Незапланированный маршрут

Ей даже в голову не могло прийти, что такая жизнь может кому-то нравиться. Чуткой на доброту Женьке казалось, что это все же хорошие люди, что у них просто не сложилась жизнь. Поэтому она тепло распрощалась с новыми друзьями, и Михалыч повез Женьку дальше. Через два часа, уже под утро, привез ее не на базу, где все спали, а к себе домой, где его жена Авдотья, не расспрашивая ничего, уложила Женьку в постель, где она тут же и уснула, как мертвая.

Проснулась Женька уже поздно, почти в восемь часов, сладко растянулась на кровати, потом вскочила и побежала в туалет – Авдотья указала направление. То, что туалет должен быть на улице, она даже не сомневалась. Вернулась в дом, где Авдотья уже давно гремела посудой – жарила пирожки, нарезала хлеб, мыла какие-то овощи. Улыбнулась Женьке («ой, какая молоденькая»), и тут же стала усаживать ее за стол. Вошел абсолютно трезвый Михалыч, сказал, что был на базе, сообщил там, что привез Женьку.

– Только ты сама туда сходи, прямо сейчас, покажись там. Это рядом, по дороге сразу же налево.

Женька вышла на улицу, и первый, кого она там увидела, был Санька. Он сидел на бревнах, и задумчиво жевал какую-то травинку. На голове у него была одета ковбойская шляпа с широкими загнутыми по бокам полями – от этого лицо Саньки стало как-то привлекательнее.

– Наверное, местный дон Жуан, любитель танцев. Интересно, кой черт его сюда принес? – ехидно подумала Женька уже без злобы, так как она выспалась, отдохнула и надеялась, что через десять минут наконец-то поест нормально.

– С добрым утром, – сказал как ни в чем ни бывало Санька. – Я за тобой. Одевайся, мы пойдем, как и договаривались, в тайгу, на четыре дня. Покажу тебе и кедры, и березы, и белок, и бурундуков. В твоей конторе я уже договорился.

Женька от такой наглости просто потеряла дар речи. Не соображая, что говорит, пробормотала, что березы уже видела. Потом опомнилась:

– Ты как сюда так рано добрался? Ведь автобусы-то не ходят утром, только к вечеру.

– А я пешком пришел. Здесь же всего каких-то 18 километров, я в детстве в школу ходил за 7 километров, туда и обратно, в любую погоду. Так что 18 километров летом – это просто прогулка. Идти сейчас нужно, а то до заимки до ночи не доберемся.

Женька не знала, что сказать. Ладно, потом скажу, что никуда не пойду, решила она. В любом случае, нужно показаться в конторе, чтобы увидели, что она жива и здорова. А там видно будет, как отказаться от идиотской идеи идти в тайгу с уголовником.

Санька будто прочитал ее мысли:

– Пошли, за углом твоя контора.

Геологическая партия располагалась на соседней улице в обыкновенной избе. Там даже надпись была: «Геологоразведочная экспедиция Московского…» – дальше было отбито.

Все комнаты и коридоры были забиты какими-то мешками, ящиками, приборным оборудованием и прочими вещами, которые очень нужны на необитаемом острове, который как раз представляет из себя геологический лагерь, окруженный огромным океаном тайги. Разбирался со всем этим скарбом невысокий лысоватый человек с огромной амбарной книгой в руках. Он сверял наличные вещи с записями в книге. Санька заговорил первым:

– Алексеич, вот ваша студентка, Женька. Она приехала, живая и невредимая. Объясни ей, что вертолет полетит к геологам в среду или в четверг, а то она мне не верит. И скажи ей, что она четыре дня свободна (с субботы по среду включительно).

Алексеич оторвался от книги. Видно было, что он был рад передышке.

– Так, так, – строго сказал он, глядя внимательно на Женьку. – Что же ты так долго ехала? Ты должна была приехать вчера вечером на автобусе.

Женька объяснила, что она решила ехать на попутке, чтобы получилось быстрее. А задержки в пути были по техническим причинам. Алексеич почему-то не удивился тому, что 170 километров ехали почти 20 часов. Только пробормотал про себя, что тех, кто посоветовал ехать девчонке с Михалычем, причем с таким грузом, нужно ставить к стенке.

Тут инициативу опять перехватил Санька. Он объяснил, что городской всю жизнь человек ни разу не видел леса, тем более тайги, что есть возможность за эти четыре дня показать этому человеку все чудесные красоты здешних мест, угостить ее сибирской рыбой – и жареной, и копченой. Женька в глубине души надеялась, что Алексеич мудрый человек, и, конечно, объяснит Саньке, что эта затея – дурацкая. Почему-то Женька забыла, что эта дурацкая идея зародилась именно в ее ученой голове. Но Алексеич и не думал возражать. Наоборот, как истинный патриот своего края, он обрадовался, что посторонний, далекий человек узнает, что такое Якутия, как она необыкновенно красива.

– Да, – сказал Алексеич. – С каким бы удовольствием я пошел с вами, но не могу, срочно нужно сдать отчет о всех недосдачах начальству. Только смотрите, не опаздывайте, в среду до двенадцати часов чтобы как штык были на месте.

– Пошли к Михалычу, – только и осталось сказать Женьке. – Авдотья меня ждет на завтрак. Тебя, наверное, тоже пригласят.

При этих словах Санька посмотрел на Женьку как-то странно. Потом уже она поняла, что трудно в Сибири сказать что-нибудь более глупое и, пожалуй, даже обидное. Не принято там так говорить. Двери там открыты для всех – и для своих и, тем более, для чужих, то есть приезжих.

Но Женька все-таки очень надеялась, что Авдотья, как женщина, заявит, что не отпустит девочку в лес непонятно с кем (с уголовником, в данном случае). Может быть, все еще образуется само собой, надеялась Женька. Санька тем временем громко постучал в дверь, и, не дожидаясь ответа, вошел в избу (без всяких приглашений), сразу же громко заявив, что они страшно голодные и хотят есть. Авдотья почему-то бросилась к Саньке, обняла его, поцеловала в стриженую голову и стала о чем-то расспрашивать.

– Наверное, они хорошо знакомы, – подумала Женька. – А расспрашивает, верно, про тюрьму.

Рис. 3.3. А Женька полтора дня ничего не ела…

Наконец, Авдотья спохватилась и стала всех усаживать за уже приготовленный стол, ломившийся от пирожков, соленых огурчиков, капусты, рыбы – и жареной и вареной. Когда перед Женькой Авдотья поставила большую сковороду настоящего, горячего, пахнущего чем-то бесподобным мяса и еще к нему миску с пельменями, у Женьки дух захватило, и даже голова закружилась, похоже, в самом деле от голода. Все было бесподобно вкусно. Половины угощений Женька даже никогда и не видела и названий их не знала. Пирожки из черемухи или из таежной брусники не встречаются ни в Москве, ни на Украине. Да и таких рыбных пирогов Женька никогда не ела (муксун – это, как оказалось, название рыбы, а не вина). В разговоре выяснилось (пока нечетко), что Санька какой-то дальний родственник Авдотьи, детство у Саньки было не сахар (так поняла Женька) и Авдотья принимала какое-то участие в судьбе мальчика. Ничего, все расспрошу в дороге, подумала Женька, уже смирившись с неизбежным очередным приключением.

– Слушай, – сказал Михалыч Саньке. – Идите к заимке, что возле пруда. Туда собирался Мишка твой на выходные идти, рыбу ловить, вот там и пообщаетесь. И на гору ее обязательно сведи, только смотри, чтобы она от красоты такой там сознание не потеряла.

– Ладно, – деловито сказал Санька. – Соображу. Хватит есть, пора идти. Женька, иди переоденься. У тебя ведь есть брюки или штаны спортивные и теплый свитер? И возьми обязательно куртку.

Женька послушно все сделала. В общем разговоре она не участвовала, все больше ела и слушала. Только, улучив минутку, шепотом спросила у Авдотьи, не страшно ли с Санькой идти в лес? Авдотья, вроде не поняв, о чем Женька спрашивает, стала объяснять, что Санька знает тайгу как свои пять пальцев, что он из любого положения найдет выход, что более надежного человека нет, чем этот Санька.

– Ладно, – решила Женька. – Не буду говорить, чего я боюсь. А то решат еще, что я озабоченный в этом отношении человек. Как-нибудь справлюсь, если что.

Женька быстро переоделась. Брюк у нее не было. В конторе, в Москве, где она оформляла документы, ей сказали, что всю одежду для работы ей выдадут на месте. Так что она взяла только самое необходимое – теплые нижние вещи (поддевку), вату на 3–4 месяца, зубную пасту, кремы для лица и рук, лосьон, полотенца. Ехала в легком костюмчике, модном, с глубоким вырезом и короткой юбкой. В тайгу из ее вещей можно было одеть только модные брючки до колен и Сережкину теплую рубашку. Куртка, конечно, у нее была, а вот из обуви были только московские босоножки на каблуках, которые были совершенно непригодны для местных условий. Поэтому в Тынде пришлось забежать в магазин и купить на последние деньги первые попавшиеся не то тапочки, не то туфли, не то полукеды. Санька был в сапогах, в зеленых стройотрядовских брюках (как у студентов) и тоже в теплой клетчатой рубашке голубого цвета. По внешнему виду его невозможно было отличить от обыкновенного студента, что, конечно, Женька сразу отметила. Провизию им в дорогу Авдотья собирала сама – пирожки, рыба всякого вида, бутерброды с колбасой, яйца и вся остальная снедь – все это было аккуратно напихано в их рюкзаки. В общем, взяли все, что влезло. У Саньки рюкзак получился большой, у Женьки – намного меньше.

Наконец, когда уже было за полдень, они отправились в путь. Авдотья с Михалычем долго смотрели им вслед. Авдотья вздохнула, как-то озабоченно покачала головой.

– Чего ты? – встрепенулся Михалыч, почувствовавший какую-то неясную тревогу в этом вздохе. – Ребята хорошие оба, вроде друг другу подходят.

– Даже слишком подходят, – задумчиво ответила Авдотья. – Ты заметил, они даже глядят одинаково – как-то так серьезно, непросто. А ведь Санька-то с нее глаз не сводит, хотя и не глядит.

– Как это? – не понял Михалыч.

– Да так. Это бывает, когда кто-то на кого-то запал. Дай бог, все обойдется.

Глава 4. День первый, незапланированный маршрут

Итак, ознакомительная прогулка началась. Тайга подступала почти к самому поселку, но вначале тропинка была широкая и можно было идти рядом.

– Так что, ты правда поехала в тайгу из-за парня? – в который раз спросил Санька, у которого в голове не укладывалось, что такое возможно.

Женьке меньше всего хотелось говорить на такие сугубо личные темы, но хоть как-то отвечать все же надо было:

– Послушай, вот ты на вид не моложе меня, взрослый вроде человек. Ну, неужели ты в своей жизни ни разу не испытывал такого состояния, когда тебе бы хотелось бросить все, всех к чертовой матери и уехать куда подальше, хоть на край света? Неужели у тебя никогда такого не было?

– Было, – охотно отозвался Санька. – Это было тогда, когда мне срок впаяли. Вот тогда мне тоже хотелось куда-нибудь исчезнуть.

Женька промолчала. Ей совсем не хотелось изощряться в остроумии с этим, по-видимому, недалеким парнем. Она хотела идти молча, чтобы никто не лез к ней в душу.

Рис. 4.1. Начало этого необычного маршрута

– Что же ты не поехала на какой-нибудь курорт? Там бы и развлеклась, – не унимался Санька.

– Да мне эти курорты уже осточертели. Ведь я же не москвичка. Мой дом – на Украине, от Черного моря не очень далеко. Отец нас каждый год возил на море, у них там и ведомственный санаторий есть. И лагеря пионерские у нас в Крыму были.

– Значит, ты хорошо эту курортную жизнь знаешь?

Да, знаю. Там, конечно, весело отдыхать с друзьями – ходить в походы, вечером болтаться по набережной, вместе купаться и загорать.

Женька помолчала. Потом закончила:

– Но такая веселая курортная жизнь, с друзьями, у нас была только один год. Обычно мы ездили только своей семьей. Тоже было неплохо.