Отдам дракона в хорошие руки!

Видимо, ректор Крован тоже хорошо запомнил некрасивые подробности скандала. Он нервно оттянул ворот рубашки пальцем, потом кашлянул и, нервно зазвенев крышечкой, отхлебнул из хрустального стакана водичку. Возможно, отстаивал специально для любимого кактуса, стоящего на столе возле письменного набора, но колючему приятелю сегодня не повезло. В отличие, от меня.

– Госпожа Егорьева, как отец Евгения я хочу извиниться перед вами за тот вопиющий инцидент, – через силу начал он. – Мой сын раскаивается в содеянном.

– Публично, господин Крован, – сухо произнесла я.

– Простите? – Ректор вопросительно изогнул брови.

– Я хочу публичных извинений от вас с сыном.

– Но дело же деликатное, – замялся он. – Не в газете же написать?

– По-моему, отличный план, – кивнула я.

Возникла долгая пауза. Было заметно, как ректору не по нутру объявлять на весь белый свет, что воспитание у его золотого мальчика такое себе, паршивенькое.

– Я организую статью, – проскрипел он. – Поверьте, вам не придется терпеть моего сына в академии. Через неделю Евгений отправляется на обязательную службу в Горский корпус ловцов.

– На юг? – протянула я с издевательской улыбкой. – Разве Залесская академия больше не отравляет выпускников в Стужевск?

– В северный корпус не требуются бестиологи, – соврал он.

– Но вы же найдете для своего сына местечко? – уточнила я. – Помнится, после выпуска я просила поменять место службы, и вы лично мне сказали, что север закаляет характер.

– У Евгения слабое здоровье. Он легко простужается.

Мы оба знали, что здоровье у ректорского сына не уступает драконьему.

– В таком случае, ему тем более надо закаляться, – кивнула я. – В Стужевске сплошные болота и бестии. Прекрасное место, чтобы стать крепче телом и духом.

Ректор посмотрел на меня с плохо скрываемым раздражением.

– Я понял вас, госпожа Егорьева. Вы хотите публичные извинения и Стужевск для Евгения. Этого достаточно, чтобы вы вернулись к нам на службу и отправились в Хайдес от Залесской академии?

Если подумать, владыка Нордвей нашел невесту и скоро женится. Какое ему дело до бестиолога, который хочет хорошее жалование и профессорский значок? Уверена, он уже забыл, как я выгляжу.

– Да что вы, господин ректор, – хмыкнула в ответ. – Мы с вами только начали обсуждать условия моего трудового договора…

Если учитывать внезапно открывшиеся возможности, попросила я немного. Даже поскромничала! Крован проглотил сумму жалования, выходные и праздники, но на просьбе выделить мне отдельный домик для семейных пар запас щедрости внезапно иссяк.

– Вы ведь даже не замужем, госпожа Егорьева! – с возмущением воскликнул он.

– И не собираюсь, – согласилась я. – Отдельный домик лучше общего преподавательского пансиона.

– В пансионе комнаты повышенной комфортности! – оскорбился ректор.

– Но текущая крыша комфорт определенно снижает, – заметила я. – Вы мне поклялись помочь с получением профессорского знака.

– Когда? – Ректор вытаращился, словно его пытались обвинить в страшном преступлении, а он приготовился держать круговую оборону и отпираться до последнего. Пока не прижмут к стенке.

– Как напишу профессорскую работу, так и получу знак, – пояснила я.

– Когда пообещал? – начиная понимать, что давно притиснут к пресловутой стене, сдался ректор.

– В начале нашего разговора, – напомнила я. – Для работы над профессорским исследованием нужна тишина. Преподавательский пансион не самое спокойное место в нашей академии.

– Вы попросили личный кабинет.

– И отдельный коттедж, – добавила я.

– Договор найма на три года, – буркнул Крован, осознавая, что сегодня нанял самого дорогого бестиолога-практика без профессорского знака за долгую ректорскую карьеру.

– На пять и ни днем меньше, – улыбнулась я. – Хочу быть уверенной в будущем. Надеюсь, ваш секретарь не забудет вписать ни одного пункта в договор, иначе дело затянется, а выезжать в Хайдес нужно… Кстати, когда выезжать?

– В конце недели.

– Так скоро?! – вырвалось у меня.

***

Дни до отбытия в драконовы земли пронеслись с немыслимой скоростью. Показалось, что я только вышла из кабинета ректора с новым подписанным договором в кожаной папке, как уже перед воротами родительского поместья стояла карета с эмблемой дворцовой конюшни. Академия сама оформила разрешительные бумаги, прислала подтвержденную лицензию на практику и письмецо, что в пару мне дают гения Янгеля Подлунного, автора всех гравюр в последней редакции альбома по нечисти Родолесса.

– Прекрасно, – сцедила я.

Художником этот Янгель был хорошим, очень старательным, но явно страдал чрезмерной фантазией. На каждой гравюре, видимо, в порыве вдохновения он пририсовал бестиям лишние конечности, клыки и ядовитые жала. Сколько раз объясняла студентам, что не стоит верить иллюстрациям, столько раз хотела ткнуть этими картинками автору прямо в физиономию. Кто бы подумал, что такая возможность действительно представится!

Пока я читала письмо с инструкциями, матушка тишком прятала что-то в сундук с одеждой. На поверку оказалось, что она уложила между рубашками маленький горшок с остатками яблочного джема.

– Мама, я не настолько люблю джем, чтобы тащить его в Хайдес, – сурово объявила я.

– Это не тебе! – возмутилась она. – Отдашь в дар владыке!

Вытащив злосчастный горшок в салфеточке с красными горошками, я его протянула матушке и коротко скомандовала:

– Забери.

– Нельзя ехать в гости с пустыми руками, – проворчала она.

– Забери, я еду работать. Мы с владыкой не встретимся.

– Конечно, – буркнула она, выхватив джем у меня из рук. – Какие владыки на болотах? Одна нечисть!

Позже из сундука пришлось извлекать и розовое бальное платье. Два раза. После я заперла крышку и выдохнула. Однако ночью перед отъездом дом сотряс страшный грохот. Казалось, в гостиной перевернули посудную горку и проломили старый паркет.

Слетев с кровати, как оглашенная, я выскочила в коридор и столкнулась с испуганной Лизой.

– Ты слышала? – кутаясь в шаль и дрожа от страха, прошептала она. – Кажется, к нам кто-то забрался.

Я молча рванула к лестнице.

– Подожди, а как же швабра? – пролепетала она, схватив меня за рукав. – Без швабры нельзя на воров!

– Ты их пол, что ли, заставишь мыть? – с иронией уточнила я.

– Будем защищаться! Хотя… ты же магией можешь, да?

Оставалось только покачать головой и отправиться на первый этаж без защитной швабры. И без метелки. Сестра заторопилась следом.

Один из дорожных сундуков, оставленных в тесном холле возле стеночки, как я и подозревала, оказался вскрытым. По полу стелился жиденький желтый туман и с большой неохотой вытекал на ночную улицу через раскрытую входную дверь. Никак матушка пыталась запихнуть в сундук бальное платье, горшок с джемом и бог знает что еще, а в итоге нарвалась на защитное заклятье.

– Возвращайся в спальню, – скомандовала я Лизе и, дыша в рукав, добралась до гостиной.

В комнате не горел свет и стояла страшная духота. Мама с Бартовым сидели на сдвинутом диване напротив горящего камина и протягивали длинные палочки с зефирками к сильному огню. Пламя трещало и чадило, поленьев явно не пожалели. Очевидно, взломщики надышались ядовитыми парами и теперь представляли себя в лесу возле костра. В далекой молодости. Повезло, что после грузчиков я не обновила заклятья, иначе видения оказались бы не столь гуманными.

Отвлекать эту замечательную парочку от захватывающего развлечения я не стала, но ложиться обратно все равно побоялась. Пришлось бдеть, чтобы престарелые натуралисты не спалили дом. Сидела на кухне и пила крепкий чай, ожидая, когда к ним вернется разум. Разошлись они тихо и даже сами погасили камин.

Подозреваю, этот позорный эпизод мама хотела забыть, как страшный сон, но я-то все равно мстительно спросила перед отъездом:

– Матушка, как вам сегодня спалось?

– Да как же спалось? Ужасно! Переживала, как ты доберешься до места, – с трудом подавив зевок, буркнула она и забыла дать сто наставлений, как следовало себя вести в драконьих землях, чтобы вернуться не с профессорским значком, а бесповоротно замужней. Желательно за владыкой. Но, наверное, уже любой завалящий дракон подойдет, раз я их привлекаю.

Сундуки давно привязали к крыше кареты, и время порядком поджимало. Мы попрощались пусть тепло, но коротко. Через полтора часа кучер остановился напротив ворот в магический порт, и меня снова со всей возможной вежливостью проводили в зал ожидания, похожий на большой салон.

Остановившись в дверях, я осмотрелась вокруг. Делегация была немногочисленной, всего-то десяток человек, а мне казалось, что в Хайдес собрали толпу магов всевозможных специализаций. Разделившись по интересам, люди сидели за круглыми столиками, прихлебывали напитки и вели тихие беседы. В воздухе витала нервозность перед большим путешествием. Тут-то я и увидела знакомое лицо… Знакомое исключительно по злополучному атласу бестий с лишними конечностями!

Вытянув худые ноги и перекрыв проход, в кресле развалился носатый, патлатый парень в смелом льняном костюме, расшитом пестрыми крупными цветами. В ухе у него болталась сережка, длинные волосы, по-модному взбитые на макушке, выглядели не чесанными неделю. В одной руке он держал какой-то томик и читал его с таким одухотворенным видом, словно изучал поэмы древних сочинителей. И наслаждался!

– Янгель Подлунный? – спросила я, встав напротив него. Правда, встала на расстоянии. Ноги он не убрал и по-прежнему демонстрировал красные подошвы туфель большого размера.

– Давайте, – не отрываясь от чтения, резковато произнес он.

Не понимая, что он от меня хочет, некоторое время я разглядывала его по-женски ухоженную мягкую ладонь с глубокой линией жизни. Не особо длинной.

– Давайте же ваши перо и открытку! – нетерпеливо воскликнул он и перевел на меня раздосадованный взгляд. Оказалось, что у художника, запоровшего учебный альбом, разноцветные глаза: правый голубой, левый каре-зеленый.

– Какую открытку? – искренне удивилась я.

– Да не стесняйтесь, – потребовал он. – Я никогда не отказываю поклонникам оставить памятную строчку. Как ваше имя, милая барышня?

– Виталия Егорьева, – сухо отозвалась я

Янгель уронил руку, а следом шустро убрал ноги с прохода. Замешательство, правда, длилось недолго, он со всем очарованием улыбнулся:

– Виталия, безмерно счастлив с вами познакомиться. Наслышан о вас от ректора Залесской академии.

– Все, что он обо мне говорил, чистая правда, – предупредила я и, пристроив саквояж на раскладную низенькую табуретку, присела на мягкий стул. – Как к вам обращаться?

– Янгель, – чарующе улыбнулся он. – Янгель Подлунный.

– А в миру? – сухо спросила у него.

– Предпочитаю творческий псевдоним, – игриво отказался он представляться по-человечески. – Вита, давайте просто отбросим официоз.

– Мне нравится официоз, – отказалась я.

– Да я вовсе не против! – принялся уверять он и ради пущей убедительности даже прижал к груди раскрытый томик, невольно продемонстрировав название на рамейне «Самоучитель». – Я могу понять ваше смущение. Все эти громкие выставки, открытки с моими рисунками в каждой книжной лавке. Кто угодно придет в замешательство, но не стоит! На самом деле я очень простой человек.

– Вы меня вовсе не смущаете, – заметила я.

Янгель посмотрел так проникновенно, со столь понимающей улыбкой, что мигом стало ясно: не поверил. Я разглядывала его с искренним любопытством, как неизвестную бестиологии нечисть. Впервые в жизни мне довелось познакомиться с безвозвратно влюбленным в себя мужчиной.

Странную беседу прервала служащая порта с подносом в руках. Она поставила на столик кофейник, чашку и широкую тарелку с подрагивающим куполом из розового суфле.

– Благодарю, – с видом пресыщенного пироженками аристократа важно кивнул художник.

Девушка вдруг замялась и, покраснев, пролепетала, что недавно смотрела выставку Янгеля. Зажав под мышкой круглый поднос, она вытащила из кармашка форменного пиджака перьевую ручку и протянула ему. Дескать, мечтаю получить памятную надпись. С благосклонной улыбкой тот нацарапал на салфетке закорюку и позволил осыпать себя комплиментами.

Проводив поклонницу таланта откровенно оценивающим взглядом, он поправил всклокоченные волосы и пустился в объяснения:

– Знаешь, Виталия, меня постоянно узнают люди на улице. Просят дать автограф. Сказать честно, это страшно утомляет, но как отказать поклонникам?

– В Хайдесе отдохнете от немеркнущей славы, господин Подлунный, – с иронией отозвалась я и посмотрела на большие настенные часы с круглым циферблатом. До перемещения оставалась четверть часа, а гений меня уже утомил.

Возникла долгожданная пауза, но пережить долгое молчание Янгель оказался не в состоянии.

– А тебе подписать открытку? – спросил он.

– Нет, спасибо. – Я изобразила вежливую улыбку.

– Ты меня совершенно не обременишь! – объявил он. – Я всегда вожу с собой несколько карточек, чтобы одарить кого-нибудь близкого. Надо? Ими хорошо закладывать романы… и вообще всякие книжки. Исключительно удобно!

– Я не брала с собой романов.

– Но открытки с нечистью! – Он даже подался вперед, словно вручить мне художественную карточку было для него делом чести. – Из того самого альбома, который продается во всех книжных лавках с прошлого года. Ректор Залесской академии говорил, что этот альбом очень популярен среди студентов. Ты наверняка его видела!

– Видела, – вкрадчиво согласилась я.

– И как тебе гравюры? – совсем оживился Янгель, и разноцветные глаза вспыхнули предвкушением. – Я вложил в эти картинки весь свой талант! Рисовал днями и ночами!

– Что ж… – Я кашлянула в кулак, припомнив страшную кашу, сотворенную Янгелем. – Иллюстрации в альбоме детальные.

– Почему мне кажется, что тебе они не понравились? – Он прищурился и вперил в меня изучающий взгляд, словно пытался прочитать мысли.

– Янгель, мы только познакомились. Вы точно не готовы к этому разговору, – мягко проговорила я, старательно сдерживаясь.

– Виталия, мне важно знать честное мнение о своих работах. Иначе как я буду расти и совершенствоваться? И называй меня Яном! Мы же уже не чужие люди! Вот, угостись пирожным…

Он подвинул в мою сторону тарелку с суфле.

– Предпочитаю не есть сладкое перед портальным переходом, – отказалась я. – Не хочу, чтобы укачало, но вы себе не отказывайте.

Янгель взялся за десертную вилочку с тремя широкими зубцами, постучал ею по верхушке, вызвав в суфле истеричное дрожание.

– А все-таки здорово, что мы отправляемся в Хайдес! – мечтательно вздохнул он. – Всегда мечтал посмотреть драконовые земли и вдохновиться. Уверен, там мое место силы! Я даже их язык начал учить.

Он показал на самоучитель, скромно пристроенный на столе возле кофейника.

– Много выучили? – вежливо поинтересовалась я.

С загадочным видом Янгель откашлялся, состроил сосредоточенную мину и вдруг что-то рыкнул длинной трелью и в конце выразительно крякнул, словно его укачало только от мысли о портальном переходе. Некоторое время мы смотрели друг на друга.

– Знаю-знаю, – он с самодовольным видом откинулся в кресле, – надо еще поработать над произношением. Вообще, мне не даются иноземные языки, но драконий оказался на удивление простым.

– Так вы что-то на рамейне сказали?

– Здравствуй!

– Простите? – удивилась я.

– Я поздоровался с тобой по-драконьи! – искренне обиделся Янгель.

– Что ж… Вам действительно стоит поработать над произношением, – со всей возможной деликатностью ответила я.

– А ты говоришь на драконьем? – буркнул он.

– Не переживайте, если заблудимся на острове или застрянем в болотах, то дорогу у местных спросить смогу, – уверила я.

Между тем в дверях зала ожидания появился портовый служащий, и народ начал подниматься со своих мест. Время перемещения подошло. Я подхватила саквояж с табуретки и встала.

– Идемте, – скомандовала художнику. – Нас приглашают в портальную башню.

– Подождите! – громко возмутился он, привлекая к нам любопытные взгляды остальных путешественников. – Какие еще болота? Мне ничего не говорили ни про какие болота! За них мне никто не платил!

– Господин Подлунный, – мягко улыбнулась я, – вы же не думали, что клетки с нечистью будут расставлять по кустам и открывать дверцы по сигналу?

– Честно сказать, я думал, что в Хайдесе вообще нет нечисти, – недовольно проворчал он. – Мы же едем к драконам. Разве они не самые страшные хищники на континенте?

– Полагаю, в Хайдесе местные бестии к драконам привыкшие, – ответила я и двинулась в сторону открытых дверей.