Посланник

Вот и Татьяна после его рассказа сразу прониклась душой к незнакомцу, хотя до конца и не верила его словам.

– Поклянись, сын Божий, что нет в речах твоих лжи и умысла злого, что не разбойным путем кольцо у тебя оказалось и нет на совести твоей смерти отца Татьяны, – потребовала Дуня, глядя на Антуана строгим взглядом.

– Няня, – закричала Татьяна, – разве можно так! Вы…

– Ничего, я все понимаю, Татьяна Кузьминична, – он посмотрел на Дуню и произнес:

– Разве ж можно лгать, когда смотрит на меня госпожа взглядом чистым, как ангел! Все бы отдал, чтоб знать, какая судьба постигла и кольцо сие и владыку его! Татьяна, поверьте, нет в словах моих и капли неверного. Как было, так и рассказал.

– Хорошо. Я вам верю и бесконечно благодарна за это кольцо. Просил отец беречь его пуще глаза. Это отцу подарок был от маменьки моей покойной. Наше оно, родовое, – объясняла она Антуану, который уже был до беспамятства влюблен в дочку Кузьмы Преонского.

– Моя радость с вашей сравнима, – ответил Антуан.

Татьяна посмотрела на него вопрошающе.

– Я счастлив, что доставил вам радость и хоть немного успокоения перед клятвой отцовой, которую вы ему дали, – продолжил Антуан.

Дуня, видя, что разговор принимает уже другой оборот, предложила:

– Не хотите ли чего откушать?

Гость из вежливости отказался, и Дуня пошла проводить его.

– Я надеюсь, что теперь ваша душа будет более покойна и печаль сойдет с вашего лица, – улучив минутку, когда не было рядом нянюшки, сказал на прощание Антуан.

Татьяна теперь поняла, что не только из-за кольца попал молодой граф в ее дом.

– Я знаю, – продолжил он, – что мы вначале должны быть представлены друг другу по правилам, и поэтому смею надеяться, что мы еще встретимся с вами, – он прикоснулся губами к ее руке и, посмотрев в последний раз в ее спокойные глаза, удалился, надевая на ходу шляпу.

Татьяна почувствовала себя какой-то покинутой или свободной – сразу и не понять. Но кольцо, красовавшееся у нее на среднем пальце, заставило ее улыбнуться и мысленно еще раз поблагодарить Бога за найденную вещь.

Она прикоснулась губами к камню, улыбнулась и сняла великоватое колечко. Позже, уже ложась спать, она спрятала его в свою детскую шкатулку, принадлежавшую еще ее матери.

Глава 3

Татьяна с грустью вспомнила волнующие моменты своей юности. Балы, встречи, свидания и ужины… Все это пронеслось так быстро и незаметно, словно листва, опавшая в один день.

Вспомнила Татьяна и свой первый бал, ставший для нее таким важным событием. Тогда, в один из первых дней сентября, возвещено было жителям Москвы барабанным боем и прибитыми к фонарным столбам объявлениями, что состоится большой бал, на котором будет присутствовать и сам царь Петр.

Татьяна Преонская тоже была в числе приглашенных. При дворе не забывали о том, какую роль в жизни государства сыграл Кузьма Преонский.

Татьяна не была обделена вниманием со стороны двора. Сочувствие, которое выражали все, кто так или иначе был связан с Преонскими, Татьяна воспринимала, как привязанность к ее персоне, а не как сожаление о ее потерянном родителе. Частенько ее приглашали на вечера, балы и ужины, устраиваемые известными людьми города и дворцовой знатью.

– До бала осталась одна седмица, а ты и не ведаешь как будто? – осторожно спросила Дуня Татьяну, которая уже собиралась спать, Татьяна рассматривала колечко каждый вечер перед сном.

Вот и сейчас застала ее Дуня за тем же занятием.

– А вот ты и не права! Я еще вчера заказала Артюховой белошвейке платье из материи, которую еще при батеньке привозил иноверец. Помнишь?

– Конечно, лапонька моя, – нянька была так счастлива, увидев, что впервые Татьяна вспомнила отца без грусти, а на бал сама с радостью готовится. Пока Татьяна объясняла все тонкости в приготовлении к балу, Дуня не могла нарадоваться на новое настроение хозяйки. Она ласково погладила Татьяну по волосам.

Татьяне было восемнадцать лет. И лишившись матери еще ребенком, она была воспитана по-старинному, то есть окружена мамушками, нянюшками, подружками и сенными девушками, шила золотом и знала грамоту: отец ее, несмотря на тайную нелюбовь ко всему заморскому, не мог противиться ее желанию учиться пляскам немецким.

– А француз молодой тоже небось будет на балу? – спросила няня. И завидев, как засмущалась Татьяна, продолжила: – Встретила я сегодня приказчика евонного, поклон передал тебе спаситель наш.

– Ну пошто ты его спасителем-то кличешь? Антуан имя ему, Антон по-нашему, – еще пуще зарделась Татьяна.

– А то как же по-иному? Он и есть как спаситель. Тебя, голубу, от печали избавил, а Антон али Антуан – это для тебя, – ответила Дуся.

Пожелав Татьяне доброго сна, она удалилась из покоев. Нянька намеренно рассказала молодой хозяйке о поклоне на ночь. Пусть подумает, обсудит промеж себя, что да как. Понравился няньке молодой француз, и именно его хотела бы видеть она хозяином дома Преонских. Разузнав о нем поболе, Дуня пришла к выводу, что всем молодой граф подходит Татьяне. Несмотря на то, что Антуан был иноземцем, по приезде в Россию крестился он в православную веру, и это убедило придирчивую няньку в том, что молодой француз – подходящая пара для ее хозяйки.

А после того, как, встретив служанку Анастасии Быстровой, узнала она, что вознамерена Анастасия Павловна посодействовать в союзе промеж Татьяной и Антуаном, и вовсе успокоилась. Только и дел было у Дуни, что молиться и ждать, когда исполнится мечта ее и увидит она хозяйку свою счастливой и веселой.

Кюри, благодаря отличной русской речи, уважению к обычаям и традициям российским, не воспринимался в Москве как чужестранец.

А Татьяна тем временем с нетерпением ждала знакомый уже шорох у окна. Каждую ночь с тех пор, как принес Антуан колечко Татьяне, оставлял он на подоконнике молодой девушки букет полевых цветов, на которых поутру блестела святым цветом роса, отчего разливался по комнате нежный аромат.

Никогда Антуан не понуждал Татьяну выглянуть в окошко. Знал о строгом воспитании и порядочности самой девушки. Да и окружение у нее было сильное. Никак нельзя было бросить тень на чистоту Татьяны. Он и не собирался – любил ее всей душой. И много хлопот доставил Антуан попечительнице Татьяниной – Быстровой Анастасии – своим нетерпением жениться на дочке уважаемого Кузьмы Преонского.

Анастасия Быстрова была первой, кто искренне поддержал Петра в его нововведении относительно изменения затворнической жизни женщин.

Царь Петр в предположении преобразовать отчизну, связав Россию с народами Западной Европы просвещением, торговлей, мыслил, что не вполне достигнет цели, если совершенно не изменит существовавших между двумя полами отношений. До царя Алексея женщины вели в России затворническую жизнь. При нем, и особенно в правление Софьи, они получили больше свободы, но свобода эта была еще весьма ограничена. Стоило девице сказать несколько слов чужому мужчине, который не был ее родственником, чтоб навсегда потерять доброе имя.

Петр I, увидев за границей, как уважение к прекрасному полу способствует очищению нравов, примером, увещеваниями, угрозой старался доставить женщинам больше свободы на родине.

Быстрова же, будучи сама матерью двоих дочерей, старалась как можно действенней исполнить царскую волю. Но в то же время она не испытывала особой радости от разыгравшихся чувств французского графа. Анастасия уже давно мыслила свою жизнь далеко от отчизны. И вся надежда была на дочерей. Но старшая, не оправдав надежд матери, вышла замуж за думного дьяка Артамона Васильева и жила с ним в мире и согласии уже несколько лет.

Осталась у Быстровой младшая дочь Ольга, на которую и рассчитывала Анастасия. С приездом Антуана она и связывала все свои надежды на скорейшую свадьбу дочери с французом. Но, прознав, что тот предан России больше, чем птица гнезду, временно отложила свою задумку и пока находилась в очередном поиске будущего зятя.

В тот момент и приехал к ней Антуан.

– Анастасия Павловна, внемли просьбе моей, Христом Богом молю! – Антуан стоял на коленях перед Быстровой, склонив голову. Он примчался к ней сразу после того, как впервые встретил Татьяну на балу, после чего разузнал о ее семье. Не было в его речах и просьбах ни злого умысла, ни тайны. Влюблен был безумно.

– Ну что ты, что ты! Встань с колен! Непотребно царскому советнику валяться в ногах простой женщины, – Анастасия взяла его под руку, когда он уже поднялся, и посадила рядом с собой. – В чем беда твоя, аль с радостью пришел ко мне? – спросила она.

– Знаю я, матушка, о благородном намерении вашем относительно одной молодой красавицы, вот и пришел к вам за советом и руки ее просить у вас, – граф опять бухнулся перед Быстровой на колени.

– Да не спеши ты и встань наконец! – Анастасия заволновалась. Она понимала, о чем и о ком просит ее Антуан.

– За Преонскую прошу, за Татьяну! – в волнении произнес Антуан, сидя уже на стуле.

Анастасия встала и прошлась по комнате, не зная, что ответить бойкому французу. Он человек рода знатного, к царю приближен. Радея о выгодах своего государя, она не пренебрегала и собственными. Почитая брак с богатой наследницей верным путем к достижению независимости и прочного положения в свете, давно метила соединить француза с собственной дочерью, но, видя, как обернулось дело, подумала: «С одной стороны, быть свахой меж царевым любимцем и девицей Преонской – дело и выгодное, и благородное. А с другой, жалко перекрыть себе скорую дорогу во Францию». Ведь были же у нее надежды на Антуана, а теперь, глядя в его влюбленные, по-настоящему влюбленные глаза, она понимала, что вряд ли добьется желаемого.

После некоторых размышлений и воспоминаний о своей неудачной юности она решила не спешить, но пообещала быть сторонницей в согласном решении и содействовать их скорейшей свадьбе. Антуан торопился, так как знал, что, возможно, в ближайшем будущем ему придется покинуть страну по делам государственной важности.

– Ты, Антуан, знаешь, что Преонская без отца и матери пребывает, но под покровительством находится, и ты знаешь под чьим! – властный голос Анастасии враз привел француза в чувство. – Так вот. Совет мне надобно держать с людьми, повыше нас с тобой. Одна я решать это не могу. На особом счету девица эта, на особом. Я поговорю, а ты молись!

Анастасия вдруг почувствовала себя такой старой и уставшей от всего: дворцовых интриг, обмана, людского малодушия. В душе она даже порадовалась, что есть еще на свете люди с такими чистыми и светлыми чувствами. И решила помочь молодому человеку, а если не встретит он со стороны Татьяны холодности и отчуждения, похлопочет о скорейшей свадьбе. И лестно было Быстровой такое отношение к ней, особенно со стороны Антуана де Кюри. Французский граф единодушно был принят во дворце и за честь было зазвать его себе в гости.