Агентство Элен

Я снова кивнул. Что я мог ответить? Я ведь даже никогда не слушал, кто и что там говорит.

– Слушать, Бен. И говорить. Говорить и слушать. Хорошо?

– Хорошо, – ответил я и направился в сторону двери.

Хоть бы умное что-нибудь сказала, а то «слушать и говорить». Я могу слушать, а могу не слушать. Со словом «говорить» то же самое. Я открыл дверь из аудитории и вышел в холл психиатрической лечебницы. Большинство пациентов этого заведения сейчас находились в этом холле. Вот кому мне говорить? Они вообще в этой реальности-то? Или кого слушать? Девушку возле окна, которая что-то там под нос себе говорит? Она всегда возле окна, может, ждёт кого? Или нравится мечтать о свободе. Она безобидная, но выпускать её я бы не стал. Случались у неё истерики. Правду говорят – женщины страшны в гневе. Хотя есть у неё плюсы – она не приставучая и говорит только с собой или с врачом. Но слушать я её всё равно не стану – лучше сразу застрелите.

С 4:00 p.m. до 6:00 p.m. нас обязывают быть в холле. По крайней мере тех, кто не доставлял в ближайшее время хлопот санитарам. Я не доставлял хлопот ещё ни разу. Скорее всего потому, что я единственный нормальный в этом заведении. Хотя, наверное, каждый псих говорит, что он не псих, находясь при этом в лечебнице. Я пришёл сюда добровольно, хотя такой поступок вряд ли совершит нормальный человек.

В углу этой большой комнаты стоит шкаф с книгами. Я думаю, это кому-то не нужные книги. Там всё про любовь, сказки и ещё какая-то дребедень, не причиняющая моральное страдание пациенту. Рядом со шкафом старое кресло – в него никто не садится. Может быть, боятся сломать или аура у него никудышная. В общем, никому оно не приглянулось, кроме меня. Мне нравилось сидеть на нём и читать какую-нибудь историю, пусть даже самую банальную и предсказуемую. Мне одновременно хотелось познать человечество и отказаться от него вовсе.

Я взял первую попавшуюся книгу, которую ещё не брал в руки. Это была энциклопедия. Анатомия человека. Я хорошо знал строение человека. Не раз присутствовал на вскрытии трупа, да и в моей школе хорошо преподавали этот предмет, даже наглядно.

Я поднял глаза и посмотрел на всех этих несчастных. И знаете, о чём я подумал? Что человек – слабое существо, чуть что – и едет «кукушка». Опустив глаза, я начал читать.

Ещё час, прогулка, и будет ужин.

Менее чем через пятнадцать минут к моему креслу подошла та самая говорящая с собой девушка. Странно, она никогда не приходила в эту часть холла. Она стояла рядом со мной, возле моего окна. Как будто ей было мало своего преданного места. Девушка что-то бубнила, но я ничего не мог разобрать. Словно она говорила на каком-то неизвестном мне языке. А я, поверьте, знаю много языков, и даже мёртвый. Но здесь что-то другое. Ни синтаксис, ни стилистика не напоминала ни один язык мира.

Девушка на меня не смотрела. Продолжала бубнить и спустя какое-то время ушла к своему окну. Может, она что-то хотела этим сказать? Вполне может быть, но я не понял. И не собирался разгадывать эту тайну. У нас есть мисс Марпл, пусть берёт на себя эту загадочную историю всей эпохи.

А я продолжал читать не для того, чтобы убить время. Я читал, чтобы познать душу человека. Не подумайте, не индивидуальность, а расу целиком. Здесь, где я нахожусь, собраны слабые представители этой расы и изгои, гонимые обществом. В любом случае ставку на них я бы не делал. Да и никто бы не сделал.

Время 6:00 р.т., а это значит, наступило время прогулки. Час до ужина и час после ужина нам разрешено гулять по придомовой территории лечебницы. Я люблю эти прогулки. Они проветривают мозг и избавляют от всех ненужных мыслей и воспоминаний. Ощущение, что кто-то убрался и протёр пыль с полок мозга. Становится ясно.

Придомовая территория – это небольшой сквер со скамейками, кустиками и травкой. Открытая территория. В целом стало симпатично. Видно, что кто-то пытался ухаживать за этой площадкой, но получилось не так хорошо, как хотелось бы.

Воздух свежий, всегда был таким. Лечебница находится за городом. Вокруг неё хвоя и лиственные деревья, но находятся они за оградой. Я сидел на скамейке, когда ко мне подошла она. Нет, не говорящая девушка. А пожилая женщина – тоже постоялица нашей больницы.

Ну что за день?! Почему именно сегодня ко мне начали подходить все кому не лень. Уже столько времени я нахожусь здесь, и ни один не подошёл ко мне, не говорил со мной. А сегодня что? День знакомств?

– Что? – Я не стал дожидаться слов старушки.

Она испугалась, а мой вопрос прозвучал достаточно грозно, чтобы заинтересовать санитаров.

– Извините, извините, – уже спокойнее сказал я под пристальными взглядами «надзирателей».

Старушка же посмотрела на меня с каким-то осуждением и, не произнеся ни слова, прошла мимо моей скамейки. А я решил сходить за своими таблеточками.

После ужина я отказался от прогулки и пошёл в свою комнату спать.

Её лицо. Боги… Её лицо. Оно прекрасно. Самое милое и красивое лицо, которое я видел. Разрез её глаз идеален. А глаза цвета сочной травы такие яркие и так завораживают. Она мне улыбается. Она мне что-то говорит, но я не слышу.

Внезапно в её глазах появилось удивление. Да-да, это было удивление. Она смотрела на меня, и я услышал тихий шепот: «Я ТЕБЯ ПРОЩАЮ». Она знала, она знала. Я убил её.

Я проснулся среди ночи весь в поту… Снова этот сон, он не меняется, всегда один и тот же. Он преследует меня, и я не могу ничего с этим сделать.

Проснувшись, я уже устал. Решил выпить воды. Дома меня всегда успокаивает вода. Дом. Милый дом. Я скучал. Я безумно скучал по нему, но я не мог жить там без неё. Она была моей полярной звездой, моим ориентиром, единственным, что у меня было. Она могла умереть миллион раз, различными способами, которые только могло придумать человечество, но боги выбрали для неё палача в моём образе.

Нет, это не чувство вины, о котором вы подумали. Я сделал верный шаг, просто его цена оказалась слишком высокой для меня и низменной для неё. Она была достойна богов, а они от неё отвернулись.

Я выпил воды и снова попытался уснуть. Прошёл час… Два… Ничего не поменялось…

Стоило мне закрыть глаза, и я вновь видел её лицо, улыбку, волосы. И видел себя в её глазах. Уснуть я так и не смог…

Подъём был в семь часов.

Я встал. Утренние процедуры занимают не больше получаса-часа. В восемь уже завтрак. Кажется, что время летит быстро, но это иллюзия.

В девять начинается приём таблеток, прохождения процедур и поход к врачу.

Время было уже ближе к одиннадцати, когда я зашёл в кабинет мисс Марпл. Она сидела на том же месте, что и всегда. Нет, не за своим столом, а за журнальным столиком рядом с окном. Напротив стояло ещё одно кресло – оно для меня. Я сел.

– Ну что, Бен, как дела? – спросила она первая. Она всегда первая начинала разговор…

– Хорошо, – монотонно ответил я.

– Вчера на групповой терапии ты не проронил ни слова.

Я промолчал.

– Две недели, а ты так и не говоришь. Мы тебе так не сможем помочь.

– Я пришёл сюда добровольно. Добровольно могу и уйти, – спокойно и чётко ответил я. И, подняв глаза прямо на мисс Марпл, добавил: – В любой момент.

– Да, ты прав. Но всегда в дорогу ты берёшь себя. И чем быстрее мы тебе поможем, тем быстрее ты придёшь в порядок. В твоей душе хаос. Ты это знаешь лучше меня. Позволь нам помочь.

После этих слов я больше ничего не слышал. Прозвучало как-то неискренне. В любовных романах герои и то говорят убедительнее. Мотивационные речи – не её сильная сторона.

– Ты меня понимаешь? – неожиданно спросила она.

Я словно очнулся:

– Да.

Мне кажется, она знала, что я её не слушал вовсе… Но после моего ответа она сказала:

– Хорошо. – И встала.

Я понял, что это конец… Прошёл уже час нашей беседы. Впервые время пролетело. Я встал и пошёл на обед.

Вышел на свежий воздух…

В сквере почему-то санитар или садовник (они все ходят в белых рубашках или халатах, не разберёшь, кто есть кто) работал с газонокосилкой. Не знаю, насколько это безопасно для жителей психиатрической клиники им. Св. Марии, но он всё же подрезал траву покороче.

Я задумался о том, что людям тяжело сохранить индивидуальность. Как этой траве – всех под одну длину… Обществу тяжело с гениями и дураками, потому что они мыслят по-другому и познают окружающий мир не как все и по-разному друг от друга. Вот они, наши изгои… Но что, если весь мир и всё общество только и делятся на гениев и дураков, а этикет и мораль придумали, дабы найти общий язык и способ существовать вместе?

Конечно, это не так. Ведь гений и дурак – это две стороны одной медали. В этом случае мы были бы все одинаковые. Но… Мы и так все одинаковые. Я даже не знаю, как закончить эту мысль и к какому выводу прийти…