Тетрадь в косую линейку
– Не уходи. Пожалуйста, не уходи, Алин. Тебя больше никто не посмеет оскорбить. Обещаю. И с ней тебе не надо будет ни общаться, ни вообще пересекаться. Она сюда не вернётся.
– Мне этого не надо. Зачем ты так?
– Как так? У неё начались проблемы со здоровьем, поэтому хороший реабилитационный центр, максимум комфорта и круглосуточный контроль медицинского персонала. Здесь я это обеспечить ей не в состоянии, поэтому профильное учреждение, где гарантирован безукоризненный уход, единственный выход. Захотела шантажировать здоровьем, не вопрос, её здоровьем отныне будут заниматься профессионалы. А я изредка буду навещать и контролировать. Идеальное решение, на мой взгляд.
– Тебе больно от него. Я вижу.
– Да, больно. Потому что сегодня я понял, что потерял любящую меня мать, осталась эгоистичная оболочка, которой я постараюсь создать хорошие условия дожития. Это больно осознать и принять, но необходимо.
– Она не простит тебе этого.
– Её право. Хочет доживать с обидой в душе, имеет право. Манипулировать мной я ей не позволю.
– Главное, чтобы ты в душе себя виноватым при таком раскладе не посчитал. Она же максимум усилий приложит, чтобы чувством вины тебя всё же нагрузить.
– Алин, какая вина? Она сама сделала свой выбор. Я предупредил. Даже дал шанс всё исправить. Но нет, впала в амбиции, и начала требования предъявлять. Со мной такие методы не работают. Не выношу такого. Есть специально обученный персонал, вот пусть ему амбиции свои и демонстрирует. Выслушают, пожалеют, по головке погладят, таблеточку дадут. И всё! Давай к этому вопросу не возвращаться.
– Как скажешь, босс.
– Вопрос задать могу?
– Задавай.
– Что ты всё же делала на реке и кто такой этот твой Золотце? Это он все эти аутодафе твоих обидчиков подстраивал?
– Начну с конца. Золотце никаких катастроф и пожаров подстроить не в состоянии. Он как бы это тебе сказать, исключительно наблюдатель или соглядатай, иногда ещё и советчик, но не более. Ему поручили, сразу скажу, что не знаю, кто поручил, и он не говорит, он сразу себя за хвост кусает, ты видел, за мной наблюдать и немного поддерживать ценными советами. С его точки зрения ценными. Я им следую не всегда. И не все они мне нравятся. Поэтому последнее время я его от себя гоняю. Это про Золотце. А на реке я пыталась измениться, перестроить свои настройки так сказать и уйти не туда, куда я ушла бы при другом раскладе. Золотцу это не понравилось. И он сделал всё, чтобы этого не допустить.
– Сказать можешь, что значит перестроить настройки?
Босс был уже сильно пьян, и я не сомневалась, что завтра он вряд ли вспомнит о том, что сейчас я ему говорю. Так почему бы не пооткровенничать и самой для себя не проговорить то, что гнетёт меня всё это время? Поэтому я пустилась в откровения.
– Это значит, босс, что я начала ощущать силу своей стихии и решила от неё избавиться. Вот что это значит. Ощутила, что могу сейчас сделать всё, что пожелаю, и испугалась сама себя. Поэтому уехала и всю эту силу слила в нейтрализующую противоположную по своей сути стихию. Теперь снова ничего не могу, и меня это в общем-то радует.
– Почему тебя радует отказ от силы?
– Потому что я не разобралась из-за чего вообще изначально от неё отказалась. Очень непонятная история в которой лишь Золотце понимает суть происходящего, но ничего не скажет. Поэтому предпочитаю не торопиться, набрать больше информации и опрометчивых поступков не совершать. Что-то мне подсказывает, что ждут от меня именно их, и именно к ним подталкивают. С самого детства подталкивают.
– Ты хочешь намекнуть, что и собака, и насильник в твоей жизни появились не случайно?
– Очень похоже на то. Понимаешь, сначала мне не давали распрощаться с жизнью, а вот когда я немножко приспособилась, и уже вроде как начала эту жизнь ценить, тут они и появились, при этом с ними нельзя было справиться обычной силой. Меня явно провоцировали применить другую, но я не стала. Я в обоих случаях приложила максимум доступных мне усилий и смирилась с неизбежным. И вот тогда вмешалась сила извне, как бы показывая как надо защищаться, и что делать…
– Моя мать рисковала угодить под раздачу?
– Если честно, то да. Я увидела её суть и желание убрать её с моего пути накатило волной, но я сумела сдержаться. Убедила себя, что не стоит она моего внимания, но жить в таком окружении стало невыносимо тошно, и агрессию слить куда-то хотелось. Вот и сбежала от греха подальше.
– Алинка, ты чудо, – босс схватил меня за руку и стал целовать пальцы, потом он полез обниматься и в какой-то момент, я железным тоном сказала, что мне пора домой, я очень устала, и ему тоже рекомендуется лечь спать.
Спорить со мной он не стал, и я ушла.
Запись семьдесят первая. К боссу приезжает дочь и начинает устанавливать свои порядки.
На следующий день, как и ожидалось, босс о моих откровениях забыл. Помнил, что пошли мы посидеть поговорить и больше не помнил ничего. Несколько раз спросил не обидел ли меня чем-то невзначай, и когда я чуть ли не клятвенно сообщила, что ничем не обидел, наконец успокоился.
Мать свою босс, как и говорил, отправил в реабилитационный центр на море, но вместо неё к нему скоро приехала погостить дочь со своим женихом.
Они поселились в гостевом доме босса, где некогда ночевала я, и начали потихоньку устанавливать новые правила.
Сначала была перекрыта калитка, но поскольку сыновья босса продолжили уже через охрану ходить к нам на территорию вместе с Джесси и играли в достаточно активные громкие игры вместе с Игорем, например, в мяч, сопровождая игры криками: «лови, кидай сюда, пасуй» и прочее, вскоре Оксана передала мне убедительную просьбу Ольги, так звали дочь босса, соблюдать тишину и не мешать соседям. После чего спросила, как ей реагировать.
Я сказала, что сообщу ей через какое-то время, и позвонила боссу:
– Виктор Владимирович, – ледяным тоном проговорила я, – не будете столь любезны и не выделите мне машину для переезда? Я с семьей, пока у Вас гости, переберусь в город, чтобы никому не мешать.
– Не понял, – сказал босс.
– Мне была передана просьба не мешать отдыхать Вашим гостям. Я хочу её удовлетворить. Поэтому прошу машину. У нас есть на фирме. Хотя, если с этим сложности, могу и обычное грузовое такси нанять.
– Алин, забудь. Разберусь. Никто никаких претензий тебе больше не выскажет.
– Виктор Владимирович, не надо ни с кем разбираться, дети действительно шумно играют. Зачем нервировать Ваших гостей? Мне проще пожить некоторое время в городе.
– Шумят и мои дети тоже, насколько я понимаю. Им нравится у вас играть. Почему я должен ограничивать мальчишек? Я лучше ограничу гостей. Так что расслабься.
– Зачем Вам портить отношения с дочерью? Я не хочу снова провоцировать конфликты в Вашей семье.
– Алин, ничего ты не провоцируешь. Ты, как лакмусовая бумажка, показываешь внутреннюю сущность всех, кто с тобой сталкивается. Я тебе благодарен. Сейчас я очень надеюсь, что дочь меня услышит, и поведение поменяет. А если не услышит, попрошу на выход.
– Поняла. Дело Ваше, босс, – проговорила я и пошла сообщать Оксане, что соседи больше к нам никаких претензий не имеют, поскольку дети играют днём и никаких законов о тишине не нарушают.
Минут через пятнадцать у меня зазвонил телефон, и я, увидев вызов от босса, ответила:
– Вся внимание, босс.
– Алин, подойди к калитке, пожалуйста.
Я не стала спорить и, сказав: «хорошо», отправилась к калитке.
У открытой калитки стоял босс и миловидная, одетая в брючный костюм девушка с длинными волосами, затянутыми в высокий хвост на макушке.
– Алин, хотел тебя познакомить с дочерью, это Ольга, – проговорил босс, – она очень хочет извиниться и пообещать что ни калитку запирать больше не станет, ни претензий высказывать.
– Да, Алина Викторовна, – тут же с улыбкой кивнула девушка, – я не знала, извините. Папа мне всё объяснил и у меня никаких претензий.
– Добрый день, очень приятно познакомиться, но Ваши извинения излишни, Ольга. Я очень хорошо осознаю, что ребёнок у меня с отклонениями и не всем приятна даже потенциальная возможность оказаться с ним на одной территории, да и шума, хоть и в разрешённые часы, но от него много. Так что я нисколько не протестую, что Вы перекрываете проход. А вот минимизировать шум вряд ли смогу, он и так под круглосуточным наблюдением и меньше, чем сейчас, шуметь вряд ли сможет.
В это время из дома выбежал Игорёк и с криком: «Мамочка, как хорошо, что ты с дядей Витей разговариваешь, попроси его мой самолётик, если можно, вернуть, он за забор улетел, а Оксана не разрешила просить его достать», подбежал и, обняв, прижался ко мне.
– Игорь, во-первых, когда ты запомнишь, что сначала надо здороваться? – начала я.
– Здрасьте! Извини, мам. Забыл, – обернувшись к боссу и его дочери, проговорил Игорь, потом снова повернулся ко мне: – Так попросишь дядю Витю?
– Во-вторых, кто разрешил тебе так называть Виктора Владимировича? – продолжила я.
– Я, я разрешил, – вмешался босс, – пошли, Игорёк, посмотрим, куда улетел и где можно найти твой самолётик.
Он протянул руку, и Игорь, отлепившись от меня, радостно схватился за неё, проговорив: «Мамочка, мы быстро. Я только посмотрю и сразу вернусь».
Я хотела возмутиться, но босс просительно поднял свободную руку:
– Алин, прекрати дёргать ребёнка. Он ничего предосудительного не делает. Пошли, Игорь.
Они ушли, а мы с Ольгой остались у калитки.
– Он у Вас особенный, да? – осторожно спросила Ольга.
– Он у меня с ментальными отклонениями, а не особенный. Но к счастью не агрессивен и относительно адекватен. Поэтому потенциальной опасности ни для кого не представляет.
– Для мамы Вы странно о нём отзываетесь. Обычно все избегают слова отклонения, их теперь особенности называют.
– Я не любительница приукрашивать действительность. Что есть, то есть. И я не вижу необходимости заменять устоявшиеся термины другими, обозначающими по сути тоже самое. Для меня всю жизнь «особенные» это были одарённые дети. Теперь этим термином ущербных начали называть. Если кому-то от этого легче, пожалуйста, но я привыкла смотреть правде в глаза. Мой ребёнок никакой не особенный. Он неполноценный. И моя задача эту неполноценность максимально скомпенсировать. Чем я и занимаюсь. Так что не стесняйтесь при мне называть вещи своими именами. Я к этому нормально отношусь.
В это время к нам подошёл Дима, поздоровался и спросил:
– Алин, Игоря не видела, не знаешь, куда он делся? Оксана в душ пошла, он со мной сидел, я буквально на секунду отвлёкся на телефонный звонок, и он сбежал куда-то.
– Знаю. Сейчас вернётся, с Виктором Владимировичем пошёл улетевший у него днём через забор самолёт разыскивать. Кстати, познакомься, дочка Виктора Владимировича, Ольга. А это мой муж, Дмитрий.
– Очень приятно, – Дима с улыбкой кивнул Ольге и вновь повернулся ко мне: – Вот сдался ему этот самолёт. Пообещал же, что новый куплю, но нет, там видите ли солдатик в нём летал и бросить его он не может. Ночью он простудится, заболеет, и погибнет при исполнении. И Оксану достал, и меня. Теперь решил Виктора Владимировича озадачить. Это ты поспособствовала его этим нагрузить?
– Дмитрий, нет, папа сам вызвался. Ваша жена не причём. А это, кстати, очень гуманно не бросить попавшего в беду солдатика. Надеюсь, его сейчас найдут и спасательная операция удачно завершится.
В это время с воплем: «Мама, мы его нашли!» ко мне подбежал Игорь держа в руках самолётик и солдатика и начал радостно прыгать вокруг меня, выкрикивая: «Нашли! Нашли! Нашли!»
– Это замечательно, что нашли. Но может ты не будешь так орать? – поймав его за плечо и наклонившись к самому его уху, прошептала я.
Он сразу испуганно сжался и закивал:
– Мамочка, я больше не буду.
– Алин, ты опять ругаешь ребёнка? Вот что ты ему сказала, что он аж с лица спал? – к нам подошёл босс.
– Попросила не орать, – усмехнулась я.
– Он рад. Мы спасли его сержанта взвода. Почему он не может радостно поорать по этому поводу? Мы знаешь, как орали, если кого-то из окружения вывести удавалось? Раз в сто громче.
– В таком случае, я счастлива, что не на службе, и никто не орёт рядом со мной в сто раз громче, – иронично усмехнулась я. – Ладно, Виктор Владимирович, спасибо за содействие и спасение особо ценного солдатика. Пойдём мы с Вашего разрешения, разрешите откланяться.
– А вот не разрешу. Дмитрий, можно похищу Вашу супругу ненадолго? Мы пока самолёт искали, мне мысль одна насчёт завтрашних торгов пришла, было бы неплохо обсудить.
– Босс, Вы же в курсе наших сложностей. Уложу Игоря и хоть всю ночь готова обсуждать, но заставить Димку выслушивать истерику Игоря, это очень жестокое требование с Вашей стороны. Поэтому через час могу подойти, но не раньше.
– Игорь, – Димка присел на корточки перед племянником, – может сегодня отпустим маму? Она раньше уйдет и раньше вернётся отдыхать. Давай отпустим. Она же рядом. И никуда не уезжает. Ты ведь сможешь сегодня уснуть один? Вернее не один, с тобой я посижу и Оксана, если захочешь.
– Дядь Дим, а солдатика можно с собой в кровать будет взять?
– Можно.
– Мам, тогда иди, только ты ведь вернёшься потом? – Игорь с надеждой посмотрел на меня.
– Игорь, как я могу не вернуться? Конечно вернусь. Зайду, поцелую тебя. И если ты будешь уже к этому времени спать, то мы в выходные съездим, куда захочешь.
– В зоопарк хочу, – тут же выпалил он.
– Значит, в зоопарк съездим, – согласилась я.
– А меня в зоопарк возьмёте? – улыбаясь, спросил босс.
– Да, дядь Вить! Обязательно возьмём! Мы ведь возьмём, мам?
– Кого хочешь, того и возьмём.
– Возьмём, дядь Вить! Иди, мам. Я сам с дядей Димой лягу. А Оксана пусть не приходит. Ладно?
– Не придёт, – кивнул ему Димка и, подмигнув мне, мол, вот как он классно племянника уломал, увёл в дом.
Запись семьдесят вторая. Я знакомлюсь с дочерью босса, и он признаётся ей, как хотел меня сделать уборщицей.
После того как Димка увёл Игорька, босс повернулся ко мне:
– По-моему, вы с Дмитрием на правильном пути, – проговорил он. – Если сможете и дальше потихоньку отвлекать и перенастраивать Игоря, он перестанет так в тебе нуждаться.
– Босс, пообещать, не сделать. Девяносто пять из ста, что через два часа Димка мне позвонит и спросит, не против ли я, что он даст ему снотворное. Я скажу, что против, и пойду его укладывать. Ты ведь в курсе, что он его на снотворном держал, когда я уехала? Эффект был неплохой, но это не вариант, подсаживать на снотворное ребёнка.
– Но пять процентов есть же? Значит, надо пробовать. Не получится, через два часа пойдёшь укладывать сама. А на ближайшие два часа выбрось проблему из головы, лучше скажи как отнесёшься, если предложу весь пакет акций завтра выкупить и дополнительно в развитие предприятия вложиться?
– Это на тебя так солдатик подействовал? Нельзя бросать людей в беде? Я не готова поддержать, пока один звонок не сделаю. Пошли, по дороге позвоню.
Я позвонила владельцу предприятия, мы уже пересекались с ним, поскольку он задолжал нам больше всех. Представилась и предложила не выставлять предприятие на торги для покрытия долговых обязательств, а перепродать мне на условиях погашения всех долгов и значительной суммы сверху. Он отказал мне, мотивируя, что на торгах надеется получить больше. Я ответила, что поняла и отключилась. Мы прошли все вместе в беседку и сели.
Оля никуда не ушла, и я поняла, что босс намеренно начал вводить дочь в курс происходящего. После этого повернулась к нему и сообщила, что завтра на торги предлагаю не выходить, а я опубликую предложение о наборе персонала на прежних условиях, но уже в свою структуру.
– И куда их денешь? Зачем они тебе, если на торги передумала выходить?
– Я перекуплю потом весь пакет. Его по частям сейчас раздробят лишь бы долги покрыть. Никто не рискнёт целиком выкупать. Невыгодно, да и мы не пустим конкурентов на рынок. Поэтому все растащат, а потом я потихонечку соберу. Мне дешевле это обойдётся примерно на сумму предложенного ему мной вознаграждения. Не захотел по хорошему, наплевал на своих людей, будет по плохому. И я ещё в прибыли останусь, да и от балласта при переоформление договоров избавиться смогу. Выгода всесторонняя и ко мне ни у кого никаких претензий.
– Я не понял, почему ты, а не мы? Всё предприятие под себя забрать хочешь?
– На этапе переоформления, да. Это риски. Их готова взять на себя. Как только всё устаканится, ты получишь половину, босс. Можешь не волноваться, прибыльный бизнес из-под носа не уведу.
– Ты понимаешь, что всем рисковать будешь?
– Если прогорю, тебе по дешёвке все активы солью и с долгами рассчитаюсь. Так что не такой уж большой риск. В долговую тюрьму точно не сяду.
– А они есть? Я не слышал что-то.
– Если нет, то ещё лучше. Значит, точно там не окажусь.
– Твою задумку понял, но категорически не согласен. Если не возьмёшь в долю с самого начала, чтобы все расходы пополам, выйду на торги один без тебя.
– Какой тебе резон вешать на себя половину расходов? Не веришь, что на заключительном этапе акции разделю?
– Алинка, я верю тебе безоговорочно, но ты ведь знаешь мои принципы: кто не рисковал, тот и на дивиденды не претендует. Так что или в тандеме играем с самого начала, либо сепарируешься и играешь одна.
– Босс, ты диктатор! Это нечестно!
– Оль, вот ты, как сторонний наблюдатель, скажи, честно заставить рисковать одного, а прибыль пополам поделить?
– Пап, я не особо вникла. Алина Викторовна тебе предлагает не рисковать, а ты не хочешь?
– Именно. Она предлагает, что рискуя лишь своим капиталом очень выгодную сделку реализует, а когда всё у неё получится, прибыль она разделит.
– А без твоей поддержки, она может её реализовать?
– Если завтра не выйду на торги, то сможет.
– Значит, она хочет купить будущей прибылью твоё решение на них не выходить. Это логично. Она предлагает компенсировать упущенную выгоду.
– Вот что значит современное поколение. Компенсация упущенной выгоды, это мощно. Твою точку зрения я понял, Оль. Только сам я так не играю. И ты знаешь это, Алин. Персонал можешь нанять сама, а собирать акции потом я буду.
– Тебе их не продадут по той цене, что мне, босс. Как только кто-то узнает, что ими заинтересовался ты, они взлетят в цене. Тут игра именно на том, что тебе они и даром не сдались. А вот я рискнуть решила, причём за твоей спиной. Дорого не куплю, но чуть дороже номинала самое то. А вот когда всё соберу, то пожалуй даже пятьдесят один процент тебе отдам. Контрольный пакет акций у тебя значительно поднимет их рейтинг.
– Пап, а Алина Викторовна твой партнёр или сотрудник? Почему она тебя всё время боссом зовёт? – повернувшись к отцу, тем временем поинтересовалась Ольга.
– Алина мой партнёр, но по совместительству и директор моего головного офиса. И ей нравится так меня называть, намекая, что я её нанял и заключил с ней договор. Ну и я этим периодически пользуюсь, особенно в рабочие часы офиса заставляя выполнять определённые поручения.
– Пап, а я могу узнать, зачем она согласилась директором твоей фирмы быть, если она партнёр?
– Алин, ты зачем согласилась быть директором? – босс повернулся ко мне.
– Ой, босс, я уже не помню, но по-моему, ты отказался меня уборщицей брать, и мне пришлось согласиться быть директором, – усмехнулась в ответ я.
– Уборщицей? – недоверчиво переспросила Ольга. – Пап, Алина Викторовна шутит?
– Алинка, вот что ты за чертовка такая? Неужели до смерти припоминать мне это будешь? – скривился босс, после чего продолжил: – Алина Викторовна, Оль, не шутит, а издевается надо мной. Я немного неаккуратно пошутил с ней на заре нашего знакомства. Бывает у меня такое. И она припоминает мне это до сих пор. Так что ты поаккуратнее с нею, она злопамятна, как не знаю даже кто.
– Не, босс, я не злопамятная, просто злая и память у меня хорошая, – проговорила я известный анекдот и первая начала смеяться.
– Алин, ты это мне рассказывать будешь, про то какая ты злая? Мне?
– Пап, ты что на полном серьезе так пошутил, что предложил Алине Викторовне уборщицей быть?
– Ещё одна. Да, глупо пошутил и стыдно мне до сих пор. Кстати, Оль, вот догадаться сможешь, почему мне стыдно?
– Я так понимаю, исходя из слов Алины Викторовны, она согласилась?
– Да, Оль, – босс тяжело вздохнул, – твой отец поступил отвратно, зная, что женщина попала в очень серьезные долговые обязательства я решил её проверить. Вот ты бы как на такое предложение прореагировала?
– Я бы однозначно обиделась, пап. Без вариантов.
– Оль, я не могла обижаться, мне очень деньги были нужны. Тут не до обид, – покачала я головой. – Да не особо приятно, что твои способности так оценили, но времена разные бывают. На кону стояла чужая жизнь. Кстати, моя прапрабабушка когда-то имела дворец и штат прислуги, а потом вынуждена была наниматься полы мыть в квартирах комиссаров, чтобы спасти от голода своих детей, и если бы не мыла, я бы точно не родилась. Я подумала, что это родовая карма у меня такая. Если она смогла, то чем я хуже?
– Алин, а почему я про твою прапрабабушку ничего не знаю? – тут же поинтересовался босс.
– Плохо досье собирал, – усмехнулась я. – Поэтому и не знаешь.
– Подожди… ты четвёртое поколение выходит, и судя по фамилии твоего прадеда ты у нас элитная дворянка? Так?
– Отстань, босс. Ненавижу это: воссоздайте свой родовой герб и примкните в клуб избранных. Мне не надо никуда примыкать, я без претензий и предками не кичусь.
– А что плохого? Это лучше, чем «Иваны не помнящие родства».
– Босс, у каждого свои заморочки. Можешь каким угодно Иваном меня обзывать, я считаю, что человек ценен не родством, а тем что сам по себе представляет. Без блата, протекций и чужих денег. Хотя деньги это вообще всё тлен. Сегодня есть, завтра могут и не быть. Ты знаешь, я хоть сейчас всё раздам и уйду. Надоело всё до чёртиков.
– Я тебе уйду. Я тебе уйду. Никуда ты не уйдёшь. У тебя обязательства. Кто десять минут назад хотел новый бизнес-проект реализовывать?
– Ладно, вот разберусь с персоналом этого чудика, пристрою достойных и уеду на Тибет.
– По первому пункту возражений нет, мне самому как-то не по себе стало, что такое количество высококлассных спецов на улице окажется. С твоим Игорьком солдатика искал, он выпал из самолёта, смотрю, как он переживает, и думаю, чёрт, до чего же мы все очерствели по жизни. Он ответственность перед игрушкой ощущает, а тут толпа народу на бирже труда, практически без предупреждения. Ты кстати, разозлилась, что он их лишил шанса продолжить работу?
– Да, босс. Если всё выгорит, и ты мне поможешь, я его вообще без копейки денег оставлю. Есть одна идея… правда, пока о ней рано.
– Потом озвучь. Поддержу. А вот насчёт Тибета, мне эта идея не по душе. С чего вдруг туда поехать решила?
– Там место силы. Уеду, на меня снизойдёт просветление, я окунусь в нирвану и познаю блаженство.
– Насколько я знаю, места силы есть и у нас. Тибет эта чуждая нашему менталитету религия.
– Босс, давай без теологических наездов. Религия вообще дело больше политическое, чем духовное. И у меня к религии очень своеобразное отношение. Поэтому давай не будем углубляться.
– Ладно, углубляться не будем. Сменим тему. У меня к тебе просьба. Я Ольгу потому и не отправил ещё погулять. Возьми её к себе на личную стажировку.
– Я?! Босс, фирма твоя, а не моя. Контрольный пакет акций у тебя. Назначай дочь на любую должность, я не возражаю.
– Я знаю, как ты умеешь не возражать. Акции стопочкой мне на стол и заявление тоже, а сама на Тибет. Нет, Алина Викторовна. Месяц с ней работаешь, потом озвучиваешь своё решение. Все дипломы и прочую лабуду она тебе покажет, образование вроде неплохое у неё, но не профильное абсолютно. Именно поэтому выяснить в чём действительно моя девочка сильна, я прошу тебя.
– Босс, ты головой ударился? Какого чёрта? Стресс Ольге устроишь, мне. Отдай ей любое направление. Рекламу, например. Пусть развлекается. Даже если просадка по итогом пойдёт, не катастрофично, а если ей понравится и вытянет, то мы все в плюсе. А со мной в связке не надо. Я жёсткая стерва, со мной сложно работать. Меня терпят с трудом. Поэтому какая личная стажировка?
– Я очень тебя удивлю, если скажу, что на фирме тебя любят гораздо больше меня?
– Ну по сравнению с тобой оно конечно. Ты бы меня ещё с диктатором каким-нибудь вроде Пиночета сравнил. Тогда вообще фея-крёстная, не иначе.
– Хорошо ты меня сравнила с Пиночетом. Спасибо.
– С Пиночетом к своему счастью не пересекалась, а при тебе, босс, если по правде, то многие даже лишний раз вздохнуть боятся. Мне стоит лишь твоё имя отчество произнести, и волшебным образом всё сразу делается. Так что если из двух зол выбирать, то я поменьше вроде как на вид. Но это пока мне хвост не защемили, и ты лучше всех это знаешь. Поэтому не нервируй собственного ребёнка. Делай её руководителем направления и под собственный контроль бери. Я не при делах.
