Я попытался определить, какой эта дама степени – и не определил. Возможно, тот второй оберег для этого и служил – защитой от чужого любопытства.
– …Как здоровье вашей совы?
Я невольно вздрогнул. У моего столика стоял сам господин председатель; щеки его переняли цвет выпитого красного вина, а выпил он, по-видимому, изрядно. Мне показалось, что даже сова на его плече косится на хозяина с неодобрением.
– Прекрасно, – отозвался я коротко.
– Вы не будете против, высокородный господин зи Табор?..
И, не дожидаясь моего ответа, опустился на кресло рядом со мной.
– Вижу, вы не спешите отбыть домой, наверное, наша суетливая городская жизнь забавляет вас?
– Я давно не был в городе, – сказал я, глядя, как дама в черном платье пересекает зал. С ней здоровались, но прохладно; по-видимому, дама не была здесь чужачкой, но и к числу завсегдатаев не относилась.
Председатель, не глядя, поймал бокал, слетевший к нему в ладонь с подноса мальчишки-прислужника. Прищурился, глядя на меня сквозь рдеющее в хрустале вино:
– Вы уже оценили все тяготы, которые приносит наш выигрыш? Толпы просителей…
– Да, – сказал я.
– Мой вам совет, – председатель отхлебнул из бокала. – Не слушайте никого, не давайте спровоцировать себя, не будите в себе ложное чувство справедливости. Корневое заклинание Кары существует не для того, чтобы кого-то карать… А для обладания им. Обладания – и все. Оторвите голову вашему глиняному болвану – но лишь в последний день оговоренного срока. Чтобы не упустить ни дня. А кого вы при этом покараете – совершенно все равно, уверяю вас, Хорт, – и он отхлебнул снова.
– Да? – спросил я недоверчиво. – А я слышал…
– Члены правления клуба, – продолжал председатель, не слушая меня, – не имеют права участвовать в розыгрыше. Тем не менее, – он сделал хитрое лицо. Наклонился к моему уху, так что сова на его плече недовольно затопталась. – Эй-фо-рическое ощущение, господин зи Табор. Пьянит почище вина… Кстати, простите за нескромный вопрос. Какова природа вашей болезни, той самой, что не позволяет вам пить спиртное? Я могу порекомендовать первоклассного лекаря…
– Спасибо, – сказал я поспешно и, возможно, не вполне вежливо. – Спасибо, я… пока не нуждаюсь.
– Как хотите, – председатель слегка обиделся. – Кстати… вы не находите, что женщина в магии столь же уместна, как мышь в бочке меда?
– А? – я оторвал взгляд от незнакомки в черном.
– Да-да. Эта странная дама, на которую вы с таким интересом смотрите… Некая Ора Шанталья. Которая вот уже несколько лет упорно является на каждый розыгрыш… К чему ей Кара, как вы думаете?
– Мало ли, – сказал я медленно.
Председатель пожевал губами:
– Кара в руках стервы – это… Это ужасно. Я надеюсь, ей не выиграть Заклинания… Я мало знаком с ней и ничего не могу сказать точно… Но она действительно производит впечатление стервы. К чему, например, эта выставка побрякушек на поясе? Все эти обереги, камушки…
– Камушки, – повторил я задумчиво.
– Да… При том что инициирующий предмет у нее – не палочка, не брошка и не кольцо, а искусственный зуб во рту, можете мне поверить…
– Да? – я удивился такой осведомленности.
– Да… – мрачно кивнул председатель. – Это не совсем прилично – приходить в наш клуб с оберегом от мужского своеволия, вы не находите? Если бы она была мужчиной, ее давно бы попросили снять половину побрякушек или покинуть зал. Но все мои коллеги, к которым я обращался с этим предложением, только отмахивались – она, мол, единственная особа женского пола, если уверенности в себе недостает – пусть утешается сомнительными артефактами…
– В самом деле, – сказал я, глядя, как дама в черном платье цедит вино за столиком в противоположном углу.
– Когда она вас в грубой форме отошьет, – сказал председатель, проследив за моим взглядом, – не говорите, что я вас не предупреждал.
– Онри, больше не пей, – скрипучим голосом сказала сова у него на плече. – Ты и так болтаешь лишнее.
Я вздрогнул.
– Да, – смиренно отозвался председатель. – Не волнуйся, Фили, я выпил не так уж много и чувствую себя превосходно… Мое почтение, господин Хорт зи Табор. Долгих лет вашей сове.
И ушел, покачиваясь.
Некоторое время я честно пил свой лимонад. Потом встал, пересек зал, то и дело желая здоровья чужим совам, и оказался в непосредственной близости от дамы в черном.
– Вы разрешите?..
Она окинула меня сумрачным взглядом. Коротко кивнула.
– Как здоровье вашей..?
– Сдохла, – отозвалась дама, глядя мне в глаза.
– И моя сдохла, – пробормотал я растерянно. – Вот неприятность.
Дама пожала правым плечом:
– Никакой неприятности, я терпеть не могу сов. Вы – тот самый счастливчик, который выиграл заклинание?
– Да… Я прошу прощения. Кажется, это кресло, в которое вы сели, кажется, это то самое, на которое десять минут назад случайно пролили соус…
Да, она инстинктивно привстала и оглянулась; я не мгновение получил возможность увидеть вблизи ее пояс. Среди прочих безделушек там висел крупный камень-брелок в виде тигриной морды.
Еще один камень с глазами.
– Я ошибся, – сказал я печально. – Это кресло чистое…
Она покраснела.
Глаза ее оказались не голубыми, а карими. Волосы – цвета выбеленного хлопка. Губы – алые и тонкие, причем уголки рта норовили опуститься вниз. Вот как сейчас:
– Умно и тонко, мой молодой господин. Только зачем такие ухищрения? Вы могли просто предложить мне пройтись взад-вперед – тогда, оценив достоинства и недостатки моей фигуры, и решили бы окончательно, стоит ли продолжать знакомство… если бы у вас была такая возможность. А теперь будьте любезны, вернитесь за свой столик.
– Простите, – сказал я, действительно испытывая нечто вроде смущения. – На самом деле я вовсе не так брутален… Я хотел только…
– Избавьте меня от своего общества.
Сказано было убедительно и емко; секунду потоптавшись на месте, я вернулся на исходную позицию.
Господин председатель смотрел на меня их противоположного угла. Смотрел со смесью сочувствия и злорадства.