Одиссея блудного мужа

– Ну, это ненадолго, – утешил ее Веня.

– Ненадолго что? Живой? – со злорадством переспросила Алина.

– Нет, ненадолго увлекся.

– Меня это уже не касается. Я выхожу замуж за иностранца. Мой избранник – немец, и ты, Веня, должен мне помочь найти неотразимый образ, я должна произвести неизгладимое впечатление, покорить его в одну секунду. Про любовь с первого взгляда слышал? Нет? – Алина говорила за себя и за Веню, ему оставалось только молчать и кивать головой в знак согласия. – Как ты думаешь, я должна походить на его соотечественниц или оставим в силе национальный колорит? Думаю, в моем облике следует объединить черты обеих наций. Ты в курсе, как должна выглядеть настоящая немка?

Веня пожал плечами и задумчиво начал ворошить Алинины волосы, то приподнимая их, то укладывая кольцами.

– Если честно, то из немок я помню только Марлен Дитрих и Штеффи Граф, – наконец после долгой паузы произнес Куропаткин.

Потом он вздохнул, оценивающим взглядом окинул Алину, потрогал ее пухленькие ручки, посмотрел на ноги и сказал:

– Нет, Граф не подойдет.

Я про себя согласилась с Веней: полненькая Алина на теннисистку совсем не смахивала.

– Тогда ваяй Дитрих, но с поправками! – разрешила Алина, не вдаваясь в подробности, почему она не годится для большого тенниса. Впрочем, на худющую Дитрих она походила еще меньше.

Образ, созданный Веней, мало напоминал легендарную актрису, но удивительно шел самой Алине, она помолодела на несколько лет и выглядела сногсшибательно. Для пущей неотразимости она заскочила домой и напялила на себя саму откровенную блузку в комплекте с облегающими бедра брючками. Облачившись в одежду, как во вторую кожу, она была неимоверно сексапильна. Берегись, Шульц! Боюсь, тебе не устоять. Прихватив с собой жакеты, на тот случай, если вечер выдастся прохладным, мы выскочили из квартиры.

Машина Петрова уже стояла перед подъездом, а сам Юра нервно прохаживался по детской площадке. Мы проторчали в парикмахерской дольше, чем предполагали. Но, как говорится, лучше опоздать, чем прийти страшной. К тому же часы показывали всего лишь половину седьмого.

– Заждался? – спросили мы для приличия.

– Нет. Сам немного опоздал, – соврал Петров. Мне, зная его пунктуальность, в это поверить было трудно.

Алину трясло мелкой нервной дрожью, предстоящее знакомство волновало ее сверх меры.

– Марина, а какой он? – тихо зашептала она мне в ухо.

– Потерпи, увидишь. – По правде сказать, черты его лица слегка стерлись из моей памяти. Год назад к Олегу приезжали два немца, какой из них был Густав Шульц, сейчас я затруднялась вспомнить.

– Мне бы хотелось, чтобы он оказался противоположностью Вадима. Высокий блондин с голубыми глазами меня бы вполне устроил. И характер – нордический. Такой суровый красавец-викинг.

– Швед?

– Что – швед?

– Викинг – это швед, а Шульц – это немец. Пиво, колбаски, короткие штанишки и круглое пузцо.

– Да брось меня разыгрывать! Какое пузцо?

– А разве внешность имеет для тебя какое-то значение?

– Ну как тебе сказать? – задумалась Алина – Сама понимаешь, хотелось бы…

– Тебе бы мед, да еще ложкой.

Мы съехали с трассы и километра полтора тряслись по грунтовой дороге. Наконец въехали в населенный пункт под названием «Красное». Деревней несколько покосившихся домов назвать было трудно. Разве что хутор? На убогом фоне потрепанных временем изб выделялся габаритами недостроенный дом.

Юра подрулил к этому строению и остановился перед железным забором.

– Милости прошу, моя вотчина, – Петров распахнул перед нами ворота и загнал автомобиль во двор.

Здесь же стояла и машина Олега.

– Дом недостроен, ночевать в нем, конечно, нельзя, поэтому и решили поставить палатку на берегу. Но природа, я вам скажу, закачаешься. А воздух какой! Ну, пошли с гостем знакомиться.

Он подхватил увесистую сумку, подозрительно позвякивающую бутылками, и повел нас по дорожке в сторону речки. Шли мы довольно долго, минут сорок, не меньше. Тропинка вилась вдоль воды, и мои каблуки постоянно проваливались в сырую глину, следовало надеть кроссовки, но они совершенно не подходили к моему брючному костюму. У Алины была та же проблема. Она подвернула брюки и шла на носочках, спотыкаясь и чертыхаясь по пути.

На этом наши испытания не закончились, дальше пошло еще хуже: мы влезли в гущу камышей и чвякали по жиже, распугивая лягушек. Не все амфибии желали освободить нам дорогу, находились смелые особи, которые не прыгали в воду при нашем появлении, а оставались сидеть на узкой полоске притоптанного камыша. Они нагло нас рассматривали выпученными глазками и возмущались громким кваканьем, когда их настигала нога впереди идущего Петрова.

– Сусанин, куда ты нас завел? Я, между прочим, на смотрины приехала! Как я такая, грязная по колено, жениху покажусь? Ужас! Вся в тине! Еще несколько метров – и сама квакать начну. – Алина ступала осторожно, тщательно подбирая место, чтобы поставить ногу и при этом не наступить на лягушку. – Надо же, сколько этих тварей развелось. Французов на вас нет. А что, это идея! Построим здесь на берегу цех по переработке лягушачьих лапок и займемся экспортом деликатеса в страны дальнего зарубежья. Денег заработаем. Или нет, дадим в Интернете объявление: «Туры для гурманов. Неделя изысканной французской кухни по цене ниже средней. Культурная программа гарантирована». Как тебе? Повалят?

– Повалят, – ответила я Алине и обратилась к Юре: – По-моему, вы с Олегом переборщили: при всем своем желании ваш немец не выберется из этого чертова логова.

– Милые дамы, а мы уже пришли. – В этот же миг, как по мановению волшебной палочки, камыши расступились и мы оказались на поляне.

Даже не на поляне, а на зеленом лугу с изумительно шелковой травой. Две раскидистые ивы росли у самой воды, опустив в нее длинные гибкие ветви. Нежная зелень листвы сливалась с голубизной тихой речушки. Здесь тоже надрывались лягушки, но их звуки больше напоминали мелодичную песню, чем заурядное кваканье. Вот что делает красивая природа. Рай, да и только!

На воде расходились круги, и слышались всплески от выныривающей на поверхность рыбы. Должно быть, ее в этом месте видимо-невидимо, после зимы она голодная, и ловиться должна на голую леску. Да, здесь можно не то что три дня провести, лета не хватит.

Чуть повыше, на косогоре, стояла палатка. Рядом потрескивал костер, дымок поднимался вверх, разнося аппетитный шашлычный запах. От этого аромата у меня потекли слюнки. Алина тоже повела носом. Мы разом вспомнили, что дневные хлопоты нам так и не позволили толком пообедать, и сейчас есть хотелось чрезвычайно.

– Ау, Робинзоны, мы пришли! – оповестил Петров о нашем прибытии.

«Робинзоны», расположившиеся на подстилке перед костром, повернули в нашу сторону головы. Их отчего-то оказалось не двое, как мы ожидали, а трое. Причем третьей в компании была белокурая пышноволосая девица лет двадцати. Вся троица находилась в той стадии подпития, когда этикет напрочь забыт, условности отброшены в сторону, все друг друга глубоко уважают и обожают.

– О, мои девчонки приехали, – подскочил к нам Олег и принялся чмокать нас поочередно в щечки. – Познакомьтесь, друзья, моя жена Марина и ее подруга Алина. Алина и Марина. В рифму. Прошу любить и жаловать. Жаловать и любить, – глупо хихикал подвыпивший Олег. – А это Густав Шульц и Анечка. Анечка и Шульц.

Девица хмыкнула, смекнув, что мы являемся ее конкурентками, и попыталась поправить коротенькую юбку, не рассчитанную на то, чтобы в ней садиться. Мужчина, лежавший на подстилке, приподнялся на локтях, не в силах принять вертикальное положение. Состояние его оценивалось как среднетяжелое, то есть сидеть он мог, а встать уже не удавалось.

Густав показался мне огромным как великан. Его глаза закрывали затемненные очки в маленькой круглой оправе, которые терялись на широком лице и выглядели как поросячьи глазки. Выпуклый живот оттопыривался под яркой майкой. Рыжие волосы покрывали его руки, грудь, шею, колени, выглядывающие из-под коротких штанин его шорт. Короче, они торчали отовсюду. Если бы меня спросили, кого мне напоминает гость, я бы, не задумываясь, ответила: «Передо мной изрядно ожиревший снежный человек».

Выходит, я обманула Алину, Шульц никогда не был у нас с Олегом в гостях, такое чудо природы я бы определенно запомнила.

– Алина, смотри, почти как мы мечтали, – толкнула я под бок подругу. Она заметно погрустнела.

– К столу, к столу, – звал нас Олег. – По шашлычку, да под водочку. Милые дамы, мы по-рыбацки, шампанское под карасей не пьем. Не обессудьте!

Он выставил для нас рюмки, а Густаву плеснул на дно пивной кружки. Сколько же нужно влить в этого громилу спирта, чтобы он захмелел? Но похоже, здесь на высокоградусных напитках не экономили. Немец был возбужден и игрив. Он постоянно и намеренно падал на девицу, пытаясь пристроить свою голову на ее коленях. Она визжала и сбрасывала его на подстилку, при этом зычно звала:

– Гусь-Гусь! Гу-у-усь!

– Она – кто? Из местных аборигенов? Птицу здесь пасет? – наклонившись к Олегу, тихо спросила я.

– Нет, это она так Густава зовет. Вообще-то она к нам в ресторане прилипла. Как я ни отбивался, ничего поделать не смог. Шульц выпил, сказал, что без нее никуда не поедет, уперся рогом – и ни в какую, пришлось взять. Но ты успокой Алину, эта девчонка ей не соперница. Завтра отправим ее домой. Ну, ты меня понимаешь, есть женщины для души, а есть для тела. Эта из последних.