Мумия из семейного шкафа

Освятив по часовой стрелке одну комнату, кухню и ванную, мы остановились перед дверью в кладовую.

– Что там у тебя? – спросила я и приоткрыла дверь.

– От старых хозяев барахло осталось.

– Ты его будешь хранить?

– Боже упаси, я свои старые тряпки не храню, а тут чужие! Сейчас в четыре руки вынесем все на мусорник.

Закатав рукава, я стала подносить к входной двери годовые подшивки газет, аккуратно перевязанные для сдачи в макулатуру, старые журналы, мешки с детскими игрушками, большая часть из которых была поломана, эмалированные кастрюли с дырками в днище, узлы с тряпками и многое другое, что можно было бы смело выбросить еще лет десять назад. Например, стопка журналов «Юность» была датирована восемьдесят пятым годом. А плюшевый медведь, набитый опилками имел всего одну лапу. В годы моего детства игрушки уже набивали ватой, значит, этот медведь был сшит задолго до моего рождения.

В углу кладовки валялся матерчатый зонтик от солнца.

– Алина, смотри, какой раритет! – воскликнула я и раскрыла над головой выцветший купол.

– Ага, я такой зонтик в кино видела. То ли в «Веселых ребятах», то ли в каком другом фильме тех времен.

– Может, покопаемся и в антикварный магазин оттащим находки или в музей быта первой половины двадцатого столетия? Сколько здесь всего!

– Нет, сразу на мусорник, – не согласилась со мной Алина. – Не отвлекайся! Если от каждой вещицы будем охать и ахать, за три дня эту груду хлама не разберем. Надо же столько мусора хранить! Вот скажи, ты бы носила тронутую молью фетровую шляпку?

– Нет, но, может быть, ее хозяйка на этот счет имела свои соображения?

– Передать потомкам? Внучке на совершеннолетие? Или невестке на Восьмое марта? Щедрая бабушка. Вот бы люди обрадовались. Но, к сожалению или к счастью, прямых потомков не оказалось, и этот шедевр шляпного искусства достался мне в нагрузку с квартирой.

– Алина, смотри, тут что-то будет поновее бабушкиного пальто.

В углу лежал относительно новый черный чехол, застегнутый на «молнию» и сшитый из водоотталкивающей ткани. Лет пять назад я купила точно такой же для хранения меховых вещей. Продавщица убеждала меня, будто ткань пропитана специальным противомолевым составом. Я купилась на рекламу и запихнула в чехол Анину шубку, предварительно не обработав ее средством от моли. Наверное, кушая вкусную цигейку, моль говорила мне «огромное человеческое спасибо». Вот и верь после этого рекламе.

– Знакомая вещица, у меня такой же, – я схватила за край и вытянула чехол в прихожую. – Алина, чем черт не шутит, может, тебе норковая шуба досталась? Меня уверяли, что эта ткань пропитана специальным составом против моли и ее личинок. Только, знаешь, от моли и от мафии спасения нет. Будем надеяться, что хозяева бросили сюда на всякий случай таблетку нафталина. Не люблю, когда из чехлов выпархивает рой бабочек.

– Ага, норковая шуба! Скорее крестьянский салоп девятнадцатого века, – хмыкнула Алина и с любопытством оглядела мою находку. – Ну, что здесь? Салоп или шуба? – Она наклонилась над чехлом и дернула за бегунок. Две половинки разъехались, обнажив жуткий оскал человеческого черепа. От неожиданности Алина вскрикнула, тут же застегнула «молнию» и отскочила в строну. – Это шутка? Прикол?

Минуты две мы смотрели друг на дружку, не решаясь повторить операцию с открыванием чехла. Первой не выдержала я:

– Нет, не может быть, чтобы там был настоящий скелет. Нам показалось. Карнавальный костюм. Шутка!

– Тогда открывай. Ты нашла, ты и смотри.

Мне ничего не оставалось, как подойти к чехлу и дернуть за бегунок. Я набралась мужества и заглянула внутрь. Оттуда на меня смотрел пустыми глазницами череп. На фоне черной ткани он выглядел белым как мел. Я приоткрыла чехол шире. Обнажились ключицы, грудная клетка, кости рук, позвоночник.

– Алина, похоже, здесь скелет со всеми его составляющими.

– Костями? Господи, за что мне такое испытание? – Алина скосила глаза на чехол. – Череп-то как блестит. Полировали его, что ли?

Она дрожащей рукой коснулась гладкой поверхности лобной кости.

– Это не гипс и не пластмасса, – подтвердила мою догадку Алина. – Это настоящий человеческий скелет.

Я только в ответ закивала и на всякий случай отошла подальше от находки. Алина последовала моему примеру.

– И что нам теперь делать? – спросила она, пытаясь найти в моих глазах ответ.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Может, вынесем из квартиры?

– Да, здесь ты права, от скелета следует избавиться, и чем скорее, тем лучше. Но просто вынести из квартиры и бросить его в мусорный контейнер не гоже, как-то не по-христиански.

Алина перекрестилась, на секунду задумалась, а потом выдала:

– Скелет нужно предать земле.

– Да. Только где? – растерялась я.

– На кладбище, разумеется, – ответила Алина. И она не шутила.

– Мы что, его хоронить будем? – Я все еще не могла поверить в реальность скелета.

Алина подошла к ведру со святой водой, зачерпнула ладонями воду, умылась, а оставшиеся на кистях рук капли стряхнула в чехол.

– Да, мы его похороним. Я не хочу, чтобы душа скелета была на меня в обиде. Кстати, а если это он по квартире ночью топал?

– Кто, Алина?

– Ну этот, из чехла.

– Опять ты за свое?

– А больше, Мариночка, некому. Точно, он топал! – Алина говорила так уверенно, что убеждать ее в том, что шаги и стон всего лишь плод ее воображения, я не рискнула.

– Он! Он! А если она?

– Это легко проверить. Высыпай кости из мешка.

– Почему я? Я в анатомии ничего не понимаю.

Алина, позабыв, что минуту назад тряслась от страха, решительно подошла к чехлу и вытряхнула его содержимое на пол. Кости с грохотом высыпались на паркет. И в этот момент, надо же было такому случиться, в дверь постучали. Стучали долго и настойчиво.

– Придется открыть.

Я накрыла кости чехлом, а Алина подошла к двери.

– Кто?

– Ваш сосед. Я вам ключ от сушилки принес. Наверное, будете сушилкой пользоваться? У нас на два этажа одна сушилка.

Алина открыла дверь. На пороге стоял мужчина средних лет. По виду трудно было определить его истинный возраст. Он был несколько полноват и имел отечное лицо, но пьяницей не выглядел. Возможно, у него было больное сердце или проблемы с почками. В целом мужчина оставлял приятное впечатление – открытого и добродушного парня, красотой не блистал, но и уродом не был.

– Виктор, сосед, – представился он. – Я живу этажом выше.