Дворняжка моей мечты. Дневник неопытной хозяйки

В том, что собака, посаженная на цепь, будет первое время бунтовать, нас убедили знающие соседи, и мы были готовы слушать несколько дней и ночей завывания несчастной. Но пока Занна осуждала нас молча. «Наверное, и от еды будет отказываться», – думала я. Плохо же я знала ещё свою собаку! Как только я принесла ей полную мисочку вкуснейшей еды (а теперь, я уже знала, какая еда правильная), моя собака встрепенулась, тут же перестала огорчаться и с огромным аппетитом всё съела.

Теперь-то я знаю главный Занночкин жизненный принцип: всё, что может быть съедено, должно быть съедено немедленно и полностью! Наша собака могла бы стать в нашей семье универсальным утилизатором пищевых отходов. Это было бы очень удобно! Но, к сожалению, я начиталась умных статей на тему, чем ни в коем случае нельзя кормить собак, и наша обжора ест только правильную пищу. Она даже не подозревает, сколько поджаристых шкурочек, сколько косточек и разных других вкусностей проходят мимо её желудка. Если бы она об этом знала, то очень бы нас осудила.

Итак, Занна поела и улеглась рядом с будкой, прямо на снег. На улице было 15 градусов мороза, хоть и без ветра, и мне всё время хотелось запихнуть её в будку. Я и уговаривала её, и вкусняшками заманивала в её дом, но, съев вкусняшки, Занна тут же выходила из своего уютного, пахнущего свежим сеном дома и снова ложилась прямо на снег. Тогда, смирившись, я принесла ещё охапку сена и положила перед будкой. На этом простеньком настиле, практически не вставая, и пролежала моя собака дня два. Она не выла, не скулила, не пыталась рвать цепь. Поняв, что здесь ей обеспечена сытная еда, и больше не нужно с утра до вечера эту еду добывать, Занночка успокоилась, расслабилась и просто отдыхала, привыкала к новой жизни, совершенно молча.

– Какая у нас тихая собака! – радовался мой муж, не выносящий шума. – Просто идеальная собака!

Забегая вперёд, скажу, что радость эта была преждевременной. Сейчас у нашей собаки мощный, довольно красивый, раскатистый и очень, очень громкий голос. Весит она раза в два больше, и сегодня её вряд ли возможно носить на руках. К тому же за внешностью тихони, как оказалось, скрывался совсем-совсем иной характер…

Глава 4. Привет, Малыш!

Занна училась ходить на поводке, которого в первое время очень боялась. Вот как объяснить собаке, что её ведут вовсе не на заклание, а, наоборот, на увеселительную прогулку? Подцепив к ошейнику поводок, сладеньким голосом я объясняла своей питомице, что мы идём «гулять». «Гулять» – слово, вызывающее восторг у любой образованной собаки. Моя же дурында упиралась всеми четырьмя лапами и смотрела на меня с тоской.

Отойдя на расстояние полного поводка, я доставала из кармана «вкусняшку». На тот момент вкусняшками были сушёные бараньи кишочки, приобретённые в своё время для котов, но ими забракованные. Лакомство сильно подванивало и дома по этой причине хранилось исключительно в герметичном контейнере. Теперь же источником замечательного запаха в доме стала моя зимняя куртка, карманы которой намертво пропахли кишочками. Занна лакомство обожала и ради него проходила нужные пять метров.

Но вскоре она, наконец, поняла назначения поводка и очень повеселела от этого понимания. Думаю, она уже было смирилась с участью цепной собаки, которую с цепи никогда не спускают.

Через некоторое время я решилась на выход «в люди». Мы с моей собакой пошли к нашему поселковому магазину. Шли рывками: то почти бегом, то зависая над каким-нибудь участком, который тщательно обнюхивался. Но всё-таки вполне себе нормально шли, и вдруг моя собака так рванула поводок, что я едва не свалилась.

Навстречу нам шёл мужчина с собакой, к ним-то и рвалась моя девочка изо всех собачьих сил. Незнакомый пёс, довольно крупный, немного даже превосходивший Занночку ростом (на тот момент), бросился к нам, поскольку оказался без поводка. Страшные мысли в моей голове, не успев принять какую-то определённую форму, тут же улетучились при виде умилительной картины: радостно повизгивая, собаки играли друг с другом.

– Да вы снимите с поводка, – услышала я голос подходившего мужчины и почему-то послушалась, хоть до этого момента я не решалась отпускать свою бывшую вольную собаку. И тут моя Занночка кинулась на грудь этому незнакомцу, стараясь непременно лизнуть его в лицо. Затем она затанцевала перед ним, ласкаясь, и в заключение бухнулась на спину, подставляя живот. Живот мужчина чесал, Занну обнимал, поглаживал, приговаривая: «Ты моя хорошая! Ай, умница!»

Я и не предполагала, что у моей собаки в её прошлой бездомной жизни были друзья. С этим фактом нужно было считаться, поскольку ни разу до этой встречи я не видела её такой счастливой. Не скажу, что мне доставило удовольствие наблюдать, как моя собака кого-то любит явно больше, чем меня. Но прочитав внутренне себе нотацию типа: «Марина, надеюсь, ты не собираешься ревновать собаку», я выдохнула и стала знакомиться с Занкиными друзьями.

Её друга звали Малышом, хозяина Малыша – Игорем. Малыш вообще-то был «большиш», но странным образом имя ему подходило из-за детского и какого-то бесшабашного выражения симпатичной мордахи. Окрас он имел столь красивый и замысловатый, что вначале я решила, что пёс является представителем какой-то особо редкой породы. Особенно, видя обращение с ним хозяина. А обращался Игорь со своим псом, как с наследным принцем: столько гордости было во взгляде хозяина на свою собаку.

Но оказалось, что Малыш, как и Сюзанна, породы был «дворянской». При этом Игорь поразил меня нестандартным взглядом на этот предмет: он вообще не рассматривал собак с точки зрения принадлежности к той или иной породе, а воспринимал каждое собачье существо исключительно, как отдельную, совершенно индивидуальную личность. И считал (не без основания), что зачастую особенно яркой индивидуальностью обладают именно дворняги.

Об Игоре хочется рассказать особо, поскольку обстоятельства сложились так, что теперь мы общаемся практически ежедневно, благодаря Сюзанне, конечно. Лет ему около пятидесяти. Живёт он без семьи, уж не знаю, по какой причине. Мы на такие темы не общаемся, про себя Игорь вообще говорить не любит. А любит он поговорить про разные проблемы, которых и у нас в посёлке, и вообще в стране – предостаточно, любит покритиковать. Меня такие разговоры утомляют. И никогда бы мы не сошлись, если бы не собаки. И не только потому, что нашим питомцам весело играть друг с другом, а потому что через животных мне открылось, насколько это удивительный человек! Вот о чём с Игорем я могу говорить бесконечно, так это о наших четвероногих друзьях, которых он понимает до мельчайших подробностей во всех их проявлениях.

Своего Малыша он приютил, когда того щенком подбросили ему во двор. Но одно дело приютить, другое дело – сделать собаку своим настоящим другом. Второе – намного сложнее. Так, например, со своим Малышом Игорь гуляет по четыре часа в день: два часа утром, два – вечером. (Это, когда он дома, у него график работы: сутки через трое.) Гуляет по лесным тропам, где собаке – полное раздолье.

Именно на таких прогулках к ним и прибилась в своё время Сюзанна. Жалостливое ко всем животным сердце Игоря приняло и мою тогда никому не нужную собаку. Он стал её подкармливать, а когда настали холодные дни – пускал даже ночевать в будку к Малышу. Взять к себе он её не мог: разнополые взрослые собаки – это слишком много проблем даже для такого любителя собак, как Игорь. (Тут нужно сказать, что он – противник кастрации животных.) Поэтому, когда в Занниной жизни появились мы – новоиспечённые хозяева, Игорь очень обрадовался за неё. А я поняла, что в жизни моей собаки есть человек, который знает и понимает её намного лучше, чем я, и которого она гораздо больше слушается…

Глава 5. Кто хозяин собаки?

Коты – очень уютные животные, под их мурлыканье так сладко дремать под пледом. Собаки же даны нам для того, чтоб мы вели активный образ жизни! Прогулки по свежему морозному воздуху: что может быть лучше? Только мягкая постель… Каждое утро я выгуливала мою собаку. Оказалось, что свои «большие дела» она не хотела делать в окрестностях будки: ждала, когда уйдём в поля-леса. Вот такой аккуратисткой оказалась моя дворняжка!

Утренний выгул – дело сугубо моё. Муж мой привык работать по ночам (он программист), и поскольку от его работоспособности зависит благосостояние нашей семьи, то его утренний сон – сами понимаете… Но с появлением в моей жизни Игоря с Малышом, совершенно неожиданно мне вышло послабление.

Вначале мы с Занной присоединились к вечерним прогулкам Игоря с Малышом. Вернее, к окончаниям прогулок. Прогулка длиной в два часа: для меня это слишком! И каждый вечер картина была такой: мы с трудом растаскивали разыгравшихся друзей. Общения им явно было мало. Тогда Игорь спросил, не хочу ли я присоединиться к утренним прогулкам. Я честно сказала, что не хочу! Игорь выходил гулять с Малышом где-то в районе 7.30 утра: зима, мороз, тьма-тьмущая. Нет уж, мы с Сюзанной ходили на прогулки, когда уже вовсю начинало светать.

И тут нашёлся прекрасный компромиссный вариант. «Давай, я сам буду забирать Сюзанну, а после прогулки привязывать», – предложил как-то Игорь. Я сдержанно приняла предложение. В душе же я ликовала: два через два дня я буду иметь возможность прекрасно отсыпаться! Но где-то в глубине души меня точил крохотный червячок: всё-таки собака должна гулять с хозяином.

– Наверное, Занка считает тебя дополнительным хозяином», – как-то озвучила я Игорю свои сомнения.

– Скорее, это тебя она считает дополнительной хозяйкой, меня-то она знает куда больше, – невозмутимо заявил Игорь.

Заявление меня задело, очень сильно задело! Неужели моя девочка так считает? Я, значит, кормлю её по три раза в сутки, и я, значит, дополнительная! «Всё! – решила я про себя. – С завтрашнего дня буду гулять вместе с ними!» Я завела будильник на семь часов утра. Но утром мои амбиции показались мне глупыми. «Да пусть у моей собаки будет хоть дюжина хозяев, а сейчас я буду спать!»

Между тем, власть над моей красоткой имел не только добрый и очень полезный Игорь, а ещё и вредный злыдень – пёс Байкал. Как я уже писала, Байкал моей Занночке приходится папашкой. Звание «злыдня» от меня он получил вот по какой причине. Оказывается детство своё и юность девочка моя провела под жестокой тиранией этого самого Байкала. Рассказал мне об этом Игорь. О том, как этот самый папашка-тиран беспрестанно «строил» свою подраставшую подле него дочь: рычал, гонял, за собаку не считал.

Обнаружив, что мы забрали Занну к себе, Байкал просто места себе не находил от злости и огорчения, беспрестанно появляясь то возле нашего дома, то неожиданно выныривая из морозной тьмы во время наших вечерних прогулок. Мы шли, а поодаль за нами плёлся Байкал и ворчал. Я сразу брала Сюзанну на поводок, потому что иначе девчонка тут же неслась к нему, танцевала, ластилась, потом неслась ко мне, прыгала на грудь, затем снова прыгала вокруг папашки. Короче, ужасно хвасталась и всеми этими танцами, видимо, хотела донести примерно следующее: «Папочка! Смотри какая у меня теперь есть хозяйка! Она хорошая и очень вкусно меня кормит! Порадуйся за меня!»

Но папочка радоваться не мог, его, что называется, «душила жаба». Он злобно рычал и смотрел на счастливицу с отвращением. На меня же он смотрел заискивающе, вилял хвостом и весь вид его говорил: «Это меня нужно вкусно кормить, а не эту недотёпу! Посмотри, какой я славный, умный пёс! Давай исправим ситуацию, а?» Дело в том, что когда мы только приручали Занночку и приносили еду ей к вагончику охраны, приходилось кормить заодно и Байкала. Так что, насколько вкусно теперь живёт его дочура, он представлял.

Но, конечно, ещё больше Байкала злило то, что его «стая», вожаком которой он привык себя считать, вышла из-под его влияния. Причём за это он тоже злился не на меня, а на Сюзанну. Он рычал на неё издали, а она, пританцовывая, объясняла, что «я бы и рада обратно в стаю, но сам видишь – хозяйка не пускает!» При этом вид у моей собаки был совершенно счастливый!

Но однажды, уезжая на весь день в город, мы отвязали Занку. Опасности для людей она не представляла никакой и я, решив, что моя собака уже достаточно привязана к дому и к нам, пожалела девчонку. (В тот момент у меня была крайне ошибочная позиция в вопросе воспитания моей собаки, но об этом я расскажу попозже). Возвратившись домой, девчонку мы возле дома не обнаружили. Обнаружилась она несколько минут спустя: домой её вели Игорь с Малышом, за ними, чуть отстав, трусил неотвязный Байкал.

«Занночка, пойдём домой! Мы приехали!» – раскрыла я объятия моей собаке. Но собака в объятия не спешила. И вообще вела себя очень странно: как я ни звала её, она ко мне не шла. Мало того, при попытке моего приближения, она стала убегать, правда недалеко. Кружила рядом, поглядывая то на меня, то на Байкала. Я потеряла дар речи, это был шок! «Байкал её настроил, – объяснил ситуацию Игорь. – Она теперь его слушается, а не тебя!»

Сюзанну, мы, конечно, кое-как подойти уговорили, на цепь посадили. Байкала прогнали. И как только незадачливый вожак стаи сбежал, наша собака стала такой, как прежде: опять нас любила и с большим удовольствием уплетала ужин. А я смотрела на свою красавицу и умницу и думала, сколько же времени должно пройти, чтоб она считала меня единственной и неповторимой хозяйкой? И что я должна для этого делать? Да и нужно ли мне это?

Глава 6. Испытание на прочность

Сибирская зима была бы прекрасной, если бы не две-три недели лютых холодов, которых с начала зимы начинаешь ожидать с надеждой: «А вдруг в этом году не придут». Но они приходят. А в зиму, когда мы взяли Занночку, синоптики недели за две стали обещать какие-то аномальные морозы за сорок. И опять же очень хотелось верить, что ближе к делу прогноз скорректируется в благоприятную сторону. И он, действительно, корректировался, но только в обратную сторону, так что мы стали всерьёз тревожится: как же мы переживём эти холода с нашей собакой?

Умные люди со страниц Интернета советовали в особо холодные дни держать уличного пса на веранде, где ему будет и не жарко, как могло бы быть в доме, и не холодно, как на улице. Это был прекрасный совет, и Игорь, например, так и делал со своим Малышом, но у нас, увы, веранды не было, и хотя Заннина будка была отделана изнутри теплоизоляционными плитами, мы лихорадочно стали ещё больше её утеплять.

Во-первых, мы добавили в будку сена, чтобы при необходимости собака могла в него зарываться. Во-вторых, на вход мы установили прозрачную завесу из пяти съёмных навесных полос ПВХ, которые, по обещанию производителя, не должны были дубеть на морозе. Завеса плотно прилегала ко входу и обещала сохранять в будке тепло, при этом нашей Занночке не нужно было сидеть в темноте. Такое ухищрение влетело нам в копеечку, но мы не жалели: завеса нам очень нравилась.

Занночке она понравилась тоже, особенно, когда она попробовала её на зуб. Мы не успели и глазом моргнуть, как одна из полос была изжёвана. «Ах, дурында! Ты зачем же грызёшь свою дверь!?» – возопила я, увидев жалкую рванину, в которую превратилась одна из полосок, недавно ещё такая новенькая и красивая. «Хорошую игрушку-погрызушку ты сделала мне, хозяйка!» – улыбалась мне в ответ довольная Занна. Хорошо, что по ширине завеса была с большим запасом: четыре полосы по-прежнему хорошо закрывали вход, и я быстренько их сняла до прихода морозов, надеясь, что в минус 40 моей собаке будет не до игрушек.

В-третьих, мы прикупили бараньи мясные рёбрышки, прочитав, что именно баранину рекомендуется давать собаке в холода. И, наконец, в-четвёртых, мы передвинули огромную и почти неподъёмную будку прямо под своё окно, чтобы ночью, не выходя на улицу, можно было видеть, плотно ли «дверь» закрывает вход.

И вот настала ночь, которая должна была принести с собой страшный холод. Вечером, сытно накормив Сюзанну, я сняла с неё цепь, чтобы бедняжке можно было побегать-разогреться, если нужно. Об этом я тоже прочитала в Интернете. Наконец, я водрузила на место оставшиеся четыре полосы, уговаривая свою разумницу их не трогать, запихнула её в будку и плотно задвинула пластиковые шторки. Мороз заметно крепчал, и моя собака послушно устроилась в будке за плотно закрытой прозрачной дверью.

Спалось мне не очень спокойно. Несколько раз за ночь я вставала, смотрела в окно: всё было нормально, вход в будку был плотно закрыт, Занна наружу не выходила. Рано утром зазвонил будильник: я завела его на шесть часов, чтобы как можно раньше отогреть горячей пищей мою замерзающую собаку. Спать хотелось зверски. Я посмотрела на уличный градусник за окном и ахнула: за окном было 45 градусов мороза. Это было холоднее, чем ожидалось. Мой сон как рукой сняло.

Очень быстро я разогрела собачью еду, быстро оделась, решив про себя, что, накормив Занну, я заведу её в дом на час-другой отогреться. (Собственно, мы так и планировали с мужем, даже подстилку в коридоре уже подготовили). Но на пути к спасению бедняжки возникло препятствие в виде примёрзшего замка: дверь не открывалась. Я растолкала супруга, и пока он отогревал дверь обычным феном (вот такой способ был найден нами в лихорадочном поиске решения возникшей проблемы), я, заламывая руки, представляла себе страшную картину: дрожащую, несчастную Занночку, замёрзшую до такой степени, что она уже и из будки не способна выползти. Потому что, несмотря на всю суету вокруг двери, собака из будки не высовывалась.

Наконец, дверь открылась. С горячей миской в руках, от которой сразу повалил пар, не замечая холода, стараясь унять тревогу, я заглянула в нутро будки. Навстречу мне, сонно потягиваясь, выходила моя собака: тёпленькая ото сна, весёлая, а вовсе не дрожащая. Быстро опустошив миску, она зазывно посмотрела на меня, направляясь к дороге: «Пойдём гулять, хозяйка?»

Гулять, конечно, я не пошла. Морозный воздух обжигал лицо, и я ринулась в тёплый дом, совершенно уже спокойная за свою оказавшуюся такой морозоустойчивой собаку. А вот невероятный человек Игорь продолжал гулять с собаками два раза в день, правда, сократив каждую прогулку до 30-40 минут. Я же присоединилась к вечерним прогулкам, когда потеплело до минус 30. Произошло это только на десятый день, и это стало началом возвращения нормальной жизни, в которой не нужно вскакивать в шесть утра, размораживать дверь и быстрее кормить горяченьким Занку. Несмотря на морозоустойчивость моей собаки, всё-таки я в эти дни несусветного холода кормила её очень рано, ведь утренние часы – самые холодные. Всё это время у меня был практически армейский подъём: вскочил, мгновенно оделся, побежал!

И все дни холодов Занночку спасала в том числе и шторка, немного, правда, задубевшая (вопреки обещаниям производителя), заиндевевшая, частично утратившая прозрачность, но очень нас выручившая. Наша разумная собака не только не трогала свою дверь, но и послушно залезала в будку по моей команде, чтоб я аккуратно эту дверь закрыла на ночь. Умница!

Когда холода кончились, я шторки оставила, оптимально раздвинув их, чтоб, с одной стороны, был хороший приток воздуха, но, с другой стороны, была некоторая защита от ветра и снега. Вот тут Занна и догрызла свою замечательную дверь, решив, что она ей больше не нужна! Заодно она съела все углы на нашем деревянном крыльце, так как будка, которую мы перенесли в связи с холодами под окно, находилась недалеко и от крыльца. После мороза нам так не захотелось тащить тяжеленный Заннин дом на прежнее место… Так что кое-какой урон от холодов всё-таки был. Но в целом проверка на морозоустойчивость показала, что у нас удивительная собака: пережив такие морозы, она даже ни разу не чихнула!

Глава 7. Манечка

Когда мы так неожиданно решили завести собаку, мы, по понятным причинам, не посоветовались с нашей кошечкой Манечкой, согласна ли она, чтобы в её Манином дворе стала жить большая собака. А она явно была против. Это было видно по тому, с каким отвращением Маня наблюдала за Занной в окно.

Когда же в окне, как в большом телевизоре на экране, появлялся ещё и Малыш, с которым Занна тут же начинала беситься, Маня окончательно расстраивалась и спрыгивала с подоконника. «Глаза бы мои на это всё не смотрели!» – давала понять нам наша кошка. На меня она смотрела с укором, мол, ты что, хозяйка, натворила? Но тут я, конечно, должна сделать отступление и подробней рассказать о своей кошечке, поскольку уж кто-кто, а Маня, несомненно, заслуживает, чтобы ей я посвятила отдельную главу.

Наша кошечка – курильский бобтейл, причём шоу-класса, и по паспорту она вовсе даже не Маня, а Роз-Мари. Взяли мы её уже практически взрослой в качестве невесты для нашего кота Трюши (тоже бобтейла). Трюшеньки, рыжего красавца, моего любимого котика, к несчастью, больше с нами нет: в страшную грозу он мчался домой и угодил под машину. Утешением мне служит мысль, что мой кот прожил хоть и недолгую, но очень, очень счастливую жизнь. Он был любим всеми, в том числе и Манечкой, которую, как я уже сказала, мы взяли, чтобы создать счастливую кошачью семью.