Незапланированный маршрут

– Ну, а на какие средства ты живешь? Какая у вас стипа?

– Я не получаю стипендию. У меня больше ста рублей на человека в семье приходится – я считаюсь обеспеченной. Хоть одни пятерки получу, все равно стипендию не дадут – не положено.

– Где же ты деньги берешь?

– Родители высылают. Каждый месяц по семьдесят рублей.

Санька изумился. По местным меркам это была большая сумма.

– Куда же ты эти деньги тратишь? Небось, на наряды всякие, или по ресторанам любишь ходить?

– Да нет, больше всего уходит на косметику.

– Как, семьдесят рублей на косметику? – ошарашенный Санька даже остановился. – Не понял, что же это такое надо покупать, и, главное, для чего? – Санька искренно недоумевал. Девица вроде не урод, даже симпатичная, все на месте, глаза красивые, брови тоже, нос нормальный, что еще надо?

– Как? – в свою очередь возмутилась Женька. Она возмутилась так, что тоже остановилась. Уперев руки в бока, на повышенных тонах, начала:

– Ты разве не видишь, сколько у меня дефектов на лице? У меня лицо, можно сказать, сплошь состоит из дефектов, неужели ты этого не видишь?

– Нет, – честно признался Санька, не успевший сообразить, что нужно говорить в таких случаях.

– Ну, ты даешь, – Женька от возмущения даже потеряла на минуту дар речи. – Ты посмотри, посмотри поближе, это же не лицо, а одно сплошное несчастье.

С этими словами Женька сбросила свой рюкзачок, осмотрелась и, увидев на обочине небольшой валун, подбежала и встала на него, знаками подзывая Саньку подойти поближе, чтобы было удобнее рассматривать «безобразные дефекты».

Санька послушно уставился на щечки, которые от возмущения порозовели, на идеальную гладкую кожу на лице, не имеющей даже намека на какие-либо морщинки, на нежные губы, гневные темно-серые глаза, которые ему приглянулись еще в кабине грузовика. Сейчас, глядя в эти глаза вблизи, они нравились Саньке еще больше.

– Смотри внимательно, – Женька подняла руку вверх, как учительница, вдалбливающая нерадивым ученикам очевидные истины. – Первый дефект, самый очевидный – это ресницы. Ты видишь, какие коротенькие у меня реснички? Как у поросенка. Даже у тебя ресницы длиннее. Ну. вот скажи, пожалуйста, зачем тебе такие длинные ресницы? А? Зачем? – у Женьки от обиды даже голос задрожал.

– Да я-то тут при чем, мне все равно, какие у меня ресницы, – действительно, как школьник, начал оправдываться Санька. Хотя ему как-то по жизни почти никогда не приходилось ни перед кем оправдываться.

Женька с жаром продолжала:

– Второй дефект – у меня очень маленькие глаза. Глаза у женщин должны быть большие, с длинными ресницами. Если этого природа тебе не дала, значит, все это нужно нарисовать.

Тут Санька не выдержал:

– Ха, это ты имеешь в виду тушь для ресниц? Так я ее недавно покупал, мне нужна была щеточка, почистить механизм один. Так я знаю, сколько стоит эта тушь – 35 копеек. Так это не так уж и много. А глаза наши девицы обыкновенными карандашами рисуют – тоже невелики затраты.

– Так это у вас. А в Москве вся косметика импортная. Та же тушь для ресниц продается в изящном флакончике, с кисточкой на длинной ручке. Она уже жидкая, не надо ничего разводить, щеточка очень удобная, аккуратная. Стоит, соответственно, дорого – 3 рубля 50 копеек. А глаза рисуют тоже не карандашами «Живопись», а кисточкой, которая продается тоже во флаконе вместе с краской для подвода глаз. Тоже очень удобно, ярко, аккуратно. Еще тени для век нужно иметь, причем разных цветов.

– Это зачем же разных? – опять не понял Санька. – Вы что же, на ярмарках обретаетесь, или в маскарадах участвуете?

– Тени предназначены для ежедневного употребления, – Женька терпеливо объясняла Саньке «урок» как недоразвитому ученику. – Цвет выбирается в зависимости от того, куда ты направляешься. Если в институт – цвета поскромнее (серые, голубые), если туда, где тебя не знают – можно намазать все, что угодно: с блестками, с орнаментом каким-нибудь. В общем, все, что придет в голову.

Санька, абсолютно не переносивший подобных «бабских» разговоров, на этот раз почему-то слушал с интересом. Женька вдохновенно продолжала:

– Но это только глаза. А ведь еще нужна помада для губ – тоже разная, для всех случаев жизни. Пудра нужна обязательно, всем – и компактная и обычная. Компактная – дорогая, но она совершенно необходима, все время под рукой должна быть. Эти пудры сильно отличаются по своему качеству и упаковке – цены могут отличаться в сотни раз. Эти компактные пудры делаются иногда в таких замысловатых коробочках, что не сразу и догадаешься, как их открывать. Хочешь попробовать открыть мою пудреницу? Я ее недавно в «Лейпциге» купила.

– В каком еще Лейпциге? Это в Германии, что ли? – Санька явно был не в курсе насчет модных столичных магазинов.

– Да нет, это магазин в Москве так называется, там продают немецкие товары, он на Ленинском проспекте находится. Там мы обычно косметику и покупаем, но там и других товаров хороших много, немецкого производства.

Женька не стала объяснять малознакомому человеку, далекому от цивилизации, что в основном в Лейпциге женщины любых возрастов добывали прекрасные немецкие бюстгальтеры. Порывшись в своем рюкзачке, Женька достала из его бокового кармашка бирюзового цвета коробочку, сделанную в виде большой изящной раковины. В центре раковины была расположена роза нежного кремового цвета – тоже очень искусно сделанная из какого-то металла. Никаких признаков замка не было видно. Санька взял в руки замысловатую вещицу, стал внимательно рассматривать ее со всех сторон. Потом аккуратно, легонько нажал в середину розы – коробочка и открылась. У Женьки даже глаза заблестели от восторга:

– Как ты догадался? Никто с первого раза не догадался, ты первый. Санька, ну скажи, как ты понял, что нужно нажать?

– Да очень просто. Никаких следов от замочков нет, значит, там пружинка. А поскольку фигура симметричная, то ясно, что давить нужно в середину. Ну, так что, продолжать свою лекцию будешь?

– Конечно. Слушай дальше. Есть вещи, без которых совершенно невозможно обойтись, например, мне.

– Интересно, чем же ты от других отличаешься? – опять заинтересовался Санька.

– У меня очень тонкие волосы, поэтому мне нужно накручивать волосы на бигуди после каждого мытья головы, и потом, когда волосы высохнут, обязательно побрызгать волосы лаком для волос. Тогда, при пышной прическе, мое лицо становится хоть немного привлекательнее. Поэтому именно мне совершенно необходим лак для волос – я его покупаю на самые последние деньги, даже если не остается на еду.

– Насчет «хоть немного привлекательнее» – это ты на комплимент напрашиваешься, или как? – решил все-таки уточнить Санька.

– А ты что, не видел красивых женщин? Я тебе уже полчаса объясняю, как должна выглядеть настоящая женщина. Я по любому параметру не подхожу. Но меня это мало трогает, я особенно не страдаю…

– Как же ты здесь, в тайге, собираешься жить? – искренно удивился Санька, пропустив мимо ушей «нестандартные параметры», посчитав это очередным столичным вывертом. – Ведь геологический сезон длится месяца три-четыре, причем скоро комары пойдут и мошка – это такая дрянь, которую нездешние с трудом переносят. Забудешь и про косметику, и про раскраски свои.

– Ну, краситься здесь совсем необязательно – я ведь рабочей буду, физическим трудом придется заниматься, не до косметики будет. А лак для волос – вот он, в рюкзачке лежит. Кстати, мне можно будет голову помыть на вашей заимке?

– Конечно. Только бигудей у меня нет.

Женька засмеялась:

– И не надо. Мои бигуди тоже в рюкзачке, эти атрибуты всегда со мной. Кстати, я еще не сказала про разнообразные кремы, лосьены, духи, и многое другое. Я перечислила только то, что совершенно необходимо. Сам видишь, что денег нужно много на все это.

Женька так горячо доказывала невозможность жизни без косметики, что Санька невольно улыбнулся, подумал:

– Ну вот, вроде ожила. – Сам сказал:

– И это ты каждое утро накрашивалась перед своими уроками? Это все для того, чтобы мальчишкам понравиться?

Женька, немного задумалась:

– Даже не знаю, что сказать. Я еще в школе привыкла к косметике, просто я себя чувствую увереннее, когда у меня вид подтянутый, аккуратный. Не переношу неряшливых женщин, да и мужчин тоже, если честно.

– А мальчишки хоть замечали твои труды?

– Да ты что, конечно, нет. В группе ни одного взрослого, все мои сверстники, почти дети. Они ко мне даже подойти боялись. Наедине охотно разговаривают со мной как с человеком, вопросы задают, сами что-то о себе рассказывают. Но как только появляется кто-то третий, сразу отбегают от меня, как черт от ладана. Боятся, наверное, что смеяться будут, дразнить «жених и невеста», как дразнятся маленькие дети. На первом курсе на лабораторных занятиях один говорит другому: «Если ты будешь идиотничать, то я с тобой делать работу не буду. Будешь лабораторку с Женькой выполнять». Идиотничать – значит дурачиться, ну, это у нас так говорят. Тот сразу перестал дурачиться. Конечно, я никак не реагировала на эту, по их разумению, веселую шутку, но проплакала из-за этого всю ночь – они, оказывается, меня каким-то страшилищем представляют, которым пугать нужно.

Санька отвернулся, чтобы Женька не увидела, как он с трудом сдерживает смех:

– Может быть, они не думали, что ты услышишь?

– Так я рядом сидела.