Я не знаю собственное я

Выпив на скорую руку чашку горячего кофе, чтобы хоть как-то взбодриться, я помогла мужчине обыскать квартиру. Мы нашли всего пару фотографий, которые я видела и раньше. Мордоворот хмыкнул, взял фото и удалился. Когда я наконец осталась одна, я выпила таблетку обезболивающего и завалилась на кожаное кресло. Конечно, расслабляться было нельзя, но у меня до сих пор жутко болела голова и одновременно тянуло в сон после стресса, бессонной ночи и хлороформа. Я думала полежать всего пару минут, но сама не поняла, как уснула и очухалась только к ночи. Проснулась от собственного кашля…

Квартира окуталась в едкий серый дым.

– Пожар! – воскликнула я и побежала открывать окна, чтобы сделать хотя бы маленький глоток свежего воздуха. Подышав пару секунд, я набрала в лёгкие как можно больше кислорода и стала пробираться к входной двери сквозь непроницаемую пелену дыма.

Отворив замок, я тут же угодила в лапы к отъявленным мерзавцам. Двое рослых бандюганов схватили меня, зажав рот ладонью. Один из них приставил ко мне дуло пистолета.

– Вот и попалась та, которая кусалась, – услышала я мерзкий с хрипотцой голос.

Тыча мне в бок пистолетом, меня вывели на улицу и усадили в чёрную тонированную девятку.

Я посмотрела на похитителей. Дружки Вована-сутенёра, которые гнались за мной в ту злосчастную ночь…

– Тебе лучше молчать и вести себя тихо, поняла? – сказал один из бандитов.

Его голос был настолько холодным, жёстким и безэмоциональным, что не послушаться было невозможно. Взглянув в его такое же холодное и непроницаемое лицо, я ещё больше испугалась. Лицо бесчувственного убийцы, который убивает, даже не задумываясь, без лишних эмоций и мыслей. Лысая голова, мощные скулы с впадинами, жёсткий подбородок и страшный удушающий взгляд.

Это тот самый рептилоид.

Мне конец.

Предательские слезы покатились по щекам.

Я чётко осознавала, что сейчас любое действие будет лучше, чем смирение и ожидание печального конца.

– Слушайте! – наконец произнесла я. – У меня есть деньги! Я вам заплачу!

Мужчины переглянулись.

– Сколько? – спросил худой кавказец, что был за рулём. В его глазах читался хоть какой-то интерес, не то что во взгляде «убийцы».

– Сто тысяч! – выпалила я.

– Сто тысяч чего?

Сначала я хотела сказать «рублей», но что для Москвы сто тысяч рублей? Так, мелочь…

– Долларов!

– И откуда же у такой голодранки столько денег? – усмехнулся кавказец.

– Мой отец – Леонид Власов! – сразу ляпнула я и осеклась.

– Леонид Власов? Хочешь сказать, тот, что сейчас баллотируется в мэры?

– Да… он… – мой голос стал неуверенным и робким.

– А ты, значит, его дочь? – недоверчиво спросил кавказец.

– Дочь.

– А почему же пресса о тебе ничего не знает?

– Я внебрачная дочь…

– Эй, слышишь, Билл, чё девица горланит, – водила обратился к «убийце», – говорит, дочь самого Власова.

– Слышу, не глухой, – ответил «убийца», которого, как оказалось, зовут Биллом. Странное имя. Скорее всего, кличка.

– А она ведь и правда похожа на него, – подметил кавказец.

– Заткнись. Дочь Власова никогда бы не тусовалась на трассе на старых жигулях.

– А может, это и не она вовсе? Может, обознались?

– Не обознались. Она свои документики в жигулях оставила. Мы уже давно навели справки. Жила всю жизнь в какой-то сраной деревушке с матерью-алкоголичкой. В общем, шелуха лимитная, которую и искать никто не станет. А ты говоришь, дочь Власова. «Чешет». А «чешет» зря, мы за такое наказываем.

– Деточка, где джип, который ты угнала? – спросил кавказец.

Я немного замешкалась.

– Я его оставила на въезде в Москву… – ляпнула я.

– Оставить такой джип на въезде в Москву? А ты хоть знаешь, сколько стоила эта тачка?! – почти закричал он.

Я отрицательно мотнула головой.

– Ничего, узнаешь. И эти денежки тебе придётся отработать.

От его слов по моему телу пошли мурашки.

– Почему я должна их отрабатывать? У меня не было другого выбора, кроме как угнать машину!

– Выбор есть всегда, – равнодушно отозвался Билл.

– Пожалуйста, отпустите меня… – заныла я. – Я правда дочь Власова! Приехала в Москву, чтобы встретиться со своим отцом… – моя нижняя губа заметно дрожала, приходилось постоянно её прикусывать, чтобы это не было так заметно.

– Чем докажешь? – спросил Билл.

Я судорожно стала думать и вдруг меня осенило, что я ношу кулон с фото Власова… Я его так давно ношу, что уже совершенно забыла про фотографию, и кулон служил для меня банальным украшением-талисманом. Мне очень нравился сам камень, из которого он был сделан – голубой полупрозрачный топаз, идеально подходивший мне под цвет глаз.

Я открыла кулон и продемонстрировала фото верзилам.

– Вот! Стала бы я носить его фото, если бы он не был моим отцом?!

Кавказец внимательно посмотрел на фотографию, а потом на «убийцу».

– Что скажешь, Билл?