Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

«Он слышал».

Хисимура с опаской попятился от капитана, сглотнув колючий ком, что стоял в горле уже длительное время. Тяжелое небо засверкало серо-синими вспышками, явив пышные формы облаков, навалившиеся друг на друга.

– Незачем идти через грязные катакомбы. Я готов выпустить тебя через главные ворота. – Паскудная ухмылка изогнула его губы. – Жаль это ничего не изменит.

Желудок Сато болезненно скрутило в комок, ноги предательски подкосились. Резкий и громкий, как залп пушечного выстрела, тишину разорвал удар грома, заглушив заключительные слова Акэти Мицухидэ. Однако Сато отчетливо прочитал по губам, даже если не расслышал ни звука:

«Я убил его».

Мальчик обомлел, тяжесть собственного тела неумолимо потащила его к земле. Не в силах больше выносить реальности, он рухнул на колени у ног учителя, уставив безжизненный взгляд в сумрачную длинную улицу.

Под тяжестью грозового неба, улицы плотно погрузились во тьму. Сато продолжал прибывать в беспамятстве, пока очередной рокот грома не разбудил его. Юноша моргнул пару раз, медленно осмотрелся по сторонам, почувствовал, как холодная капля шлепнулась ему на шею, быстро побежала за шиворот. Он, неуклюже спотыкнувшись, поднялся на ноги, не успел сделать и шага, как дождь стеной обрушился на город, застучал тяжелыми каплями по черепице и закаменелой дороге, создал непреодолимую шумовую завесу. Тело заледенело меньше, чем за минуту, но обжигающие холодом потоки не снимали боли, что разъедала плоть изнутри, дыхание курилось во тьме, пропуская сквозь себя ливень.

Затуманенный горем взгляд внезапно уловил проскользнувший вниз по улице силуэт. Мозг моментально дал команду телу, заставив беспрекословно подчиняться. Хисимура бодро встрепенулся на манер гончей, что напала на след дичи, присмотрелся.

«Схожу я с ума, что ли?!»

Все еще ослабшие от потрясений дня ноги понесли его вперед. Быстрей. Настойчивей. Разум неуклонно вырисовывал перед ним образ друга, ускользающий в гремящем потоке дождя: худосочную долговязую фигуру, высоко забранный наверх хвост, походку. Куда он делся? Здесь свернул в переулок. Еще немного. Еще чуть-чуть. Сато прибавил шагу, вытянул вперед руку, желая поймать этого призрака любой ценой.

Спешащий укрыться от дождя «призрак» уловил небрежное шлепанье по лужам прямо за спиной, чопорно остановился. Сато всего на миг замешкался, и лишь натренированная годами реакция спасла его от смертельного поцелуя с ледяной сталью, что яркой вспышкой пронеслась прямо перед глазами. Однако конец лезвия все же дотянулся до цели, безжалостно прошелся ровной и длинной полосой через лоб, бровь и щеку аж до самого подбородка. Осознание обжигающей боли пришло не сразу. Хисимура завалился в лужу, уставился округлившимися глазами на заляпанные грязью темно-пурпурные штаны агрессивного «призрака». Заморгал быстро, убедившись, что глаз не пострадал и только потом ощутил, как кровь застилает алой вуалью всю левую часть лица.

Орин стояла перед ним невозмутимо, с презрением уставилась прямо в округлившиеся и напуганные глаза.

– Ты… ты чуть не убила меня только что…

– Максимум, ты бы лишился глаза. Я рассчитывала, что непревзойденный Хисимура Сато сможет с легкостью увернуться от любой атаки.

Сато раздраженно обтер струившуюся кровь мокрым и запачканным грязью рукавом.

– Думаю, тебя стоит разжаловать. Не оправдываешь свой титул…

– Не оправдываю? Да, пожалуй, ты права. Потешила свое самолюбие?

– Ты сам не свой.

– Разве?

– Я видела, что происходило на площади. Видела, как ты был готов обнажить меч и броситься на спасение этого бедолаги. Но, – она осеклась и сменила напористый тон на более осторожный, – неужели, ты и вправду надеялся, что он станет полноценным солдатом Цитадели? Не думала, что ты так наивен.

Сато молчал, сидя в луже под оглушительным ливнем и казалось, что вот-вот разрыдается, но нет. Он скорбно улыбнулся и дыхнул густым облаком пара.

– Не говори так, словно что-то знаешь о Нобунаге. Я был уверен, что у нас получится, но он… Нобунага… Понимаешь, Нобунага оказался слишком добрым, слишком мягкосердечным для этого места…

Ее взгляд смягчился. С треском оторвав широкую полоску от рукава рубашки, Орин присела, робко прижала ткань к ране на лбу Сато. Бережно промокнула израненную щеку. Похоже, что она перестаралась, порез оказался глубок, прошелся ровной и глубокой бороздой через всю левую часть лица, обильно кровоточил, но юноша не замечал уже ни боли, не раздражающего кровотечения, заливавшего глаз, и только внимательно следил за ее движениями, мимикой.

Такахико вздрогнула, когда сильная рука сжала ее тонкое запястье, остановив движения. Даже в темноте, сквозь льющий стеной дождь, она могла рассмотреть глубину его грустных глаз, в океане которых утонула целиком без остатка. Девушка не успела уловить стремительного развития событий, как ледяные пальцы настойчиво обхватили ее подбородок.

Все произошло слишком быстро, чтобы начать сопротивляться. Губы ощутили приятное тепло и металлический привкус крови, что показался ей удивительно сладким. Вкус его крови словно пьянил, Такахико охотно поддалась, впилась в его губы горячо и эмоционально, опустившись на колени в лужу и ласково поглаживая за ухом мокрые волосы. Когда девушка очнулась от пьянящего возбуждения, он прижимался к ней, как маленький ребенок, и дрожал. Неумолимо дрожал.

* * *

Внезапный удар грома, заставил Нобунагу подскочить на месте. Послышалось, как дождь забарабанил по широким листьям, которые подобно плащу гиганта нависли над крошечными жителями леса, уберегая от внешних факторов, но вскоре зеленый купол дал течь, и ледяная вода зашелестела по траве и рыхлой почве. Стемнело в мгновение ока, и мальчику показалось, что эта тьма стиснула его маленького и хрупкого в свой гигантский кулак. Деревья как будто ожили, жались к нему, а почва укуталась поволокой тумана как в одеяло.

Ноги ощущали тяжесть и болели, но это добавляло незначительное количество ощущений в общую копилку боли от полученных ран. Поверхностный, но длинный порез на спине отзывался колючей болью на каждое движение, а левая рука от самого плеча до кончиков пальцев горела и пульсировала, словно подожженная. Усталые ноги то и дело задевали за корявые и массивные корни, змеящиеся из-под земли повсюду. Ледяной дождь в одно мгновение вымочил мальчика до нитки и казалось, что этот холод смягчал боль в руке и плече.

– Слишком темно и холодно, чтобы идти дальше, – проговорил юноша мысли вслух. Тишина пугала, и он решил говорить все, что взбредет в голову, надеясь отпугивать таким образом зверье. – Кажется я уже на пределе своих возможностей и даже не знаю, в том ли направлении двигаюсь. Нужно устроить привал. Попробовать забраться повыше на дерево, чтобы хищники не добрались до меня, а утром с новыми силами продолжу искать выход.

Однако поиски подходящего места для ночлега не увенчались успехом. Все стволы деревьев были слишком высоки, их могучие ветви произрастали на высоте не меньше пятнадцати сяку[35 - Здесь: около 4,5 м.] от земли. Спустя три четверти часа безрезультатных поисков, мальчик потерял всякую надежду. Дождь, наконец, стал стихать, а гром ворчал уже где-то вдалеке, будто насмехаясь над промокшим, израненным и уставшим Нобунагой.

Он прижался к чешуйчатому дубовому стволу, поджав под себя замерзшие ноги и обнимая колени, когда наступила пугающая и сдавливающая голову тишина. Слух обострился настолько, что можно было различить, как капли стекают с листьев, плюхаются на мокрую землю и траву. Лес дышал подобно спящему зверю. Мерно, глубоко и устрашающе.

Треск веток во тьме заставил сердце мальчика рухнуть в пятки, он в один момент позабыл о боли и усталости. Вскочив на ноги, замер, прислушиваясь. Звук лап о влажную землю доносился все громче, плыл хаотично с разных сторон и сопровождался клокочущим рыком.

«Учуяли. Я надеялся ливень оттянет этот момент, смешает запахи. Наивный».

Неловкие пальцы окаменели на рукояти кинжала, подняли его на уровень глаз.

Первый волк показался из-за ствола дерева всего в пяти кэнах[36 - Здесь: около 9 м.] от Нобунаги, сверкая желтыми голодными глазищами, обнажив белые клыки, и ощетинив серо-черную шерсть. Рокочущее рычание звучало объемно, давало осознание того, что юноша окружен целой стаей. Ему не убежать. Не с такими ранами.

– Я слишком тощ, чтобы накормить всех вас.

Волки – не самые лучшие парламентеры, не прошло и пары секунд, как звери один за другим ринулись на жертву, разинув пасти. Кинжал плотно и тяжело вошел в ощерившуюся волчью голову, и Нобунаге показалось, что застрял там. Липкие от крови руки заскользили по рукояти, он торопливо потянул оружие на себя, но слишком промедлил. Челюсть стиснула щиколотку подобно стальному капкану. Юноша взвизгнул от пронзительной боли, истерично вогнал лезвие зверю меж лопаток, но тут его жестко сбили с ног, опрокинули навзничь, терзая со всех сторон. Острые клыки впились в перевязанное плечо, мальчик слышал и чувствовал, как ломаются кости под давлением смертоносных челюстей. Он визжал и извивался, хаотично махал кинжалом в руке вокруг себя, но лезвие лишь вспарывало воздух. Кинжал вывалился из ослабших рук, волки яростно рвали одежду и плоть под ней, нещадно трепали тело за конечности.

Без надежды на спасение, Нобунага уже не боролся, только кричал нечеловеческим голосом, разрываемый на куски голодными зверьми.

* * *

Когда он открыл глаза, его окружала тьма, взгляд уставился на черно-синее небо, проглядывающее через черные силуэты пышных крон деревьев. Толстобокая луна запустила тонкие пальцы сквозь их шевелюру, поглаживала, словно костяным гребнем. Нобунаге показалось, что волки ему лишь приснились, но эта мысль моментально развеялась, когда он попытался шевельнуться. Истерзанное до неузнаваемости тело более ему не принадлежало, кровь плавно покидала его вместе с жизненными силами. Узоры над головой кружились в непрерывном танце, убаюкивали.

– По… могите… – он перебирал окровавленными губами, язык с трудом ворочался, будто чужой. – Помоги… те…

«Тебе страшно?»

Мужской голос прозвучал в его голове отчетливо и громко, как через латунную трубу. Бархатный баритон. Властный, сильный, с легким привкусом насмешки.

«Страшно. Я не хочу умирать. Если бы я только был сильней. Если бы только сильней».

Слезы заструились из помутневших глаз мальчика обильно и неудержимо.

«Зачем тебе сила?»

«Я должен защитить дорогих мне людей. Я хочу быть им нужным. Только тогда я счастлив. Будь я сильней – этого всего бы не случилось. А теперь я заставил Оити плакать, а Сато страдать. Будь у меня сила, я уберег бы Оити и Сато от бед. Избавил бы их от заточения в стенах этого проклятого города. Лишь бы они были счастливы. Лишь бы… не страдали».

«Страдал все это время только ты. А сейчас ты умираешь. Умираешь из-за своей бесхребетности. Похоже, это тебе нужна защита, мальчик».

«Я хочу силы».

«Что ты готов отдать за столь желаемую силу?»