Любовница от первого брака

– Что за тобой следили, – напомнила она мне наш утренний разговор.

– Кто? Мальчишки? Да вряд ли… Хотя… Нет, это не они. Зачем им три дня меня караулить? По городу толпами ходят женщины с сумками, выбирай любую. Чем моя лучше остальных?

– Пожалуй, ничем, – согласилась со мной Алина.

– Нет, сумка была хорошая. Коже верблюда сносу нет. Вечная сумочка.

– Могла бы быть, – с сожалением добавила Алина. – Тебе надо было в полицию заявление подать.

– Ну ты даешь! Кто ее искать будет?

– Не скажи, сумочка редкая. Может, в городе только две такие были: у тебя и у …

– «Зебры».

– Именно.

Весь следующий день я мучилась от безделья, и только к вечеру явился слесарь. Все время до его прихода я не знала, куда себя деть. Квартира убрана, обед приготовлен, мыльные оперы я смотрю только перед сном, днем от них у меня почему-то мозги пухнут. Ничего лучшего, чем сесть за компьютер, я не придумала. Вызвав на монитор свой любимый пасьянс, я загадала желание. Если пасьянс сойдется – мы (я, Анюта и Олег) семьей едем отдыхать на Гаити. Могу я, как владелица туристического агентства, позволить себе такой отдых? Наверное, могу. Не сойдется пасьянс – что ж, придется ждать лучших времен.

Пасьянс не сошелся. А мог бы, все шло к этому. В самый неподходящий момент в дверь позвонили. Пришлось оторваться от компьютера и топать к двери. В глазке я рассмотрела лишь зеленую бейсболку.

– Кто? – осторожно спросила я, помня о том, что в фирме моего мужа работают лишь два сантехника. Оба уже в возрасте и, как все пожилые люди, предпочитают не современные бейсболки, а старомодные фуражки.

– Антенны устанавливаем, – услышала я из-за двери.

– Спасибо, не надо, – разочаровано поблагодарила я. – У нас тарелка на крыше.

– Как хотите, – ответил юноша и исчез из поля зрения «глазка».

Пока я бегала к двери, компьютер завис, пришлось его перезагрузить. Следующая попытка разложить пасьянс была столь же неудачной, как и предыдущая. На этот раз какой-то посторонний дядечка забрел в наш подъезд. Он искал Люсю и почему-то в моей квартире. Пока я ему втолковывала, через дверь, разумеется, что в моей квартире отродясь никакой Люси не было, в игре закончился лимит времени, и мне было засчитано поражение. Потом позвонила в дверь дворничиха тетя Клава. Пожаловавшись мне на плохое самочувствие, она попросила у меня взаймы двадцатку.

– Три дня я с давлением дома провалялась. Больничный не продлевают. Голова трещит от боли. И, как назло, никто из дома не выходит. А тут ты из окошка выглядываешь. Слышь, Марина Владимировна, дай двадцатку взаймы на лекарство.

– На, держи, – я достала из кошелька две десятки и вручила их Клаве. – А что у нас за люди по подъездам ходят? – поинтересовалась я у дворничихи.

– Кто?

– Один мужик Люсю искал, потом телевизионщики ходили.

– Про Люсю я ничего не знаю. А у соседнего подъезда стоит фургон с надписью «Мир антенн». Должно, кабельное телевидение проводят.

Клава удалилась, а я, поставив крест на компьютерных играх, взяла в руки книгу и с ней завалилась на диван.

Слесарь Семен Михайлович появился у нас дома только в четыре часа, и то лишь после того, как я позвонила Олегу на службу. Он, оказывается, напрочь забыл о необходимости замены замков.

– Мне только о замках думать! – пробурчал Олег. – Жди, сейчас приедет, – добавил он и положил трубку.

– А я что делаю? – сказала я сама себе. – С утра жду.

Через полчаса появился Семен Михайлович, и тут же позвонила Алина.

– Ну как? Замки сменили?

– Меняют! Ты-то что? В типографии была?

– И не только. Была еще на телевидении. Разговаривала с Феликсом Сергеевичем. Он все еще после вечеринки в себя прийти не может. И полиция его в покое не оставляет. Свидетелей уже по второму кругу опрашивают. Похоже, у ментов стопроцентный глухарь намечается.

– Почему ты так думаешь?

– А как еще думать, если они до сих пор имя убитой не выяснили? Если нет имени, то нет и версии. Нет версии – нет подозреваемых. Как ни крути – глухарь, стопроцентный глухарь.

– И что, никто из приглашенных не помнит эту женщину? Может, она с кем-то разговаривала? Или конфликтовала?

– Ага, с нами. Только, если менты выйдут на нас, нам мало не покажется, замордуют в казематах, – пошутила она.

– Алина, а помнишь, среди гостей ходил корреспондент то ли с фотоаппаратом, то ли с камерой? Репортерская братия падкая на скандалы. Может, он что-то заснял?

– Умница! Только мне эта мысль в голову постучалась раньше. Корреспондент снимал фото для вечерней газеты, главным редактором которой работает друг все того же Пушкова. Я взяла у Феликса Сергеевича адрес редакции. Я вот о чем думаю … – Алина сделала многозначительную паузу.

– Что ты думаешь? – поторопила я Алину с продолжением мысли.

– Что? Хреновые наши дела. На этих фотографиях и мы можем проявиться. Что-то не помню я, чтобы ты улыбалась, когда на тебя «зебра» вино вылила.

– Может, и не улыбалась. Ты думаешь, у нас могут быть неприятности?

– А то нет? Полиции только бы гвоздь забить, чтобы потом на него всех глухарей повесить.

– Алина, у нас же алиби!

– Какое, душа моя, какое алиби? Ушла раньше? Ты могла уйти, потом через «черный» ход зайти, выманить наружу «зебру», убить ее и через двор смотаться.

Алина говорила очень убедительно, так что я и сама поверила – ничто не помешает полиции думать, что именно мы и убили «зебру».

– Мы-то, конечно, ни при чем. И если на нас выйдут, то проверят биографию, сопоставят факты и придут к выводу, что мы к убийству не имеем никакого отношения. Может, даже извинятся. Может. Но!

– Что но?

– Пока они придут к выводу, что мы вроде как тоже пострадавшие – я имею в виду платье, на которое «зебра» вылила вино, – то пройдет уйма времени. А если мы будем постоянно торчать в полиции, когда же нам работать? Прямые убытки. А моральные издержки? Знаю я, как следователи разговаривают со свидетелями, о подозреваемых вообще молчу. После таких бесед люди прямиком попадают на больничную койку.

– Что ты предлагаешь? – утихомирив дрожь в коленках, спросила я.

– Съездить домой к корреспонденту. Спросить в лоб, есть ли мы на снимках? Если есть, то снимки надо выкупить.

– Покупка снимков вызовет новые подозрения.

– У нормального человека не вызовет. Объясним парню все как есть, он нам поверит.

– Полиция не поверит, а он нам поверит?