еще тогда придушил, тварь такую… Алина, я больше не могу, не могу выносить таких наших отношений… не могу… если Вы не простите, я правда придушу ее, вместе с ребенком придушу.

– Алекс, Вы соображаете, что говорите? Что Вы на нее взъелись? За что? Сами ведь говорите: не перечит ни в чем, ублажает… Что Вам еще нужно?

– Мне Вы нужны, моя дорогая… Вы, Алина. И больше никто. Это была ошибка… нелепая попытка выйти из создавшейся ситуации и не свихнуться.

– Ну и выходите из нее и дальше… Что изменилось? Она Вас любит. Вам с ней, насколько я понимаю, тоже хорошо. В чем проблема?

– Алина, Вы слышите, что я говорю или нет? Мне Вы нужны. Вы! И больше никто. Я понял это, лишь только вас рядом увидел… Никто мне Вас не заменит… Вы моя жена и Вы мне нужны. Слышите? Только Вы и никто другой. Больше у меня никого не будет.

– Алекс, я не требую этого… мне это не нужно. К тому же я все равно не поверю…

– Поверите… Я заставлю Вас поверить!

– Нет! Я не позволю Вам очередной раз унизить меня…

– Чем я унизил Вас, моя дорогая? Я люблю Вас… я все что угодно готов сделать для Вас.

– Вы предали… и не однажды… Сначала Вы решили сделать из меня любовницу короля, чтобы получить положение при дворе. Вы получили это положение и не Ваша заслуга, что мне не пришлось для этого лечь под него… Потом Вы склоняли меня к прелюбодейству, чтобы добиться моей покорности. Вы получили ее, и опять же не благодаря Вам, я не впала в грех… А в дополнению ко всему Вы завели параллельную семью, в которой отдыхали душой и телом… Вы ни в грош не ставите ни мою честь, ни мою душу, ни мое достоинство… И Вы еще смеете говорить мне о любви? Где она Ваша любовь? В чем? В том, что Вы обихаживаете меня, используя, как игрушку для короля? Так Вы слишком много потеряете, если не будете делать это… Все! Хватит мне голову дурить красивыми словами… Вы хотите откровенности, я скажу откровенно: Вы противны мне. Я буду терпеть и дальше наш фарс и создавать видимость семьи, но в душу и постель ко мне лезть не смейте!

  Герцог встал, шагнул к ее креслу и опустился перед ней на колени:

– Я виноват, очень виноват перед Вами, моя дорогая… Но не судите так строго. Я хочу все исправить. Я искренне раскаялся, больше я ни разу не посмею так поступить с Вами… Давайте попробуем начать сначала. Вы же христианка. Ради Христа простите, моя дорогая. Я клянусь: я буду верным супругом.

– Вы говорите: простить. Я простила. Только это не означает, что я вновь открою Вам душу. Это означает лишь то, что я не держу на Вас зла, и никогда не буду мстить. Возможно, Вы и будете верным супругом, только мне это уже не нужно… я не хочу быть Вашей супругой. Когда-то Вы сказали, что наше венчание не обязывает меня ни к чему. Так вот теперь я хочу воспользоваться этим… Внешне все останется, как и было, а вот в душу к себе я Вас больше не допущу. У меня к Вам никаких претензий. Живите, как хотите, только в мою жизнь не лезьте.

  В это время в дверь постучали:

– Ваша Светлость, доставили священника. Он во дворе.

– Замечательно, – герцог поднялся. – Пойдемте, Алина.

– Что Вы задумали? Я никуда не пойду, пока Вы не объясните мне, что Вы задумали.

– Не хотите идти, не надо. Я отнесу Вас, – Алекс Тревор подхватил супругу вновь на руки и быстрым шагом понес ее во двор. Во дворе он кивнул священнику: – Пойдемте в церковь, святой отец, – и с Алиной на руках прошел в замковую церковь, где осторожно поставил ее на пол.

  Заспанная служительница, увидев их, испуганно вскочила и засуетилась, зажигая свечи, а потом, повинуясь раздраженному знаку герцога, поспешно удалилась.

– Зачем Вы звали меня, сын мой? – тихо спросил священник, удивленно глядя на герцога.

– Я прошу Вас, святой отец, провести повторно церемонию нашего венчания с супругой.

– Но это нонсенс, сын мой. Вас уже обвенчали.

– Святой отец, я пожертвую Вашей церкви столько, сколько захотите. Проведите обряд, – настойчиво повторил герцог.

– Алекс, прекратите! – вмешалась Алина. – Это что балаган, чтоб устраивать повторы представлений? Даже если Вы настоите на своем, я не скажу ни слова.

– От Вас не будет ничего требоваться, быть верным Вам поклянусь лишь я, – улыбнулся ей герцог.

– Я ничего не понимаю, сын мой… – священник недоуменно переводил взгляд с герцогини на герцога и обратно.

– Все очень просто святой отец. Моя жена уличила меня в неверности. И я хочу еще раз ей поклясться быть верным перед лицом Бога.

– Так Вы раскаиваетесь в содеянном грехе, сын мой? – строго спросил священник.

– Я очень раскаиваюсь в содеянном, святой отец. И клянусь больше никогда даже в помыслах не изменять супруге. И очень прошу проведите обряд.

– Да ни к чему это, сын мой. Если Вы раскаялись, то этого уже достаточно…

– Нет, святой отец. Когда нас венчали, я не до конца прочувствовал ту клятву, что я давал. Я воспринимал это лишь как красивую формальность. Но теперь я осознал, как необходимо подходить к подобным клятвам. Я надеюсь, Вы понимаете, что я имею в виду, и пойдете навстречу моему желанию. Я обещаю, Вы не пожалеете о таком своем решении.

– Ну если так, сын мой… Раз это столь важно для Вас… я, конечно, могу повторить обряд… Я не думаю, что я сделаю этим что-то предосудительное или неугодное Богу. Скорее наоборот, дам Вам и Вашей супруге уверенность в непоколебимости Ваших намерений твердо следовать ранее данным клятвам…

– Святой отец, – начала Алина, но герцог не дал ей договорить.

– Не надо спорить со святым отцом, моя дорогая. Смирение и послушание святым отцам украшают истинную христианку. Поэтому помолчите.

– Да, дочь моя, – священник обернулся к ней, – Ваш супруг не требует ничего предосудительного. Он раскаялся в содеянном, постарайтесь простить его и дайте шанс вернуться на путь истинный. Постарайтесь совместными усилиями возродить любовь и взаимопонимание в вашей семье. Не отказывайте ему в этом.

– Да это лишь очередной его способ манипулировать мной, святой отец! Я не верю ему! – губы Алины подрагивали, а в глазах застыла неприязнь.

– Перед лицом Бога, не лгут дочь моя, – нравоучительно проговорил священник.

– Клятва, данная им на нашем венчании, перед лицом Бога, не помешала ему трижды нарушить ее, – возразила она.

– Он раскаялся в этом.

– А что ему помешает раскаяться еще один раз, а потом еще? Какой смысл клясться еще? Если та клятва для него ничего не значила? Почему я должна верить, что эта что-то будет означать?

– Надо уметь прощать и верить… Эти добродетели украшают христианку, дочь моя.

– Я простила… и не держу на него зла… но поверить больше не могу, святой отец. Это выше моих сил. Я не святая, я слабая, грешная женщина… и я не могу забыть предательство.

– Вы должны молиться за Вашего супруга, дочь моя, чтоб Господь дал ему сил быть верным клятве, а не заранее предрекать, что он вновь нарушит ее. Почему Вы не хотите вернуть мир и покой в Вашу семью? Почему Вы противитесь столь благим помыслам Вашего супруга? Вы что, хотите расторгнуть брак?

– Нет, конечно, святой отец, – качнула головой Алина.

– Тогда почему Вы упорствуете? Ваш супруг вознамерился исправиться, а Вы, дочь моя, препятствуете этому и всячески охлаждаете это его намерение. Это не по-христиански. Почему Вы не хотите дать ему шанс исправиться? Ведь Вы сами, как я понимаю, верны своему супругу и не намерены ему изменять и впредь или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь, святой отец. Я не намерена ему изменять, но и жить с ним я не намерена. Я не хочу быть одной из многих.

– Что Вы такое говорите, дочь моя? Вы не можете ему в этом отказать. Это его право. Он Ваш супруг.

– Не усердствуйте в этом, святой отец. Я сам с этим разберусь, – тихо проговорил герцог, – лучше обряд проведите, чтоб жена поняла, что я действительно твердо намерен исправиться.

– Конечно сын мой, – кивнул священник, – Вы хотите, чтоб были свидетели или без них?

– Не надо никаких свидетелей. Это все лишь для супруги. Свидетели у нас уже были. И супругу не спрашивайте ни о чем во время церемонии, она все клятвы и так блюдет.

– Хорошо, как скажите, – кивнул священник, и указал на место перед алтарем, идите сюда, и встаньте рядом, дети мои.

  Герцог взял Алину за локоть, и она, тяжело вздохнув, молча прошла и встала на указанное место. Священник начал церемонию, во время которой герцогиня, не проронив ни звука, выслушала клятвы супруга.

  Когда священник закончил, герцог удовлетворенно произнес: – Благодарю Вас, святой отец, сейчас Вас отвезут домой, а завтра ближе к вечеру, если Вас это устроит, я заеду к Вам и мы обсудим размеры моих пожертвований.

– Конечно, когда Вам будет удобно, сын мой, – кивнул тот.

– Замечательно, – проговорил герцог и подхватил Алину на руки, после чего стремительно вышел и, отдав по дороге распоряжение: отправить священника домой, прошел в свои апартаменты.

  Войдя в свою спальню, он осторожно положил Алину на кровать и аккуратно снял с ее ног туфельки, которые поставил у кровати.

– Хотите воспользоваться своими правами? – презрительно скривив губы, спросила Алина и приподнялась на кровати.

– Да, моя дорогая, хочу, – глядя ей прямо в глаза, ответил он.

  По его взгляду Алина поняла, что остановить его не сумеет. Она тяжело вздохнула, отвела взгляд и откинулась на подушки. – Развлекайтесь, мое тело в Вашем полном распоряжении.

– Ну не надо так, моя дорогая… я постараюсь, чтобы Вам было хорошо со мной… – герцог стал осторожно расстегивать ее платье.

  Алина ничего не ответила и даже не пошевелилась. Алекс начал нежно гладить ее и осторожно одну за другой снимать с нее все детали ее наряда. А она полузакрыв глаза, никак не реагировала на это.

– Вам плохо, моя дорогая? – ласково целуя ее в шею, спросил он.

  Алина молчала.

– Хотите изображать бесчувственную куклу – изображайте. Только зря Вы так, моя дорогая. Я действительно хочу, чтобы Вам было хорошо со мной… Я исполню любое Ваше желание. И развлекаться с Вами я не хочу… я хочу, чтобы у нас были дети, как и должно быть в нормальной семье, и еще хочу, чтобы процесс их зачатия доставил бы Вам удовольствие. Поэтому постарайтесь хотя бы дать мне понять, что Вам приятно, а что нет…

  Алина не проронила ни звука.

– Что ж, придется догадываться, – усмехнулся Алекс, быстрыми движениями сбросил с себя одежду и, крепко прижав к себе тело супруги, стал умело ласкать ее.

  Утром Алина была в крайне мрачном расположении духа. Она практически не разговаривала ни с кем, поэтому герцог постарался уговорить короля как можно скорее покинуть Телдом.

  Выехав из замка, король хмуро осведомился:

– Что случилось, Алекс? С чего ты так быстро постарался уехать? Между вами снова черная кошка пробежала что ли?

– Я воспользовался своими правами этой ночью, мой государь. Поэтому посчитал, что Алине надо дать время отойти от того, что я принудил ее к этому.

– Поздравляю… – усмехнулся король, – и как ощущения?

– Если честно, то не из приятных. С бревном неподвижным и то, наверное, было бы лучше, потому что в отличие от него Алина прекрасно умеет дать почувствовать, что ты подлец и последняя скотина. Одним словом она была презрительно холодна и абсолютно бесчувственна. Правда, я и не ожидал ничего иного, я хотел лишь, чтоб у нее был ребенок.

– Думаешь, одной ночи для этого будет достаточно?

– Очень на это надеюсь… Потому что настоять еще раз на близости с ней у меня вряд ли хватит духа. Как мне кажется, лишь рождение ребенка может заставить ее смягчиться.

– Да, Алекс… – хмыкнул король, – хотел я тебе позавидовать, но видно нечему… Если только сына она тебе сразу не родит… Но тогда я тоже буду доволен. Потомок Тоддов и Треворов должен стать достойной опорой трону.

  Во дворце король первым делом зашел к старшему сыну:

– Все-таки уехал ночью, хотя герцогиня просила не уезжать? – глядя на сына, осведомился он.

– Простите, отец, – Марк поднялся, увидев короля, и склонил голову.

– Что ж, раз ты жив и здоров, выходит, кузина зря волновалась и в кои веки ошиблась… Хотя она сказала, что предчувствия у нее просто нехорошие… возможно, она предвидела свои неприятности, а не твои… – задумчиво добавил король.

– У Ее Светлости неприятности? – Марк поднял голову и в упор посмотрел на отца.

– Это, смотря с какой точки зрения посмотреть… возможно, для нее и да… хотя опять же смотря что, называть неприятностями… – усмехнулся тот. – В общем, ничего страшного не произошло и кузина моя жива и здорова. Так что не бери в голову… если вдруг ты за нее переживать решил. Да, я обещал ей, что извинюсь… Так что извини, я с тобой вчера нехорошо поговорил.

– Отец, Вы можете сказать яснее, что случилось с герцогиней? Я чувствую себя виноватым, что ослушался ее. Это я послужил причиной ее неприятностей? – осторожно осведомился Марк.