Во власти Беркута

Рома глаз с меня не сводит. Я кожей ощущаю, как он внимательно разглядывает лицо, цепляясь за губы, скользит задумчивым взглядом ниже, особое внимание уделяя ямочке между ключицами. Я слишком много всего о нем помню. В том числе и эту ласку… почти осязаю её. Понимаю, что щеки горят ярким пламенем, мне жутко некомфортно. Я бы с удовольствием закрылась от него чем-нибудь.

Немного передвигаю стул, стараясь спрятаться за монитор компьютера, и свободно выдыхаю. Как же мне сложно находиться с ним рядом. Его аура так и давит сверху. Зато Карине в его присутствии легко и комфортно. И это кажется невероятным.

Я давно уже закончила телефонный разговор и повесила трубку. И вдруг подумала…

– Ром, ты собирался ненадолго заехать, тебе не пора?

Если кто-то сочтёт меня негостеприимной «хозяйкой», так тому и быть. Здесь моя территория. Значит, и правила мои. А кое-кто обязан подчиняться.

Вернее, это я так думала. А вместо этого «кое-кто» идёт на таран.

– Я хотел вас на следующие выходные к себе забрать.

– Я помню. Но у меня не получится, – прикрываться Антоном – так себе идейка, но пока что это мой самый весомый аргумент. – Другие планы. Извини.

– Ты обещала мне один выходной, – он вскидывается тут же и поднимается на ноги, а я понимаю, насколько тяжело быть соперником такого зверя.

– Да, я помню, – стараюсь говорить примирительно. – Но ты хочешь слишком многого и сразу. Давай начинать с малого?

– Это и так немного. Это просто мизер!

– Ром, с чего вдруг такая прыть? – поднимаюсь следом. Осознаю, что спокойно завершить запланированные дела мне не удастся: внутри вдруг всколыхнулось недавнее потрясение и разочарование. Конечно, ругаться смысла нет, тем более, Карина за стеной увлечённо смотрит мультики, но… в этот раз я не смогла сдержаться. Его отстранённость и вечное равнодушие лупят по моему спокойствию. – Пять лет ни слуху ни духу. И вдруг ты врываешься в мою жизнь, в мой дом, да даже на работу. Ставишь собственные условия, гнёшь свою линию. Не слушаешь мои ответы, на мои желания тебе вообще наплевать. И ты ждёшь от меня адекватной реакции? Я не против твоего общения с дочерью. Я не против ваших встреч. Но это будет тогда, когда я сочту нужным. И когда у меня будет время. А не когда ты заскучаешь или твоя пассия будет занята. И в ближайшее время даже не рассчитывай, что я оставлю Карину с тобой наедине. Потому что я тебе больше не верю. Раньше верила. Теперь нет.

На последних фразах грозный Беркут сделал первый решительный шаг в мою сторону. Мгновение, и он уже поравнялся со мной, а я от неожиданности плюхаюсь обратно на мягкое сидение. Ещё рывок, и мужчина уже касается моего кресла, насильно притягивая к себе как можно ближе. Наклоняется и впивается потемневшим взором в моё лицо, посылая мороз по коже. И произносит так зловеще, что у меня кровь стынет в жилах.

От его голоса в горле пересохло, и захотелось зажать уши и не слышать этого всего.

– Как убедительно. А я тоже тебе раньше верил. Верил как никому. Никогда не ждал предательства. Я в кровавом бреду тебя по имени звал. Я ждал, что ты приедешь ко мне, когда и пошевелиться не мог. Но тебя все не было. Руки чешутся свернуть тебе шею. За то, что сделала меня уязвимым, душу вымотала, сбежала. И забыла после.

Не мигая, я потрясенно смотрю в его глаза. С губ не успевает сорваться вопрос: «Тогда почему ты не вернулся за мной?», как Рома выдаёт фразу, после которой захотелось пнуть его в пах и побольнее вцепиться в его лицо. И так, чтобы следы на всю жизнь остались, как и мои незаживающие шрамы на сердце.

– Надеюсь, тебе заплатили достаточно за мою кровь, и ты не продешевила. Да это ещё ладно. Я живучий. Как сорняк. Как голодная дворняжка на улице. Но ты ребёнка скрыла, Яна. Уехала, ничего даже не сообщив.

Глава 17

Сначала я всего лишь почувствовала боль в руке от столкновения с мужской скулой, и лишь потом услышала обжигающий звук неудавшейся пощечины. Беркуту это, что слону дробина, а у меня теперь запястье ужасно ноет. Но это не самое страшное.

Внутри все пылает и горит. Возмущению и горечи во мне нет предела. Мощная кровожадная волна укрывает с головой. Но помня, что за стеной наша дочь мирно размазывает по контейнеру остатки шоколадного мороженого, я стараюсь говорить как можно тише, и цежу слова, пытаясь изо всех сил максимально сдерживать внутреннюю ярость.