Куда позовёт прошлое?

– Как ты узнал, что я живой?

– Не похож ты на призрак, – охотно отозвался Кир, – И то, что боль чувствуешь, самый верный показатель того, что живой.

– Ты мне поможешь?

– Нет, – просто ответил он.

– Не нравлюсь я тебе, да? – и спросил-то вроде, констатируя факт, а в голосе издёвка послышалась. Собеседник не мог не заметить. Но, всё также лениво щурясь на солнце, пробивающееся сквозь густую листву, ответил:

– Да мне женщины нравятся. – Лениво ответил, небрежно, а Степана затопило волной ярости. На мгновение, всего на мгновение, и он сумел подавить в себе вспышку, даже улыбнулся натянуто, вроде как оценил шутку.

– Так почему не поможешь? Не можешь или не хочешь?

– Не хочу. Да и зачем тебе помощь моя, когда ты очнёшься вот-вот? Единственное… – Кирилл разблокировал телефон, показал Степану номер на дисплее, – Это номер следователя. Запоминай, номер лёгкий. Зовут его Дмитрий Ильич, он ведет твоё дело.

Степан пробежался глазами по ряду цифр, кивнул. На память он никогда не жаловался, а номер и правда, лёгким оказался.

– Теперь иди, – сунув телефон в карман, требовательно посмотрел на Степана Кирилл. – Ты мне мешаешь.

– Последний вопрос… Почему я не могу уйти с кладбища?

– Не знаю. Попробуй найти смотрителя кладбища, может, он подскажет.

– Издеваешься?! Да как же он подскажет, когда не увидит меня?! – едва сдерживая гнев, негодовал Степан. – Я ничего не понимаю! Кто ты? Объясни толком!

– Я Кирилл. Сказал же… Остальное – не твоё дело. Иди. Найди смотрителя. И не надо дебош на кладбище устраивать. Разорался он…

– Всё равно меня никто не слышит, – буркнул Степан, выходя за ограду.

– Живые нет, – ровно, не повышая голоса, ответил Кирилл, – Но здесь… довольно много мертвых. И они тебя слышат.

– Ты ненормальный! – Степан пятился от странного и совершенно непонятного ему человека, – Тебе лечиться надо!

– Всенепременно, в ближайший вторник займусь, – усмехнулся Кирилл и, повернувшись к Степану спиной, сел на лавочку, заговорил, но уже не с ним, с фотографией на памятнике.

Степан, оглядываясь на Кирилла и что-то неразборчиво бухтя себе под нос, уходил назад, к выходу, или не к выходу? Но ему казалось, что где-то там, позади, он видел дом. Небольшой, бревенчатый – сам факт его существования на кладбище удивил Степана ещё тогда, в начале пути, а сейчас он вспомнил. Обогнув по большой дуге родню и подчинённых, которые ну никак не спешили расходиться (неужто любовью к нему неожиданно воспылали?), он двинулся в обратном направлении. Голова болела нещадно, тело ломило, да ещё в жаркий день ему вдруг стало так холодно, что и пиджак пришёлся кстати. Но, стараясь не обращать внимания на боль и холод, а сделать это можно было только разозлившись, благо, было на кого, Степан шёл и ругался вполголоса. Лучше бы в полный голос, а ещё лучше кричать, но он опасался, держа в памяти странные слова этого ненормального… Вдруг услышит кто? И мертвецы из земли полезут, выяснять, кто нарушил их покой? Тьфу! Что за чушь! Но шаг он, тем не менее, прибавил.

Вот и дом… Низкий, бревенчатый, крохотный, всего-то, наверное, на одну комнатёнку… распахнутая настежь дверь, а на рубленном крыльце сидит старый дед, и ножом с широким лезвием остругивает палку.

– Что, дедуля, к нашествию вурдалаков готовишься? – развеселился Степан, разгоняя собственные страхи, и, понятное дело, дед его не услышал, продолжил себе увлечённо строгать, засыпая крыльцо лёгкой, жёлтой стружкой.

Степана будто потянуло в открытую дверь. Беспрепятственно он взошёл на крыльцо, вошёл, наклонившись, дабы не удариться лбом о низкую притолоку, поморгал, пытаясь хоть что-то разглядеть в полумраке небольшой комнатёнки, сделал два неуверенных шага и провалился в глухую пустоту…

2

Кирилл зашёл домой, дошёл до гостиной, отпихнув ластившегося к нему пса, упал на диван и, откинувшись на спинку, закрыл глаза.

– Кир? – Лиза вышла из кухни с полотенцем в руках, обернулась к дочери, – Полин, забери Макса наверх, поиграйте…

Полине дважды повторять не пришлось. Умненькая и очень чуткая девочка мигом сообразила, что с отцом что-то странное происходит, и не нужно Максимке слушать взрослые разговоры. То ли дело она, ей можно, она уже совсем взрослая, в свои, только исполнившиеся одиннадцать, но и ей находиться с рядом родителями сейчас ни к чему, она очень хорошо понимает, что есть ситуации только для двоих, для самых близких, и мешать она не стала, посмотрела настороженно сначала на мать, потом на отца, нахмурилась и, кивнув, взяла Максимку за руку, повела наверх, пообещав мультики.

Лиза бросила полотенце, проводила глазами дочь и сына, подошла к мужу и села на краешек дивана, рядом.

– Кирилл. Что-то случилось? Не молчи. Я же вижу, что-то не так, на тебе лица нет.

– Лиза… – голос был хриплым, словно простуженным, – Лизонька… – Кирилл притянул к себе жену, обнял, уткнулся лицом ей в макушку. – Ничего не закончилось. Снова что-то начинается. Я снова видел…

– Кого, Кирюш? Ты же… Ты же к Карине ездил. Её видел?

Облизав пересохшие губы, Кирилл отрицательно покачал головой.

– Не её. И даже не призрак.

– А кого? – Лиза вывернулась из его объятий, отстранилась, пытливо заглянула мужу в глаза. – Ну же! Кирилл… Говори! – поторопила она, обрывая затянувшуюся паузу.

– Прохорова Степана.

– Это который в ДТП погиб? – вспоминая новостной ролик, облетевший на днях все местные каналы, нахмурилась Лиза.

– Ну типа того. Не знаю, кто погиб в его машине, но наверняка не Прохоров. Он вполне себе жив. Его я и видел.

– Не понимаю. Он жив? Ты его видел? Так?

– Так.

– И что же тогда тебя так напугало?

– Не напугало. Тут другое… я не хочу больше всех этих расследований. Устал. Но понимаю, снова ввяжусь во что-то дурно пахнущее. А дело вот в чём. Прохоров сейчас немного не в себе. Где он и что с ним – понятия не имею, но то, что жив – уверен. Без сознания, да, но жив. Вот в таком состоянии я и встретил его.

– Поясни, Кирюш. Объясняешь слишком сумбурно. Выдохни и расскажи толком. Выходит, он всё-таки был в той машине?

– А толком, Лизунь, я и сам ничего не знаю. В машине его не было. Но он избит сильно, что собственно, и привело к потере сознания. В себя уж должен прийти. Как-то так. А что там произошло, я не знаю и знать не хочу.

– Прохоров… просил тебя о помощи?

– Просил.

– А ты?

– А я отказал.

– Почему, Кирюш?

– Зачем ему помогать? В себя он и так придёт, а дальше пусть ему следователь помогает. Михальчук дело ведёт. И кстати, это не ДТП, это взрыв. То есть убийство. Вернее, покушение.

– Ни фига себе… – задумалась Лиза. – Ну хорошо… Ты ему отказал, а что с настроением тогда?

– Да предчувствие что ли. Нехорошее. Как-будто начинается что-то. И мы, как обычно, завязнем в очередном болоте. И да, Лиз. Мне страшно.