Сердце ведьмы
– Я рад приветствовать вас, Ваше Святейшество. Чем вызван ваш приказ немедленно к вам явиться? Супруга сейчас, как вы видите, больна, и подобная поездка для неё была достаточно тяжёлым испытанием.
– Ваша Светлость, – тонкие губы главного инквизитора дрогнули в зловещей усмешке, – и ей, и вам будет грозить испытание гораздо более тяжёлое, если сейчас же вы мне не объясните, что с ней произошло!
– Заболела она, Ваше Святейшество. На лошади покататься вздумала, конь понёс, она заблудилась, пока я её нашёл, замёрзла сильно, вот и приболела немного.
– Вы это так кому другому объяснять будете, а мне не надо! Мне надо всё, как на исповеди, рассказывать! И если сей же момент вы это не сделаете, допрашивать я вас буду по-другому! Вы услышали меня, милорд?
– Я не понимаю, Ваше Святейшество… Что вам не нравится в моём рассказе?
– Только то, что это не причина! И если ближайшие пять минут истинную причину вы мне не назовёте, из дворца вы больше не выйдете. Ни вы, ни она!
– Вы мне угрожаете?
– Даже больше, я вас обвиняю! – в голосе главного инквизитора зазвучала сталь. – Правда, ещё не решил в чём: в колдовстве или в недоносительство на колдовство. Вы подумайте пять минут, а потом скажете, общаться здесь будем и вы мне всё сами расскажете или мне охрану звать и в темницу для допроса вас отправить.
– Я могу полюбопытствовать, что послужило причиной подобных обвинений, Ваше Святейшество?
– Нет! – зло выдохнул, глядя ему прямо в глаза, главный инквизитор. – Никаких пояснений вам я давать не буду. Но они у меня есть и достаточно основательные, чтобы даже у короля не возникло претензий по поводу вашего ареста. Поэтому или вы начинаете исповедоваться, или я вызываю охрану.
Нервно облизнув губы, герцог потупился и покорно выдохнул: – Ваше Святейшество, я, конечно же, всё расскажу в мельчайших подробностях, мне скрывать нечего… Я искренне недоумеваю, при чём тут может быть колдовство и на каком основании вы так со мной разговариваете и подобные обвинения мне предъявляете… Понимаете, мы пытались поставить под седло необъезженного коня, она вышла посмотреть. Стояла рядом с моим сыном за изгородью левады. Конь взбесился, порвал узду, рванулся прямо на них. Она сына моего оттолкнула, схватила коня за обрывки узды и в седло вскочила, пытаясь в сторону увести. А тот понёс, не разбирая дороги, и через открытые ворота выскочил. Я на коня своего вскочил и за ней. Догнал уже в лесу. Загнал её коня в кустарник и прижал там. Потом к дереву коня привязал, а её стащил, ну и в нервах орать на неё стал, что головы совсем не имеет такое творить. А потом… Потом, Ваше Святейшество, задрал я ей юбку и рукой пару раз ударил… И тут от нервов, видимо, в голове у меня нехорошо сделалось, и на землю я повалился вместе с ней. Потом очнулся, она рядом лежит и вообще, что мёртвая… Но я не бил её так, чтобы ей так лежать, вот истинной крест, не бил, – герцог размашисто перекрестился. – Потому и не понял поначалу, что с ней… А потом сообразил уже, что она-то тоже напугалась, когда конь понёс… А тут ещё я орать стал, да шлёпать её, вот от перепугу она сознание и потеряла… В общем, сел я на своего коня, в седло её подхватил, а тут и слуги подъехали, мы все вместе в замок вернулись, и уже два дня при ней лекари неотлучно дежурят и легче ей стало…
– Если всё так, как вы говорите, Ваша Светлость, то, пожалуй, с обвинениями я подожду… – уже гораздо более спокойным тоном выдохнул главный инквизитор, чуть отходя в сторону и отворачиваясь. – Сейчас побеседую с ней и, если рассказ ваш она подтвердит, возможно, и окончательно от них откажусь. Но лишь в том случае, если клятвенно мне пообещаете сей же момент больше её не бить! Ясно?! – он вновь обернулся к герцогу.
– Ваше Святейшество, – герцог недоумённо развёл руками, – честно говоря, я и тогда-то не собирался её бить, это всё вышло лишь из-за того, что думал, что убиться она может, и всяко лучше ей синяк на заднице иметь, чтоб запомнила и не творила такого впредь, чем конь её в следующий раз всю переломает. Это же головы совсем не иметь – учудить такое, когда кругом и слуг, и берейторов полно, а она сама под копыта полезла, вместо того чтобы в сторону лишь отскочить. Но на ней, кстати, даже синяков не осталось, не сильно я её ладонью хлопнул. Неприятно, возможно, даже немного унизительно для неё, но я ей муж, и ответственность за неё несу. Как иначе мне учить-то её? Я по Писанию поступил…
– С ней нельзя по Писанию… Другая она, Ваша Светлость. Другая! Хотите учить, мне пожалуйтесь, я найду способ её образумить. А сами больше и пальцем её трогать не смейте! Надеюсь, объяснил я вам понятно. Потому что если сейчас вы это не уразумеете и не пообещаете мне того, то очень сильно пожалеете об этом! Потому что следующий раз, будет для вас последним! И я не шучу! – в голосе главного инквизитора вновь зазвучали злость и напор.
– Хорошо, хорошо, Ваше Святейшество, – тут же клятвенно вскинул руку герцог: – Я клянусь, что больше и пальцем её не трону. И в случае подобных её выкрутасов вам жаловаться буду. Я всё понял.
– Прекрасно… – буркнул тот и вновь ушёл в зал, где оставил герцогиню.
***
В ожидании Альфреда Миранда сидела в кресле, прикрыв глаза, и размышляла, насколько убедительно сможет сейчас сыграть герцог и что она сможет предпринять в случае разоблачения их игры. Вернулся Альфред достаточно быстро и явно успокоенный. Подошёл к ней, кончиками пальцев приподнял подбородок, дождался, чтобы она посмотрела ему в глаза и тихо спросил:
– Ну и зачем ты это опять устроила? Сорвалась и чуть не убила, а потом решила всё исправить?
– Отстань… Я уже сказала, это мой потенциал, что хочу с ним, то и делаю. И тебя спрашивать не буду!
– Мирочка, ты должна его восстановить, а не грохать каждый раз до нуля… Ведь причина ерундовая была… Или он мне солгал и действительно тебя серьёзно обидел? Так ты скажи, я и казнить его могу.
– Отстань! Сама разберусь.
– Мира, не заставляй меня искать способы давления на тебя! Я ведь найду!
– Что тебе от меня надо?
– Только одно: восстанови потенциал!
– Хорошо, я постараюсь.
– Тебе сложно с ним?
– Уже привыкла, он не худший вариант супруга.
– Тогда с чего чуть не убила?
– В нервах… я еле с конём справилась, чтобы на него он не пошёл в атаку, дала возможность его прижать. То есть всё хорошо, конь успокоился, и тут он орать начинает и меня бить пытается, ну и не сдержалась… а в последний момент поняла, что лишнего пожелала, вот на себя волну и завернула. Но он заметить ничего не должен был…
– Что желала-то?
– А что женщины в нервах желают, когда их кто-то бить пытается: что б руки отсохли, конечно… А потом думаю, вот зачем мне с инвалидом жить, и развернула волну, но пришлось на пределе сработать, сил ещё мало…
– Если так, то восстановиться быстро должна…
– Знаю, потому и не понимаю, что такой переполох устроил и, главное, с чего?
– Филипп отписал, что зашёл к твоему работнику, как всегда, проверить, а тот изодран весь: с котом твоим воевал. Запер и сбежать не давал. И что такое с твоим котом второй уже раз… Первый был, если по датам сравнивать, когда ты кинжал себе в сердце всадить пыталась. Ну вот я аналогию и провёл. Сначала сам ехать хотел, потом подумал, что поздно уже тебя спасать, третий день пошёл, ты или жива, или нет… Ну и послал Илиаса.
– Понятно… А я голову прям сломала, с чего ты до меня докапываться решил.
– Помочь разрешишь?
– Ладно, раз приехать заставил уже, помоги, противиться не стану, – нехотя кивнула она.
– Благодарю, моя хорошая, – Альфред опустился перед ней на колени, наложил руки ей на грудь, и она сняла свою защиту, принимая его волну.
***
Отсутствовал главный инквизитор довольно долго, герцог даже нервничать стал, опасаясь, что, сличая их с супругой версии, мог зацепиться за какое-то расхождение в показаниях. Но тут дверь отворилась, и он показался на пороге, поманил его кончиками пальцев, потом протянул руку для поцелуя и кивком указал на сидящую в глубине зала в кресле герцогиню:
– Можете забрать её и быть свободны. Карета вас ждёт, чтобы обратно доставить. Приедете через месяц, мне её показать, надеюсь, к тому времени она сумеет окончательно восстановиться.
Поцеловав его перстень, герцог поблагодарил и заверил, что тоже на это надеется, и через месяц они приедут.
***
В карете они некоторое время молчали, потом герцог не выдержал:
– Вы знаете, миледи, что послужило причиной такого срочного вызова к нему?
– Он не сказал, – устало качнула головой она. – Скорее всего, его осведомители сработали. Он испугался, что я умираю. Нужна я ему – это раз, и он ищет способы заставить меня на него работать – это два. Пока мы сумели не дать ему такого способа.
– Он посчитал, что вы сами на меня разозлившись, что-то мне сделать пытались, а потом это исправили в ущерб себе?
Миранда поморщилась, герцог умел логически мыслить, надо было как-то выкручиваться.
– Вам непременно хочется меня в колдуньи записать, Ваша Светлость? Ну, считайте так, если хотите…
– Я так не считаю. Я разобраться хочу! Терпеть не могу, когда со мной в тёмную играют и за дурака держат.
– Вы забыли, с кем играете, Ваша Светлость… Я предупреждала, что противник у вас очень мощный и у него есть такие возможности, какие вам и не снились…
– Не понимаю… Вы намекаете, что он сам колдун?
– Вы в своём уме в подобном Его Святейшество подозревать или помутнение на вас нашло?
– Тогда я не понимаю вас, миледи.
– В его подвалах такое количество колдунов, что самому ему колдуном быть абсолютно необязательно… На меня одним из его пленников заклятье наложено, и бить меня нельзя… Это была его подстраховка, чтобы никто, кроме него, тронуть не смел… Так что, запрещая вам меня бить, он больше защищал вас, чем меня… Если бы вы это реально сделали и я бы не вмешалась, то вам бы не поздоровилось, примерно так же, как в случае с проклятьем вашей дочери.
– А он может вас бить?
– Может. И пытать тоже может. Он всё может.
– Чего он от вас добивается и почему сначала хотел, чтобы Джон на вас женился?
– Я же говорила уже, я могу распознаваться колдунов, могу видеть, как они работают, нейтрализовать их воздействие могу. Ему хочется использовать мои способности по своему усмотрению. А мне не хочется это делать. Джон был способом заставить меня это делать. Он понял, что раз я спасла его, защищать и дальше буду. И решил использовать как рычаг для управления мною, а вы испортили все его планы.
– Меня вы так защищать не будете?
– Уже защитила, и он понял это, и это ему понравилось, так что в следующем раунде он постарается всё-таки прогнуть меня, и, скорее всего, это ему удастся… Но пусть лучше так, чем пытать вашу дочь будет у меня на глазах. Это гораздо более тяжёлое зрелище, чем просто угроза вас в чём-то обвинить, да и вас он через неё прижал бы гораздо сильнее. Так что пока мы сумели минимизировать наш позиционный проигрыш, который образовался за счёт наличия у вас такой дочери и её проклятья.
– То есть настоящие колдуны всё же есть?
– Инквизиция появилась не без оснований, милорд… Так что всё есть. Другое дело, что колдуном легко можно признать и не колдуна, если кому-то это выгодно. Но это уже другая сторона дела.
– Дорогая моя, – герцог пересел на её сторону кареты, нежно прижал к себе, – какая вы у меня необыкновенная… Я не перестаю вами восхищаться. Какое счастье, что вы стали моей супругой.
– Полноте, милорд. Получив меня в супруги, вы получили сплошные проблемы на собственную голову и скромное приданое, на которое, к сожалению, позарились, и более ничего. Так что особого счастья в этом не вижу.
– Будь у меня сейчас возможность всё изменить, я бы ни за что не стал ничего менять, и не из-за приданого… Я на вас теперь и без него бы женился.
– Что ж, такое ваше отношение не может меня не радовать, но поживём, увидим, не поменяется ли оно со временем. Игра-то только началась, милорд.
Глава 32
Через неделю, когда самочувствие Миранды окончательно улучшилось, они с герцогом после обеда поехали покататься по лесу, и он предложил навестить Люсьену.
– Я не против, – согласилась Миранды, и они развернули лошадей в сторону её дома.
Как только они подъехали к воротам, которые быстро распахнули издали увидевшие их слуги, в сад выбежала кланяющаяся Нора:
– Рада приветствовать вас, Ваши Светлости… Милости просим, заждались, заждались…
– Где Люсьена? – хмуро осведомился герцог, спрыгивая с коня и помогая спуститься Миранде.
– Наказана и молитвы учит, как вы и приказывали. Я не позволяю теперь ей ни гулять, ни свободное время иметь. До обеда молитвы учит, после обеда спрашиваю их, и, если хорошо выучила, рукоделием разрешаю заняться до вечера, а коли плохо, наказываю и вновь учить заставляю. Сегодня вот выучила плохо.
– Проводи нас к ней.
– Да, конечно, Ваша Светлость, как изволите.
Они прошли в дом, и Нора провела их в комнату, посередине которой на коленях стояла Люсьена с молитвенником в руках и, негромко всхлипывая, читала молитву.
Обернувшись и увидев их, она вздрогнула, опустила молитвенник и, не вставая с колен, поспешно проговорила:
– Добрый день, Ваши Светлости, я рада вас видеть.
– За что наказана? – герцог подошёл к ней ближе.
– За нестарательность, Ваша Светлость, – Люсьена потупилась. – Я плохо выучила шестнадцатый псалом. Шесть ошибок допустила. Нора велела теперь его лучше выучить и ещё семнадцатый.
– Отдай ей молитвенник и рассказывай тот, который учила вчера.
– Вчера? Но я уже плохо помню его, я сейчас следующий учила, Ваша Светлость. Можно, я шестнадцатый расскажу? – повернувшись к герцогу, Люсьена умоляюще взглянула на него.
– Это что за пререкания? – раздражённо проговорил герцог и повернулся к Норе: – Я что тебе велел? Чтобы она помнила их и в любое время любой из выученных повторить могла! Мне тебя наказывать надо, чтобы поняла, что должна лучше и строже следить за ней, поскольку разгильдяйство твоей воспитанницы я больше терпеть не намерен?
– Виновата, Ваша Светлость, исправлюсь, она не посмеет больше пререкаться. И сейчас же всё расскажет. Давай быстро, рассказывай пятнадцатый псалом, Люсьена! – она шагнула к девушке и, забрав из её рук молитвенник и открыв на нужной странице, чтобы контролировать, с напором повторила: – Давай, начинай!
Испуганно сглотнув, та потупилась и сбивчиво начала говорить молитвенный текст. Нора часто её поправляла и к концу псалма поправляла уже чуть ли не в каждом слове.
– Отвратительно, – резюмировал герцог, дослушав псалом. – Чем вы обе занимались всё это время я вообще не понимаю. Выучить страницу текста за сутки это не столь сложно, особенно если нестарательность карается достаточно жёстко.
– Виновата, Ваша Светлость, я постараюсь всё исправить, – тут же вытянулась перед ним Нора.
– Вот сейчас при мне всё исправлять и будешь. А я понаблюдаю, сколь строго ты взыскиваешь с неё за нерадение к моим приказам.
– Милорд, – стоящая чуть поодаль Миранда приблизилась к нему и просительно коснулась руки.
– Нет, миледи! – даже не дослушав её, раздражённо ответил он. – Даже не вздумайте меня просить об этом! Вы обещали мне помогать, поэтому имейте терпение понаблюдать за наказанием этой своевольной особы, присядьте вон в кресло в углу и молча понаблюдайте!
– Милорд, я хотела предложить обучить её способу заучивать такие тексты. Она не знает, как это делать, сложно ей, поскольку они очень своеобразные и для неё непривычные. Дайте мне хотя бы полчаса, и мы с ней выучим этот текст. Не надо её наказывать. Вы накажете её, если, даже зная метод запоминания, она не станет это делать. Пожалуйста, позвольте мне это.
– Вы считаете, она сейчас не заслужила наказание?
– Я не спорю, что сейчас заслужила, но у неё на то были объективные причины, поэтому я прошу её простить и дать мне возможность помочь ей впредь справляться с вашими заданиями без наказаний.
– Хорошо, миледи… У вас полчаса. Пробуйте.
Миранда молча взяла из рук Норы молитвенник, шагнула к стоящей на коленях девушке:
– Возьми и прочти пятнадцатый псалом, делая большие паузы после любого логически завершённого словосочетания. Поняла?
Испуганно оглянувшись на Нору, Люсьена взяла из рук Миранды молитвослов, открыла нужный псалом и сбивчиво начала читать.
– Нет! – тут же остановила её Миранда, – читаешь, медленно проговаривая каждое слово, и делаешь паузы между связками слов. Начни сначала!
Но, начав снова, девушка лишь два первых слова прочла медленно, а потом, нервно поглядывая на свою опекуншу, вновь начала торопиться и сглатывать слова. Новые замечания Миранды и возвращения к началу, картину не изменили. Тогда она повернулась к герцогу:
– Милорд, вы можете оставить нас с ней вдвоём ненадолго? Ваш надзор лишает её возможности сосредоточиться на тексте.
– Мне не нравится ваша просьба, миледи, но в угоду вам, я соглашусь с ней. Лишь пообещайте, громко меня позвать если девочка только попробует быть вам непокорной.
– Конечно, конечно, милорд. Однако меня обижает ваше недоверие, неужели вы считаете, что я не в состоянии справиться с ребёнком? – губы Миранды дрогнули в лёгкой усмешке.
– Вам, напротив, должно быть лестно, что мне не безразлична ваша безопасность, моя дорогая. Поэтому повода для подобного упрёка не вижу, и настаиваю на своём требовании.
– Я уже пообещала, милорд. Поэтому оставьте нас, дав возможность позаниматься наедине.
Герцог шагнул к Люсьене, жёстко схватил за лицо, повернул к себе и с напором произнёс:
– Попробуешь быть непокорной моей супруге, в порошок сотру! Покорно все её требования чтобы исполняла! Иначе с лавки вообще не встанешь! Поняла? – он кивнул на лавку для наказаний, стоящую в углу комнаты.
– Да, Ваша Светлость, поняла… – истерично всхлипнув, девушка отвела взгляд.
Удовлетворённо кивнув, герцог приказал Норе следовать за ним и вышел из комнаты.
Дождавшись, чтобы дверь за ними закрылась, Миранда присела на корточки рядом со стоящей на коленях девушкой, коснулась кончиками пальцев её щеки:
– Ну что ты так злишься? Не злись. Зубрёжка псалмов не самое сложное задание. Сейчас объясню, как проще с ним справляться, и всё у тебя получится. Главное, злость убери и подключай желание справиться с заданием. В нём ничего сложного или унизительного нет.
– Ничего унизительного? – девушка скосила на неё неприязненный взгляд. – Считаешь, что нет ничего унизительного в том, что тебя заставляют учить бессмысленные сложные тексты, чтобы только повод для наказания найти?
По тому, как девушка начала говорить с ней, Миранда поняла, что слухи о её происхождении и о том, что герцог заключил мезальянс, не прошли мимо её ушей. Хотела вначале резко осадить нахалку, а потом решила, что вряд ли это приведёт к нужному результату. Девчонка, может, стиль общения и сменит, но обозлится ещё больше. Поэтому, наоборот, постаралась как можно более доброжелательно проговорить:
– В каждой сложной ситуации, Люсьена, следует стараться найти что-то положительное. Сейчас тебя учат тренировать память. Тебе это может пригодиться в будущем, поэтому лучше приложи максимум усилий для исполнения требований, чем бестолково злиться.
– Кому она нужна эта моя память? Это лишь повод избить и не более!
– Даже если так, изменить ситуацию ты сейчас не в силах, поэтому её надо принять и постараться минимизировать негативные для тебя последствия. Ты ведь хочешь, чтобы тебя наказывали меньше, вот и научись выполнять то, что требует герцог. В его требованиях нет ничего сложного.
– Даже если я научусь заучивать эту белиберду, ты думаешь я не понимаю, что он тут же другой повод меня наказывать найдёт? Ему просто хочется меня так наказывать в угоду тебе!
– А я-то тут при чём? – недоумённо осведомилась Миранда.
– Вот не надо делать вид, что ничего не понимаешь! Всё ты понимаешь! – злым шёпотом выдохнула девушка, глядя ей прямо в глаза. – И это ты его заставляешь так себя вести! Думаешь, не вижу, что загнала ты его под каблук и вертишь им, как хочешь. Ну, развлекись, развлекись, раз власть такую заимела… Мне деваться некуда, и я потерплю… Только учти, рано или поздно сама под раздачу угодишь!
– Люсьена, ты ошибаешься. Я абсолютно не заинтересована в твоих наказаниях. Зачем мне это? Я, наоборот, хочу постараться минимизировать их, научив исполнять требования моего супруга.
– Не надо за дуру меня держать и невинной овечкой прикидываться! Я знаю, что это лишь декорация! Тебе вид сделать хочется, что вот такая прям важная и милостивая, но для того, чтобы ты могла это сделать и власть свою продемонстрировать, ты его и заставила так себя вести! Не надо окружающих считать глупее себя, и запомни, сколько бы он ни приказывал меня бить, как ты была по сути своей простолюдинкой, так и помрёшь ею!
– Люсьена… Не меряй всех по себе… Ты мне приписываешь свои комплексы, прекращай. Это ни к чему хорошему не приведёт. Мне вообще никакого дела нет до тебя и того, как тебя наказывают. Кстати, не особо и жестоко, видимо, раз язык свой прикусить не можешь, даже рискуя нарваться на ужесточение наказаний.
– Если дела нет, то что приезжаешь сюда и тычешь мне, что я должна делать? Ничего я тебе не должна, и не указ ты мне никакой, хоть заставь его меня насмерть запороть!
– Люсьена, успокойся и прекрати себя накручивать! Я ничего тебе плохого не сделала, чтобы ты такую злость ко мне испытывала.
– Ты околдовала его! Вот как он мог на тебе жениться, если ты не ровня ему никакая?! Откуда он тебя вообще узнал?
– Какая разница откуда? – поморщилась Миранда, злость девчонки, которую она никак не могла переломить, начала раздражать. – Сына я его из болота, что неподалёку от моего дома было, вытащила и спасла, он поблагодарить приехал и влюбился. Довольна?
– Вот зря ты из своего болота вылезла! Тебе только там место и было! Герцогиня из тебя, что из жабы невеста!
– Ну это не твоего ума дело, откуда я вылезла и где моё место! – Миранда резко встала, злые слова нахальной девчонки зацепили и разозлили. – А ну, молитвенник открыла и громко читать начала! Иных слов, кроме божественных текстов, от тебя слышать я больше не желаю!
– Да плевать мне, что ты желаешь! – Люсьена отбросила в сторону молитвенник и поднялась с колен. – Даже если герцог прикажет сейчас до смерти меня избить, перед такой дешёвкой, как ты, я пресмыкаться не буду, тварь болотная!
– А ну, на колени вновь опустилась и молитвенник подняла! – прикрикнула на неё Миранда, жёстко схватив за плечо и рывком дёрнув вниз.
Потеряв равновесие, Люсьена осела на пол, но тут же, повернувшись, вцепилась ей в руку и, не сдерживаясь, громко заорала, глядя прямо в глаза: – Не смей мной командовать, тварь! Думаешь, если из болота вылезла, то можешь тут командовать? Не выйдет! Твоё место лишь в болоте твоём поганом! Что б ты вернулась в него и в нём же утопла, тварь чёртова, и даже труп твой не нашли бы никогда! И даже памяти о тебе тут никакой не осталось!
Не ожидавшая от неё такой выходки, Миранда растерянно замерла, не зная, что и предпринять, поскольку почувствовала, что девчонка осознаёт свою силу, и проклятье сказано в надежде на исполнение.
И в этот момент в комнату ворвался герцог. Схватив Люсьену за горло, рывком поднял с пола и яростно гаркнул: – Ты как смеешь такое говорить, дрянь? Да я сейчас тебе за такие слова язык твой поганый выдеру! – после чего обернулся к застывшей в дверях Норе: – А ну нож мне принеси! Быстро!
– Милорд, не надо! – с ужасом глядя на него, просительно выдохнула Миранда.
– Помолчи! Иначе не только язык ей вырежу, а вообще четвертовать прикажу! – со злостью выдохнул герцог и поволок задыхающуюся в его руках Люсьену к лавке в углу.
В это время в комнату вбежала Нора, держащая в руках нож и пару полотенец, и ещё двое слуг. Слуги окружили герцога и, прижав к лавке извивающуюся Люсьену, помогли выполнить задуманное им. После чего запихнули ей в рот полотенце и под присмотром Норы вынесли прочь из комнаты.
Герцог тем временем, вытерев окровавленные руки, шагнул к Миранде:
– Я так понимаю, нам имеет смысл съездить к Его Святейшеству, причём немедленно, – властно выдохнул он.
– Зачем, милорд?
– Он должен знать, как можно нейтрализовать подобное проклятье. Пусть лучше меня потом казнит, лишь вам поможет избежать напророченной участи.
– Милорд, успокойтесь. У неё не было сил, поэтому все её пожелания не более чем слова. Забудьте о них.
– Вы уверены, миледи?
– Абсолютно. Весь потенциал, который она имела, она израсходовала на проклятье вам. Так что сейчас это были лишь злые пожелания и не более. Не стоит им придавать хоть какое-то значение.
– И всё же мне бы было спокойнее, если бы мы рассказали о том главному инквизитору.
