Алена и Аспирин

Алена не поднимала глаз.

– Скажи, – подначивал Аспирин.

Алена молчала.

– Хорошо, последний вопрос… Тот человек, который к нам приходил босиком… Ты его знаешь?

– Он не человек.

– А кто?

– Он… ты не поймешь.

– Ты его боишься?

– Здесь – да. А там… я ничего не боюсь. Там вообще нет страха. И голода нет, – добавила она тихо и потерла живот. – Знаешь, я вчера так хотела есть…

Аспирин поспешно выключил диктофон. На часах было пять минут девятого, до работы еще несколько часов, надо поскорее узнать, есть ли в психиатрических больницах детские отделения. По идее, должны быть.

– Замечательно, – он бодро поднялся из-за стола. – Помой пока посуду, мне надо кое-кому позвонить.

Он плотно закрыл дверь спальни, служившей также и кабинетом, и включил диктофон. Эта замечательная штучка размером с губную помаду никогда его не подводила – обширная электронная память, отличное качество записи, даже самый тихий шепот и бормотание удается потом расшифровать.

– Ты говорила, у вас там нет смерти, – сказал диктофон голосом Аспирина. – Правда?

Молчание. Аспирин, как ни вслушивался, не мог разобрать ни звука.

– Такая музыка не всем нравится, – послышался голос опять-таки Аспирина. – И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?

Он поднес диктофон к глазам. Остановил воспроизведение. Включил заново.

– Ты говорила, у вас там нет смерти. Правда?

Пауза. Тишина. Шум ветра за окном.

– Такая музыка не всем нравится. И… ты сказала, что откуда-то пришла. Откуда?

Пауза. Тишина. Кошачье мяуканье.

– Почему?

Пауза.

– А почему ты сбежала, если там так хорошо, а здесь так плохо?

Аспирин остановил воспроизведение. Еще оставалась, как спасательный круг, версия узконаправленной записи (такая функция у диктофона была, и Аспирин мог включить ее по ошибке). Но как тогда быть с шумами? С этим орущим котом?

Алена вытирала стол. Вернее, просто терла тряпкой – стол давно был чистый.

– Скажи, пожалуйста, – Аспирин вытянул руку с диктофоном, – раз, два, три…

– Раз, два, три, – послушно повторила девочка. Аспирин включил воспроизведение – и услышал сначала свой голос, потом голос Алены: «Раз, два, три»…

– Спасибо, – сказал он и ушел в спальню.

* * *

Вечером в «Зеленой фее» к нему подкатился редактор журнала «Мачо».

– Слушай, хорошо пошла твоя статейка… Нет, не про женский оргазм, не льсти себе. Про функции.

– А-а, – сказал Аспирин. Месяц назад он под влиянием чистого вдохновения написал для «Мачо» статью, называвшуюся просто и безыскусно: «Женщина: основные и сопутствующие функции».

– Теперь надо письма читателей, – сказал редактор. – Причем баб. Одно письмо чтобы с философией, чтобы там были Бодлер и Ницше, и чтобы баба была синий чулок и звала автора жопой с ушами. Другое от блондинки, чтобы она по ходу дела нахваливала свои основные функции. А третье от домохозяйки, из тех, что ты обозвал «пылесосиками», и чтобы она предлагала тебе сделать минет…

– Ты сам так все хорошо понимаешь, – сказал Аспирин. – Ну и написал бы сам.

Редактор глянул на него в немом изумлении.

– Тебе баблос, что ли, не нужен? – спросил он наконец.

Аспирин смотрел на него сквозь завесу густого, стекольчатого, безнадежного опьянения. Он пил водку третий час подряд, но забытья не было – только тяжесть и муть, как в плохом сне.

– Я думал, вообще-то, что ты напишешь, – сказал редактор. – По пять тысяч знаков каждое письмо, ну, от блондинки можно восемь…

– Напишу, – сказал Аспирин. – Уговорил.

Редактор отошел, все еще поглядывая на Аспирина вопросительно. Это был не первый за сегодня вопросительный взгляд; Аспирин явно выбивался из колеи, не выходил на танцпол, не развлекал девочек, не тусовался – сидел в углу и хлестал водку, уж лучше вообще было не приходить…

Он встал, собираясь уйти, когда в полутемный, увитый лианами зал вошла Дашка, его актуальная подруга, на двадцатисантиметровых острых каблуках.

Она пришла с другой тусовки и была уже очень веселая. От нее пахло сладким и запретным. Утащив Аспирина в курилку, она повисла у него на шее и без предисловий цапнула в губы. Минут десять они мусолили друг друга, все больше и больше заводясь и распаляясь, потом Дашка пробормотала, не переставая целоваться:

– Все козлы. Поехали к тебе.

Они вышли из клуба и поймали такси. Аспирину полегчало: впервые за долгие часы он знал, чего хочет. На заднем сиденье машины было мягко, но тесно, золотой и острый Дашкин каблук поцарапал ухо водителю, тот обиделся, но Аспирин пообещал доплатить «за вредность».

Уже поднимаясь к лифту, он вдруг застыл с открытым ртом.

– Добрый вечер, Алешенька, – сказала консьержка тетя Света.

Аспирин дернул кадыком.

– Ты чего? – спросила Дашка.

Он втащил ее в лифт.

– У меня там дочка, – сказал, задыхаясь от нервного смеха.