Квест Академия. Том 1 и 2

Возможно, у магистра ночь будет очень даже добрая, но меня определенно ждала бессонница. Он еще не успел повернуться спиной, а я уже поняла, что Хилдису донесла Марлис!

Выдержки хватило на полчаса, даже меньше. Безуспешно пытаясь сосредоточиться, я переписала сложную формулу, которую еще предстояло разобрать и опробовать, а внутри свербело. Если не узнаю правду прямо сейчас, то потеряю сон, как всегда, начну кашлять от невозможности высказаться, окончательно разозлюсь и на горячую голову совершу какую-нибудь глупость, всенепременно лишившись новой подруги.

Нет и нет!

Лучше сразу объясниться, спать спокойно и не страдать от приступов удушливого кашля. А еще извиниться. Не то чтобы меня сильно мучила совесть за несправедливое обвинение, брошенное в лицо Форстаду… Ладно, мучила! Что было совершенно нелепо, учитывая, как сильно он меня бесил большую часть времени.

Я решительно встала из-за стола. Книга заклятий была спрятана там, где ее не сумеют обнаружить не только завсегдатаи читального зала, но и сам Армас, – в отделе некромантии, совершенно бесполезном, учитывая, что в Дартмурте этот предмет не изучали, разве что по верхам на общей магии. Да и вообще даже маленького погоста на задворках двора не имелось.

Собрав вещи и потушив лампу, из библиотеки я прямиком направилась к Марлис. И – вот досада! – Тихони не оказалось в комнате. На всякий случай стоило заглянуть к Тильде, хотя в начале десятого вечера та нередко дрыхла без задних ног. Если, конечно, не планировала нагрянуть к пифии или устроить девичник с облепиховой настойкой, но мне было бы точно известно о планах подруги пустить на ветер чужие деньги или налакаться приторно-сладкого хмельного зелья, сваренного в неизвестном котелке (она утверждала, что на папенькиной кухне папенькиным же поваром).

В холле общежития я случайно столкнулась с Троем Остадом, спускавшимся по лестнице. Он был не один, а с компанией незнакомых старшекурсников и, конечно, не преминул воспользоваться хорошей возможностью покрасоваться:

– Свидание с учебниками, Ведьма?

– Свали за грань! – привычно огрызнулась я, но немедленно сообразила, что подлечить совесть извинениями решила, а точного направления, куда идти извиняться, не знала. – Хотя постой, не сваливай!

Вся компания неожиданно притормозила и с любопытством оглянулась. У них что, коллективный разум?

– Эден, ты не в моем вкусе, – моментально принялся ломать комедию Трой.

– Боги! Я сейчас разрыдаюсь! Дашь платочек высморкаться? – фыркнула я и обратилась к парням, непрозрачно намекнув, что по-прежнему прошу раствориться в тумане лишние уши, если они не страдают глухотой: – Мальчики, можно мы тут посекретничаем? Спасибо.

Как ни странно, ребята оказались из понятливых. Бросив всего лишь парочку пошловатых советов, где в общаге самый темный уголок для разговоров, они преспокойно направились к парадным дверям.

– Чего тебе, Ведьма? – спрятав руки в карманы штанов, с таким видом, точно издыхает от скуки и усталости, спросил Трой.

– В какой комнате живет Форстад?

– Спроси вежливо, – осклабился он.

Боги! Что за младшая школа? Я выразительно закатила глаза и протянула плаксивым голосом уличного попрошайки:

– Добрый господин Остад, не соблаговолите ли подсказать точный адрес вашего лучшего друга?

– Поклонись.

И как, спрашивается, с этими человекоподобными гадами вести себя дружелюбно?

– Ты вообще бессмертный? – уточнила я и сразу же объяснилась, чтобы он наверняка понял, что девушка скорее сжует учебник по высшей магии, чем будет кланяться в пояс аристократическому кретину: – Поверь, мой поклон станет последним, что ты увидишь в своей короткой жизни.

Переговоры определенно зашли в тупик. Кому-то надо было сдаться и прекратить обмен остротами.

– И что ты от Форстада хочешь? – Любопытство заставило Троя капитулировать.

– Ты его секретарь и отсеиваешь посетителей? Или ради сплетенки интересуешься? – ерничать я не перестала.

– Нет так нет, – пожал плечами парень и сделал вид, что собирается догнать приятелей.

На подобную дешевую уловку в восточных долинах даже дети не покупались, но подыграть все-таки пришлось.

– Хочу у него попросить методичку по мироустройству, – ляпнула первое, что пришло в голову. Не рассказывать же в самом деле, что собираюсь торжественно извиниться за огульные обвинения.

– Не убедила, – заметил он.

– Ладно, Остад, ты такой умный, что легко меня раскусил, – с наигранной печалью покачала я головой. – Хочу признаться твоему другу в любви. Полагаешь, он обрадуется?

– Не сомневаюсь, что Форстад придет в восторг, когда просто тебя увидит, – ухмыльнулся Трой, поймав какую-то тайную мысль, и она, эта мысль, страшно ему понравилась. – Восьмой этаж, пятая комната. Можешь не благодарить.

– Не буду, – пообещала я. – Передать привет? Ну между признаниями в любви.

– Ни в чем себе не отказывай, – заулыбался парень еще подлее и нахально мне подмигнул: – Удачи, Ведьма. На всякий случай: ты хорошо на метле летаешь?

– Не так хорошо, как ты ею подметаешь.

Я поднялась на восьмой этаж. С направлением на мужскую половину ошибиться было сложно – над входной дверью висела латунная табличка с символом, в старомагическом языке обозначавшим мужской род. В конце коридора о чем-то тихо переговаривались парни. Воздух густо пах паленым веником. Хотелось верить, что будущие профессиональные маги его вовсе не раскуривали, а окуривали им помещение во время высококультурного ритуала.

С подленьким чувством, что Остад обманул с адресом, я остановилась перед комнатой с выжженным на притолоке пятым номером и постучалась. Вместо ответа раздался страшный грохот. Хотелось верить, что никто не свалил тумбочку и не упал с кровати в безуспешной попытке гостеприимно встретить гостей. Второй раз постучала уже по инерции, с интересом прислушиваясь, а не свернут ли там еще какую-нибудь мебель. Шагов не различила, но дверь пихнули с неожиданной злостью. Я отскочила на шаг.

– Остад, специально для тебя надо ручку красным цветом зажигать? – Илай запнулся и констатировал прискорбный факт: – И это пришла Эден.

Он был одет наспех. Расстегнутая рубашка открывала гладкую грудь, ремень болтался на поясе.

– А что означает зажженная ручка? – полюбопытствовала я, переводя взгляд с обнаженного тела на мрачное лицо хозяина комнаты. Глаза-то отвела, но перед мысленным взором по-прежнему стоял мужской торс. В воображении он почему-то светился… Широкие плечи, аккуратно намеченные кубики на животе, родинка в районе пупка. Когда я родинку-то успела запомнить?!

Форстад нахмуренно молчал.

– Поговорить надо, – объявила я.

Вдруг в глубине комнаты что-то звякнуло. Следом раздался сдавленный девичий писк:

– Ой!

Повисшее молчание было грандиозным и почти осязаемым. Лучше бы Остад обманул меня с адресом, а его лучший друг зажег ручку! Теперь я точно знала, что обозначал этот безмолвный, но выразительный знак.

– Извини! В смысле, лучше извинюсь завтра за все сразу. И за это тоже. – Я махнула рукой с намеком на «обстоятельства» в комнате и моментально развернулась.

– Кто там? – снова прозвучал девичий голос.

– Никто, – отозвался Илай, а потом вдруг схватил меня за локоть, не позволяя взять разбег в сторону выхода.

Дверь закрылась. Мы остались в коридоре. Надышавшиеся дымом сожженного веника парни загоготали. Вряд ли они смеялись над распуганными по углам жилого крыла злыми духами, наверняка потешались над нами. Для них не было секретом, что в пятой комнате находился не один, а двое человек. Тут еще и третья с умным видом и учебниками в зубах прискакала.

– На трио не рассчитывай! – зашипела я, не понимая, что Форстад намеревался вытворить.

– Размечталась, – фыркнул он и потащил меня к выходу.

Стало немножко не по себе. Неужели решил помочь слететь вниз?

– Честное слово, я сама найду дорогу. Не надо меня провожать! И с лестницы спущусь без пин… проблем!

Он ловко оттеснил меня в мужскую купальню с гудящим сушильным шкафом, мокрым каменным полом и кабинками для мытья, на которых почему-то не было ни одной дверцы. От движения моментально затрещали, разгораясь, магические лампы. Вспыхнул яркий свет. А у нас на этаже, между прочим, в купальне царил полумрак, как в подземелье. Наверное, чтобы девицы не торчали подолгу и не создавали ажиотажа.

– Зачем ты меня сюда запихиваешь? Ты же голый! – возмутилась я, оказавшись в звонкой тишине пустого помещения. – В смысле почти голый.

– Зато ты полностью одетая.

– Божечки, хочешь меня выкупать? Я с учебниками! – Как будто только из-за беспокойства за библиотечные книги мне не хотелось оказаться под лейкой с ледяной водой.

– Эден, тебе в голову всегда приходят такие свежие идеи… – В лице Илая отразилась настораживающая заинтересованность. – Ты хотела поговорить. Говори.

– Сейчас? Серьезно?

– Ты пошутить хотела?

– А как же болонка? Она же обидится и потом тебя облает!

– Какая еще болонка? – сморщился парень.

– Которая блондинка. Или у тебя там брюнетка? Знаешь, верни блондинку, а то я прозвища не успеваю придумывать. – Красноречивый взгляд Форстада говорил лучше любых слов, что мой бесконтрольный словесный поток его вообще не радует. – Ты прав, я буду нумеровать.

– Эден, не пойму… ты пьяная, что ли? – Он неожиданно схватил меня за подбородок и без особого пиетета повернул голову, словно проверяя на свет степень девичьего опьянения.

– Нет, я из библиотеки! – оттолкнула я его руку. – В читальном зале вообще-то пить запрещено. Даже воду! Там можно только читать… и думать.

– Ты почитала, подумала и пришла ко мне… зачем? – упер он руки в худые бока. Едва сомкнувшиеся полы рубашки вновь разошлись, и обнаружилось, что вблизи у Форстада красивые ключицы.

– Извиняться.

Возникла странная пауза. Обстановка вокруг не располагала ни к скандалам, ни к извинениям, ни к романтике. Пахло влажностью, и откуда-то несло старыми носками. Басовито гудел сушильный шкаф, поди, те самые носки обдувавший горячим воздухом.

– За что? – вкрадчиво уточнил Илай.

– Для начала за то, что вломилась и истоптала малину, а вообще за донос. Я была в корне не права! Ты ничего не говорил Хилдису.

На некоторое время между нами повисло тяжелое молчание.

– И все?

– А что, еще надо? – удивилась я.

– Да нет, достаточно. – Он развернулся и молча вышел из купальни.

Сушильный шкаф по-прежнему мерзко гудел, яркие лампы все так же светились и трещали, а у меня внутри расцветал букет смешанных чувств. Было очевидно, что я помешала Илаю, но он не выгнал меня взашей, а потом будто оскорбился еще сильнее. Правильно люди говорят, что чужая душа потемки!

После сумбурного разговора с Форстадом сил гоняться за Тихоней не осталось, и я подкарауливала ее утром перед дверьми в столовую. Обычно она завтракала одна, но сегодня появилась в компании Тильды, словно чувствовала, что назревает большая разборка.

– Доброе утречко, – помахала рукой Матильда.

– Марлис, поговорим? – спросила я.

– А меня не зовете? – обиделась Тильда.

Вмешивать в ссору общую подругу не хотелось, но Тихоня кивнула:

– Это же не секрет, Аниса?

– Опять хочешь прикрыться? – вопросом на вопрос ответила я, и та дернула плечом, не пытаясь отрицать очевидное. – Это ведь ты ходила к Хилдису?

Красноречивое молчание лучше любых слов говорило, что именно она выдала меня профессору.

– Почему? – тихо спросила я.

В секунду с Марлис слетела маска притворной кротости. Во взгляде появилась незнакомая жесткость, уголок рта дернулся.

– Потому что ты нарушила правила! – вздернула она подбородок. – Никто не пользуется заклятиями на занятиях, чем ты лучше?

– Ты себя со стороны слышишь? – Не сорваться на крик удалось лишь усилием воли. – Мы в академии магии! Здесь все пользуются заговоренными перьями, но не у всех есть ответственная подруга, которая донесет профессору. С такими друзьями, знаешь ли, можно и врагов не заводить. Скажи правду, зачем настучала?

– Правду? Хорошо. Ты меня бесишь, – с ледяным спокойствием объявила Марлис. – Кто-то должен был показать, где твое место.

– Я собака, чтобы ты показывала мне место? – вкрадчиво спросила я. – Может, еще носом в коврик попытаешься ткнуть?

– Ты выскочка. Это похуже.

– Божечки, как ты не свихнулась, пока строила из себя хорошего человека? – в притворном ужасе охнула я.

На мой взгляд, не согласных с постулатом мироустройства, уравнивающим людей с магическим даром, стоило изучать на уроках зоологии. Они часто встречались в естественной среде обитания нормальных людей, но распознать их с первого взгляда зачастую бывало невозможно. Дочь бывшего дипломата – яркий тому пример.

– Девочки, – голос Матильды звучал тихо, что само по себе уже настораживало, – пока вы не вцепились друг другу в волосы, скажите-ка, все ли я правильно поняла. Одна развлекается и нарушает правила, другая – ее ненавидит. И ничего не рассказываете мне, потому что я в очках и не вижу дальше собственного носа? Да?!

– Да все нормально с твоими очками, – буркнула я.

– Значит, со мной не все нормально? – пронзительно взвизгнула Тильда и вдруг полезла в сумку. Она долго в ней копалась, то и дело поправляя сползающие на кончик носа очки, и вытащила пару монеток. – Забери, Аниса. Они у меня, конечно, последние, но не хочу ничего быть тебе должна! С Марлис сама стрясешь.

Она с силой вложила деньги мне в руку и стремительно развернулась, стеганув по лицу кончиками косиц. За спиной у Тильды была глухая стена, и по-королевски уйти не удалось. Кашлянув, она передернула плечами и с независимым видом пошагала к переходу в учебный корпус.

– Похоже, у тебя на одну подругу стало меньше, Аниса, – как-то очень неудачно попыталась подколоть Марлис.

– Верно, я с тобой теперь за один стол не сяду, – парировала я, давая понять, что с Тильдой мы наверняка помиримся, она вспыльчивая, но отходчивая, а вот с Тихоней вряд ли когда-нибудь обменяемся даже словом. – За предсказание можешь не отдавать.

– Думаешь, мне нужны твои гроши? – сквозь зубы спросила та.

– В восточных долинах говорят, если от дурного человека взять деньги, то потом семь лет будут преследовать неудачи, поэтому купи себе каких-нибудь вкусняшек. Сладкое помогает справляться со злостью.

Чисто из вредности я направилась в столовую, куда так и не решилась зайти Марлис, и просидела полчаса над тарелкой с остывшей кашей, хотя от вида местного «изысканного» деликатеса откровенно подташнивало.

Неожиданно народ взволновался и начал перешептываться. Первогодки, старавшиеся подходить к началу завтрака, чтобы потом не водить носом над пустыми чанами, вскочили со своих мест и заторопились к раскрытым дверям. Теперь я посмотрела на нетронутую еду не с унынием, а с подозрением. Может, лучше сегодня посидеть на голодной диете?

– Флемминг! – позвала я, торопливо проходившего мимо Ботаника. Он с недоумением оглянулся и даже уточнил:

– Ты мне?

Согласна, сама удивлена, что обратилась. За целый месяц мы не обменялись даже парой слов.

– Куда все сбежали?

– Завтра первый квест, – бросил он.

– Народ резко кинулся готовиться?

– Списки команд вывешивают, – закатил он глаза, мол, Эден, ты просто глупая или только по утрам плохо соображаешь?

Выдержки хватило от силы минут на десять. Здравый смысл подсказывал, что лучше обождать, пока народ разойдется, списки-то все равно никуда не денутся, и состав шестерок волшебным образом не поменяется, но любопытство победило.

Я отнесла поднос с грязной посудой в специальную нишу. Воздух в ней дрогнул и расступился, продемонстрировав помывочную на другом конце замка. Пространство захлопнулось, появилась каменная стенка, а поднос исчез. Неловко признаваться, но портал в столовой вызывал во мне дикий восторг. Ни разу не видела, чтобы сбоил!

В главном холле возле информационной доски толпились возбужденные хранители-первогодки. Я протиснулась поближе к объявлению и начала просматривать фамилии, написанные почти каллиграфическим почерком. Видимо, чтобы сразу отмести недопонимание.

Себя я отыскала в самой последней шестерке… ровно под именем Илая Форстада-младшего (так и написали через дефис, чтобы ни одна сволочь не забыла, с кем окажется в закрытой квест-комнате, и не попыталась укокошить сына высокопоставленного мага). Ниже шли фамилии Марлис и Тильды. Возглавлял «команду победителей» Флемминг Квинстад, заканчивал Джер Бади. Подозреваю, это была тонкая шутка магистра Армаса – за привычку не к месту умничать первый венчал опальные списки у половины преподавателей, а второй не сдал ни одной контрольной с первого раза и шел последним по успеваемости.

Понятия не имею, чем руководствовался куратор при разделении потока, не иначе как странным чувством юмора, но, похоже, он просто мечтал, чтобы мы вшестером, дружно взявшись за руки, вылетели из академии или, начистив туфли, сбежали на факультет общей магии.

– Что, Ведьма, попала в достойный шабаш? – гнусаво затянул рядом Остад, прискакавший вместе с Дживсом проверять списки. Их белобрысого приятеля видно не было.

– Твой друг тоже, – протянула я.

– Который из них?

– Догадайся, гений. – Я начала проталкиваться сквозь взволнованную толпу.

– Демоны дери, а где Форстад? – услышала за спиной удивленное восклицание Дина.

– В заднице, – мрачным голосом объявил Трой.

– А он спит и не знает об этом?!

На риторический вопрос никто, конечно, не ответил.

С «командой победителей», напророченной Тильде, этим днем у нас не совпадали занятия. Правда, с Форстадом мы ходили на одни лекции по флоре Рейнсвера, но он заскочил в аудиторию уже после начала, притулился на краю первого ряда и быстро смылся, едва в магических часах иссяк песок, а пространство наполнил переливчатый перезвон колокольчика. Вшестером мы встретились только перед обедом в зале для торжеств, где первогодок попросили собраться для инструктажа.

– Разделитесь по командам, – приказал Армас, обнаружив, что весь поток сбился в кучки по интересам. Народ начал тасоваться. На некоторое время зал наполнился движением. Мы шестеро встали рядом, не глядя друг на друга, не разговаривая и вообще делая вид, будто незнакомы. Хотя «встали рядом» было громко сказано – окружили Бади, столбом возвышавшегося над остальными адептами в центре зала.

– В этом составе в конце каждой третьей декады вы будете проходить проверочные испытания. Никаких пересдач, поэтому научитесь взаимодействовать и уважать друг друга. У вас три месяца, чтобы найти общий язык. Что вы хотели спросить, адепт Дживс?

Он вперил ледяной взгляд в парня на другом конце зала.

– Магистр, почему три месяца?

– Если провалите финальное испытание, то вылетите из академии. К слову, у вас пока есть возможность поменять факультет. Еще вопросы?

Вопросов была куча, но зал от греха подальше промолчал.

Инструктаж, больше походивший на внеплановую выволочку, продлился почти полчаса. Ноги устали и поясница заныла. Нас отпустили с миром, когда абсолютно все, даже парни, хорошенько запомнили, что девицам непременно следует надеть форму для тренировок по боевой магии, иначе мы будем путаться в юбках (видимо, парни в наших юбках тоже могли запутаться), как невесты во время побега из-под венца. Но самое главное, нам (девицам, парни не додумаются) ни в коем случае не цеплять на грудь кожаный панцирь, иначе превратимся в неповоротливых рейнсверских бронированных лягушек.

В прошлом году двух адепток, стащивших защиту из подсобки у магистра Гарифа, не допустили до испытаний. Теперь они учились на факультете бытовой магии ставить на жилища защиту от комаров и прочих домашних тварей (иногда двуногих). Назидательная история была рассказана Армасом со столь мечтательным видом, словно он мысленно представлял, как весь поток первогодок на уроках магического хозяйствования штопает носки и учится заговаривать швабры… в какой-нибудь другой академии.

На следующее утро мы стояли в круглом зале со множеством одинаковых пронумерованных дверей в подземелье Дартмурта. Воздух был холодным и влажным, я ежилась, растирала руки ладонями, хотя больше тряслась от напряжения. Обстановка вообще царила нервная. Народ тихо переговаривался, озирался, а наша команда утонула в тягостном молчании, как сам зал – в полумраке. Замерзшие лампы разгорались плохо, сильно трещали, гасли, снова вспыхивали, разливая неровный желтоватый свет.

В темные времена, когда замок являлся резиденцией королевской семьи и никто не предполагал, что его перестроят, превратят гостиные в аудитории и начнут учить молодых людей магии, в подземелье держали заключенных. Поговаривали, что по ночам, если посчастливится проникнуть через магические заслонки, можно увидеть призраков.

Три смельчака, предпринявшие попытку забраться в квест-комнаты, после занятий драили полы бок о бок с Форстадом и его приятелями. Скорее всего, они тоже пытались выполнить тайное задание академического мужского братства, но нарвались на смотрителя, а не на добрую ведьму из темной башни.

Ровно в десять утра в подземелье появился Армас в компании Гарифа, преподавателя по боевой магии. За магистрами семенил смотритель, и почему-то появился кастелян в потрепанной мантии; не иначе как решили проверять сохранность реквизита в лабиринтах после окончания испытания.

– Определяйте номер комнаты, господа адепты, и начинайте испытания, – поприветствовав нас, приказал Армас.

Магистр Гариф жестом фокусника выудил из холщового мешочка стеклянный шар размером с кулак и скомандовал:

– Чего глаза таращим, господа адепты? Не стесняемся, подходим!

Всегда считала, что ожидание грома гораздо страшнее самих грозовых раскатов, и немедленно двинулась в сторону преподавателей, но остальные пятеро застыли на месте, словно предметы мебели, и не торопились первыми войти в «ворота демонического Рейнсвера».

– Торопишься, Эден? – фыркнул Илай.

– Раньше зайдешь, раньше выйдешь, – буркнула я.

Мы пошли вторыми, без колебаний подвинув по дороге команду Дживса.

– Форстад! – обрадовался магистр Гариф и протянул шар, мол, встряхивай, и пусть решит случай. Но Илай в это время надумал широко зевнуть, прикрыв ладонью рот. Следом за ним немедленно зевнули и кастелян, и смотритель, и сам преподаватель по боевой магии.

– Эден, – не поддавшись всеобщей напасти, рявкнул Армас, – берите шар!

– Доброе утро, – для чего-то пролепетала я и забрала шар ледяными пальцами. Хорошенько встряхнула. Внутри заклубился белесый туман, а после загорелась цифра тринадцать. Я испуганно покосилась на остальных. Команда, похоже, меня ненавидела. Нет, половина из них меня ненавидела в принципе, но после жеребьевки как-то по-особенному выразительно.

– Удачи, – немедленно отправили нас к нужной двери.

Словно разрозненные камушки, мы покатились к комнате с горящей алым цветом цифрой тринадцать.

– Какой еще номер может выбрать ведьма? – мрачно бубнил Флемминг, шагая рядом. – Только несчастливый!

– В кои-то веки я с тобой солидарен, Ботаник, – лениво отозвался Илай.

– Зато у ведьм этот номер счастливый, – немедленно огрызнулась я.

– Но мы-то нормальные люди, – парировал он.

– Сомнительное утверждение!

– Не ссорьтесь, – очень веско прогудел Бади, и мы действительно примолкли, но от удивления. Он так редко говорил, что иногда казалось, будто плохо владел человеческой речью.

В квест-комнату, походившую на каменную коробку с деревянными полами, я входила с опаской. Внутри пахло, как на старом пыльном чердаке, набитом ветхой мебелью и сундуками с тряпьем. В центре на длинной подставке стояли магические песочные часы. Дверь протяжно скрипнула и закрылась. Мы невольно оглянулись.

– Простите, – подняла руки Тильда.

– Кто первый входил, тот часы и переворачивает, – на ходу придумал дурацкое правило Илай.

Я так сильно нервничала, что даже спорить не стала: сделала пару шагов к подставке и перевернула часы. Песок под стеклом немедленно вспыхнул золотым свечением, первые песчинки посыпались на дно чаши.

– И что? – недоуменно проговорила Матильда.

В следующее мгновение мы утонули в кромешной темноте, словно силой громкого голоса девушка потушила горевшие в углах лампы. Инстинктивно я щелкнула пальцами, пытаясь высечь магическую искру и распугать густой мрак хотя бы крошечным полупрозрачным светляком, но дар не отозвался.

– Здесь заблокирована магия, – громко произнесла я.

– Знаю, – отозвался Форстад.

– Если знаешь, почему молчишь? – огрызнулась я и вытянула руку, стараясь удержать равновесие, но вдруг уперлась в каменную стену, которой на этом самом месте раньше не было. – А еще здесь стена.

– Об этом я теперь тоже знаю, – простонал он.

– Кто это? – раздался испуганный голос Флемминга.

– Ботаник, хватит меня щупать! – рявкнул Илай.