Иные: возрождение

– А раньше, выходит, пережила бы? Вспомни, ты ведь запретила ему участвовать в заездах после рождения детей. Причем в ультимативной форме. Я точно помню, сам был свидетелем скандала.

– Ну, ладно! Не такой уж и скандал был. Так, пошумели маленько.

– Потому что я вас утихомирил.

Малышка снова стала требовать внимания папы. Ян подбросил ее на руках, и та звонко взвизгнула. Он завозился с ней, а Инна вспоминала и переосмысливала тот случай. Ну да, возможно она действительно перегнула палку слишком жестко посягнув на святое. Захар любил гонки. Они его заряжали, зажигали. Окрыляли. Пожалуй, больше гонок он любил ковыряться в моторах. Но здесь, к счастью, никаких запретов не было.

– Не все его привычки подверглись ликвидации. Ты бросил курить, а он до сих пор дымит, как паровоз. Я бы не назвала эту привычку такой уж «незначительной»! – с другого бока подступила Инна.

– Я бросил из-за девочек, чтобы не травить их сигаретным дымом, потому что они много времени проводят со мной.

– Захар тоже мог бы больше времени проводить с сыновьями!

– Когда? Вместо школы? Или вместо ежедневных секций, куда ты их записала? А, точно, их же нельзя пропускать, потому что «это же мальчишки, будущие мужчины; их надо воспитывать в строгости, чтоб не расхолаживались!» – процитировал Ян ее же слова. – Так когда ему общаться с сыновьями, а им учиться у отца? Они, быть может, с бо?льшим удовольствием проводили бы время в мастерской Беркутова, разглядывая машины, расспрашивая о мотоциклах, или даже в чем-то помогая?

– Захар там работает. Они будут только мешать, – упрямо стояла на своем Инна.

– Это ты так решила. А не пробовала спросить у них? Тесная, доверительная связь между поколениями устанавливается именно при совместных делах, которая будет связывать их на протяжении всей жизни. Для примера, они с удовольствием крутятся со мной, причем по своему желанию, когда я что-то строю. Спрашивают, какой инструмент для чего нужен; что, в какой последовательности нужно делать. Им действительно интересно научиться различать между сбой гвозди и болты. Кто знает, может это кому-то и пригодится в будущем? А ты отваживаешь их от совместных дел с отцом. И ладно бы он бабочек под микроскопом разглядывал. Нет же. Он занимается ремонтом машин и мотоциклов. Да это мечта любого мальчишки – разбираться в моторах! Теоретические знания там, наука, учеба – это все, конечно, хорошо и нужно для общего развития. Но ты и тут пересаливаешь. Складывается ощущение, что ты ополчилась против всего мужского населения своей семьи: одного обделяя вниманием, зато других задавливая им.

Ян видел по реакции сестры, как его метко подобранные слова попадают в цель, но она чисто в силу характера продолжает стоять на своем. Не так-то просто годами выработанную стратегию поведения взять и в одночасье поменять, пусть даже в мыслях. Он видел это по ее хмурому взгляду, которым она буравила его, по упрямо сжатым в тоненькую линию губам. Но потом она перевела взгляд куда-то за его спину, и он заметно смягчился. Ян, не оборачиваясь, знал, с чем это связано. У всех без исключения была такая реакция на его суженую.

Глава 3

– Здравствуй, Инна! Я не знала, что ты приехала, иначе бы давно вышла тебя поприветствовать!

Яна окутали тихие звуки мелодично-низкого, теплого голоса Софии, к которому он, казалось, никогда не привыкнет и который никогда не приестся. Почувствовал прикосновение любимых ладоней к плечам, уловил тонкий аромат, и сердце наполнилось любовью к ней.

– Все в порядке. Это я как обычно снегом на голову вам свалилась. Ты выглядишь все лучше и лучше с каждый разом! – не скрывая восхищения, проговорила Инна. – Ей-богу, ты – заговоренная!

– Глаза доброго человека видят красоту во всем, глаза любящего – и в других людях, – как всегда скромно ответила некогда послушница монастыря и вернула комплимент в троекратном размере. – Я очень тебе рада!

София склонилась над плечом мужа, и ее густые волосы цвета блестящей платины тяжелым покрывалом упали на его плечо и руку.

– Маленькая спать хочет, – пропела она грудным голосом, видя, как дочка растирает кулачонками глаза.

– Я уложу, – предложил Ян, при возможности перенимая на себя часть ухода за детьми. София перевела полный любви и благодарности взгляд на супруга, от которого Инна смутилась, почувствовав себя лишней в этой идиллии.

Ян ушел в дом с малюткой на руках. София предложила золовке еще чаю с пирогом, но Инна вежливо отказалась. А вот предложение прогуляться было встречено с готовностью. Она шли неспешно по каменным дорожкам, выложенным хитросплетенным лабиринтом по всему участку. Доносились детские звонкие голоса. В воздухе пахло той чистотой и свежестью, какой в городе нет. Теплый ветер ласково играл длинными, блестящими и переливающимися в лучах солнца волосами Софии, колыхал свободное платье в пол нежно-василькового цвета.

– Ты стала носить волосы распущенными? Всегда считала это неудобным, особенно когда возишься с детьми, а в твоем случае еще с животными и огородом.

– Ты права, они мешают. Обычно я заплетаю их, убираю и покрываю голову. Но когда дома Ян, а это случается не часто, он весь в трудах, то я оставляю их свободными, зная, что ему так нравится, – неспешно в своей манере ответила София.

Инна задумчиво покосилась на невестку. Это именно то, что хотел донести до нее брат. Интересно, это с его подачи София стала так делать или сама догадалась? Так прямо и спросила.

– Тут и догадываться не о чем, – улыбнулась она. – Ян всегда говорил и всем видом показывал, как ему нравятся мои волосы. И я стараюсь делать ему приятно всегда, когда есть возможность.

– Вот скажи честно, вы когда-нибудь с ним ссоритесь? – Инна посмотрела на нее, как на инопланетное создание.

– Всякое бывает, и разлад, и горести, что ж мы, не люди что ли? Но в том и суть семейного союза, чтобы не рушить его при первых же трудностях, а стремиться сохранить вопреки всем преградам. Любовь и уважение – вот на чем зиждутся прочные узы.

– И дети только укрепляют их, – поддакнула Инна, сорвала травинку и стала крутить ее в руках.

– Дети – это Божье благословение, но нельзя зацикливать свою жизнь на них: у них свой путь, тот, что предначертан свыше. – Она немного помолчала, а затем как-то доверительно сказала Инне. – Ян очень любит девочек, он души в них не чает. Но он хочет сына. Я чувствую это, хоть он никогда не говорил. За светлую, безусловную любовь ему будет дан мальчик. – София положила руку на пока еще плоский живот и мягко улыбнулась. Лучистые глаза цвета летнего неба на рассвете засияли. – Да, я думаю, будет мальчик.

– О! Вы ждете пополнение? Мои поздравления! – Инна осторожно обняла невестку. Про себя же подивилась, как ей хватает сил и здоровья рожать четвертого ребенка? Ей, конечно, не тридцать девять, как Инне, но она младше всего на пару лет. Еще внутренне согласилась, что при наличии одних девочек, Ян наверняка хочет сына, и будет несказанно рад, если предчувствие супруги сбудется. Положа руку на сердце, Инна сама мечтала о девочке, но вряд ли этому суждено сбыться. Она не такая смелая.

Затем невестка поинтересовалась как продвигаются ее дела, и Инна первым делом рассказала новости с работы. Она воодушевилась, как и всякий раз, когда речь заходила о любимом ремесле, и на Софию передались флюиды вдохновения, которыми золовка так и фонтанировала. Потом разговор зашел о сыновьях, и Инна рассказала, что направила их на все три смены в три разных лагеря: со спортивным уклоном, математическим и оздоровительным. Опять же, чтобы мальчишки не разбалтывались, а воспитывались в строгости и дисциплине.

София заглянула Инне в лицо и ласково сказала:

– Я не хочу лезть не в свое дело и ни в коем случае не хочу тебя обидеть или попрекнуть, но позволишь ли ты мне выразить одну мысль? – и после кивка золовки продолжила. – Мне кажется, и не безосновательно, что ты слишком много времени и сил вкладываешь в своих сыновей. Ты как будто душишь их своей безмерной заботой и опекой, тем самым причиняя больше вреда, нежели пользы. Ты словно стремишься быть идеальной мамой. Прости, если ненароком обидела тебя, – тут же прибавила она.

– Нет, ничуть. Продолжи свою мысль, – заинтересовалась Инна. Путь их пролегал под раскидистой яблоней, и она сорвала душистое соцветие.

– Господь посылает на землю души в обличие людей и у каждой свой путь, уготованный свыше. Не нам, людям, менять Его замысел.

– Но если Он послал конкретно эти две шалопайские души через меня, значит, и воспитать, и указать, каким путем следовать должна я.

– Воспитать, но не подчинить своей воле, – мягко возразила София и сложила руки лодочкой перед собой. – Воспитание человека заключает в себе формирование личности и ознакомление с разными путями в жизни. И мне видится, вот здесь ты… несколько переусердствуешь, решая, что им делать, а что нет; решая за них их проблемы, задавливая своими ожиданиями.

– Они еще маленькие, чтобы самостоятельно решать свои проблемы, – возразила Инна.

– Помогай им, принимай активное участие, но не делай что-то за них. Выпусти их из-под своей строгой опеки и неустанного контроля, чтобы они не стали заложниками и жертвами твоей чрезмерно губительной заботы. Отпусти детей, доверься им, позволь им самим принимать решения, но будь рядом, чтобы им не было страшно. Чтобы они чувствовали твою поддержку и опору; чтобы они знали, что ты всегда готова подсказать или помочь, если понадобится. Дай им больше свободы выбора и больше времени удели себе с мужем, подавая детям пример таких отношений, чтобы им в будущем захотелось создать свои семьи и завести своих детей. Но ты можешь и отвадить у них это желание, помешавшись на их проблемах, игнорируя потребности мужа и свои собственные. Ты как будто заживо хоронишь себя в них. Они будут видеть, что в семейной жизни у женщины на первом месте дети, все остальное – второстепенно. Они будут видеть, как их отец страдает от отсутствия внимания со стороны супруги. И эта модель поведения, принятая из детства, станет для них нормой. Как думаешь, они захотят для себя такой же участи? Участи игнорируемого страдальца, от которого требуется только зарабатывать и приносить домой деньги, и интересы которого не учитываются, не принимаются во внимание? Вряд ли. Но если счастливы родители, то и дети, следуя их примеру, тоже будут счастливы.

Некоторое время шли молча, позволяя этой глубокой мысли осесть в головах.

– А счастливы ли мы? – как-то неожиданно даже для самой себя вдумчиво изрекла Инна. Абсолютно все люди их окружения были уверены, что чета Беркутовых – это образцово-показательная семья. Что между ними царит любовь и взаимопонимание и что у них здоровые воспитанные дети. Что они по-настоящему счастливы. Сама Инна была в этом уверена до некоторого времени. София замедлила шаг и внимательно посмотрела на золовку.

– У меня возникло ощущение, что наши отношения угасли, перестали приносить радость. Между нами пропал интерес, утратилась душевная связь. Все как будто приелось и надоело. Мы словно охладели друг к другу: стали редко разговаривать, еще реже обниматься и целоваться. Стали избегать друг друга. Мне стало недоставать теплоты и заботы. Мы будто эмоционально закрылись друг от друга. Будто ведем невидимую войну, которая, к счастью, сопровождается редкими перемириями. Но я устала. Я больше не могу бороться с эмоциональной отстраненностью и переживать чувство собственной ненужности. Я перестала чувствовать себя любимой…

К концу откровения по щекам женщины беззвучно текли слезы. Каждое слово вспарывало плетью, с кровью выворачивая неприглядную изнанку. Она испугалась своих же слов, которые вот так внезапно во всей неприглядности вдруг вырвались наружу. Но страшнее всего то, что эти слова были выражены четко и последовательно. Получается, внутри-то, про себя, в мыслях она давно сформулировала, что ее не устраивает и угнетает, но молчала. Потому что не считала нужным выносить сор из избы. Потому что считала, что с внутрисемейными проблемами они справятся сами, внутри своей семьи. А сейчас как будто почувствовала острую необходимость получить свежий взгляд извне, ощутила потребность в совете. Ей захотелось получить помощь и поддержку. И Инна догадывалась откуда ноги растут. Это Ян со своим видением со стороны побочек Беркутовых подтолкнул ее к откровениям.

Она всегда считала отношения с мужем идеальными и за ненадобностью перестала поддерживать их. И постепенно они пришли в упадок, зачахли. Как идеально взращенный сад, если его забросить, со временем зарастет сорной травой и потеряет свою привлекательность. И возродить его, вернуть прежний вид будет гораздо сложнее, нежели постоянно поддерживать в должном красивом состоянии. Так случилось и в их отношениях…

Инна стала обрывать лепестки и бросать их под ноги. Легкие, почти невесомые они были подхвачены воздушными потоками и не спеша, кружась, падали на землю. Так же, как и ее брак, не спеша, просто от бездумных движений, осыпался, рушился. Она шмыгнула носом и отерла глаза тыльной стороной ладони.

– Он перестал хвалить и благодарить меня. Совсем! – продолжила она. – Раньше это было по любому поводу, а сейчас все в тишине, как само собой разумеется. Как будто я должна это делать, обязана, и это вовсе не стоит благодарности. Он будто слово лишнее боится сказать мне. Мы как чужие стали, посторонние. Соседи. А ведь так не хватает простых и теплых слов.

– Тебя постигло разочарование в браке, в супруге, в ваших личных взаимоотношениях, и поэтому ты полностью переключилась на детей, их проблемы и потребности, – осторожно проговорила София, опасаясь усугубить ситуацию. – Свои накопившиеся проблемы и потребности ты хочешь решить через детей, обманчиво полагая, что, решая их проблемы, разберешься со своими. Но это не так. Оставь их в покое и займись спасением отношений с мужем, пока еще есть, что спасать.

Инна шмыгнула носом и ладонями убрала с лица слезы, возвращая собранность и самоконтроль, но они снова полились, игнорируя попытки успокоиться.

– Есть еще кое-что. Вернее было, – она с особой ожесточенностью оборвала последний цветочек и выбросила его. София насторожилась, но виду не подала. Сейчас от нее нужно соучастие и поддержка, в чем бы Инна ни призналась. – В последнее время между нами холод и безразличие, но был период, и не так давно, когда меня раздражал собственный муж! Господи, как это было ужасно! Я избегала встречи с ним. Мне не хотелось его видеть, аж до противного! Любое его действие, шаг, жест на меня действовали, как тряпка на быка. Что бы он ни делал, что бы ни говорил – мне все не нравилось.

– Ты делилась с ним?

– Нет, конечно. Как можно сказать мужу, что он бесит? – Инна всхлипнула, глубоко вдохнула и выдохнула, и продолжила спокойнее, – потом само как-то все прошло. Разобралась, откуда взялся этот негатив, проработала проблему и попустило. Кризис миновал и на его место пришли рутина, обыденность и косность. Я знаю его, как облупленного. Мне стало не хватать какой-то новизны. Я… я как будто задыхаюсь, мне нужен «свежий воздух». Я устала от однообразия и хочу перемен. Неужели это означает только одно – развод?..