Магам можно все

– Ну что ж, господа… Для кого-то власть – игрушка, для кого-то – смысл жизни, для кого-то смертельный яд… Мы, маги, играем с властью, как играют с огнем. Выпьем же за то, чтобы наш молодой друг Хорт зи Табор получил от своего выигрыша пользу и удовольствие!

Они осушили свои бокалы. Я, маясь неловкостью, едва пригубил.

– Я не пью спиртного, – объяснил я в ответ на их вопросительные взгляды. – Последствия… тяжелой болезни.

* * *

ВОПРОС: С помощью чего осуществляются магические воздействия?

ОТВЕТ: С помощью заклинаний.

ВОПРОС: Каким образом осуществляются заклинания?

ОТВЕТ: Вербально либо интуитивно.

ВОПРОС: Каким образом распространяются заклинания?

ОТВЕТ: В среде назначенных магов общепринятые заклинания распространяются без ограничений посредством личных встреч либо через специальную литературу. Редкие и экзотические заклинания продаются либо даются в аренду (если при них имеется материальный носитель).

ВОПРОС: Что такое материальный носитель заклинания?

ОТВЕТ: Это предмет, в котором заклинание воплощено.

ВОПРОС: Всякое ли заклинание требует материального носителя?

ОТВЕТ: Нет, не всякое. Постоянного материального носителя требуют только Корневые заклинания.

ВОПРОС: Что такое Корневые заклинания?

ОТВЕТ: Это заклинания абсолютной силы, происходящие от корня всех вещей.

ВОПРОС: Какие ограничения для магических воздействий вы знаете?

ОТВЕТ: Абсолютно закрытой для магических воздействий остается область медицины (кроме ветеринарии). Для высших магических воздействий существуют ограничения по степени мага, по актуальному запасу магических сил, а также по количеству объектов воздействия.

ВОПРОС: Каково максимальное количество объектов воздействия для мага первой степени?

ОТВЕТ: Сорок объектов плюс-минус два.

* * *

– Можно поздравить вас, любезный Хорт?

Старичок-одуванчик стоял у гардеробной стойки – не загораживая проход, но и не оставляя дорогу свободной. Двусмысленно как-то стоял.

Я снова увидел свое отражение в зеркале – рот до ушей, правый глаз сияет синим, левый – желтым, и требуется немедленно пожевать хины, дабы стереть с лица столь простодушное выражение счастья.

– Поздравляю, – с чувством сказал старичок. – На правах давнего знакомца вашей семьи… хотите совет?

Я неопределенно пожал плечами.

– Учтите, Хорт: Корневое Заклинание, даже одноразовое, всегда откладывает отпечаток на всю последующую жизнь… а какой именно отпечаток – зависит от того, как вы используете Кару.

Я нетерпеливо кивнул:

– Да, да…

– И от всего-то вы отмахиваетесь, – мило улыбнулся старичок. – Самоуверенная молодость… но на всякий случай знайте: чем справедливее будет ваша Кара, чем могущественнее покаранный и чем больше злодейств у него за плечами – тем больше возможностей откроется перед вами. Из внестепенного мага вы можете стать великим… можете, да. Если покараете – справедливо! – самого страшного, самого мерзкого, самого вредного людям злодея. Вот так, – он улыбнулся снова. – А теперь – ступайте… Вам ведь надо еще найти подходящую гостиницу?

Я помедлил:

– Прошу прощения… Эта, гм, связь между Карой и… на инструктаже мне ничего подобного не говорили… это… правда?

Старичок улыбнулся в третий раз, веселые морщинки расползлись по лицу солнечными лучиками:

– Что вы, Хорт… Это такая сплетня. Легенда, так сказать.

…Уличный шум, солнечный свет, грохот колес, жара и пыль, галдящие голоса, все это – воздух, свет и грохот – упало на меня, как падает оборвавшаяся тюлевая штора. Я стоял на крыльце клуба, между бронзовыми грифонами, и дышал часто и глубоко, до головокружения.

Я стоял на пороге мира.

Я. Всемогущий. Способный покарать самого страшного в мире злодея, мага, короля, да кого угодно. Я, властелин. Я…

Только не торопиться. Только как следует выбрать. Насладиться властью и не ошибиться в выборе – уж это я сумею. Я – сумею. Я…

Бронзовые грифоны косились на меня – ободряюще, но чуть снисходительно.

* * *

Пять лет назад я останавливался в гостинице «Северная Столица», самой большой и помпезной в городе. Массивное здание «Столицы» торчало в самом центре города, на рыночной площади; помнится, тогда меня донимали постоянный гам, топот и суета под окнами.

Теперь я нуждался в покое и уединении, а потому не поленился отыскать в хитросплетениях улиц крошечную, но вполне приличную с виду гостиницу «Отважный суслик». Завидев столь важного постояльца (а я по-прежнему был в черном клубном плаще и шляпе с золотыми звездами) хозяин кинулся освобождать лучший номер; оказалось, что в достойных меня комнатах вот уже два дня живет некая дама, и для удобства господина мага (моего удобства!) даму спешно переселяют в номер поскромнее; ожидая, пока комната будет готова, я опустился в кресло посреди холла, вытянул ноги по направлению к пустому камину и прикрыл глаза.

Футляр с глиняной фигуркой отдавил мне бок. Такую вещь нельзя доверить багажу; такая вещь способна изменить жизнь, во всяком случае, взломать ее неторопливое течение, как это уже случилось со мной.

Такая вещь способна отравить насмерть; я сам чувствовал, как внутри меня проклевывается и растет снисходительность Верховного Судии.

Халтуришь, думал я, глядя на горничную, наспех протирающую ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж. Халтуришь, надо бы тщательнее. За такое небрежение обязанностями рано или поздно можно схлопотать…

Горничная поймала мой взгляд. Наверное, это был особенный взгляд, потому что девушка явственно побледнела. Я улыбнулся, и эта улыбка привела ее в ужас; надо отдать ей должное, свой пост она не бросила и лестницу домыла. Хотя и халтурила сверх всякой меры.

Я улыбался, наблюдая за ее отчаянной работой. Когда она убежала, я улыбался ей вслед; каждый из нас хоть в чем-то, да виновен. Вернее, каждый из вас, потому что я теперь – по другую сторону приговора. Да, случайно и ненадолго – но ведь и жизнь, если вдуматься, недолга.

* * *

Он явился поздно вечером, в такое время вежливые люди визитов не наносят. Впрочем, собственная вежливость заботила его меньше всего.

Был сильный ветер. Кажется, намечалась перемена погоды; кажется, жара наконец спадет, и мне не придется тратить силы на прохладу в собственном жилище. Так или примерно так я рассуждал, сидя у открытого окна, вдыхая позабытый за пять лет запах большого города и глядя на проплывающие под окном экипажи.