Манхатанская ведьма

Ее слова озадачили меня. Я не был столь самоуверенным, чтобы считать весь город глупее себя. Мол, они невежественные люди, выдумывают сказки, а я тут такой образованный. С другой стороны, признать существование оборотней я не мог. Этот волк, конечно, крупнее, чем его собратья, может быть умнее и хитрее остальных. Но нельзя приписывать ему какие-то мистические черты!

Вслух же я произнес:

– Все-таки надо найти какой-то способ и его убить.

– Есть один человек, который знает, как это сделать. Он знает также многое о Мириам, – сказала миссис Саленс. – Это отец Рашворт – пастор из Биллингтона, который был на похоронах Джо. Вы можете поехать к нему и попросить помочь. Я давно знаю его, он один из самых добрых и честных людей, которых мне когда-либо довелось встречать.

Я расспросил, как его найти, и мы простились.

На следующий день в три часа я стоял на станции в ожидании дилижанса. Генри только пожал плечами, когда я сказал ему о предстоящей поездке. Но на всякий случай дал мне адрес своего знакомого в Биллингтоне. Время отправления дилижанса было очень неудачным. Если удастся доехать без задержек и поломок (а они случаются довольно часто), я окажусь в городе только в 6 часов вечера. На поиски отца Рашворта и беседу с ним оставалось мало времени. Утром же он вполне мог быть занят делами своего прихода.

Была среда, будний день, поэтому вместе со мной ехали в Биллингтон только два человека: миссис Грейс (величественная дама огромных размеров) и ее девятилетний племянник, которого она отвозила домой. Дилижанс, запряженный парой лошадей, показался из-за холма. Издали казалось, что он еле тащится и подъедет к нам минут через десять. Я спокойно рассматривал окрестности: начинающие желтеть поля, кусты боярышника с ярко-красными листьями. Миссис Грейс, видимо, не умела наслаждаться красотой природы, она начала сердито сопеть от нетерпения за моей спиной и дергать за руку мальчика.

– Ну, сколько можно ждать?! Мы так до темна не доберемся. Дарси, перестань портить новые ботинки! Не ковыряй носком землю!

Дарси послушно перестал портить новенькие блестящие ботинки, тихонько вздохнул и взглянул на меня большими карими глазами, как бы говоря: «Ну что ты с этой тетей поделаешь!»

– Ой, смотрите, какая птичка летит! – воскликнул он, показывая пальцем.

Птичка села на дерево неподалеку и оказалась при ближайшем рассмотрении вороной или вороном, их не разберешь…

– Ах, до чего же медленно он едет! – снова возмутилась миссис Грейс. – Твоя мама будет волноваться. Подумать только, Биллингтон нам дал один дилижанс, который мало того, что ходит через день, так еще и вот-вот развалится от старости! Безобразие! Правда, доктор Фрэдбер?

Я кивнул.

– А вы навестить кого-то едете или по делам?

– У меня кое-какое дело к пастору, отцу Рашворту, – ответил я.

– А-а-а, – протянула почтенная дама, с удивлением глядя на меня.

По ее лицу было видно, что она прилагает все усилия, чтобы сообразить, какое это у меня может быть дело. Да, все женщины любопытны. Но хорошо, что она не расспрашивала, так как я не успел ничего придумать.

Я обернулся посмотреть на дилижанс и заметил, что ворон сидит теперь на самом ближнем кусте в двух шагах от меня. Он мне напомнил того ворона, которого я видел на кладбище, когда хоронили Джо, такой же большой, иссиня-черный, с тяжелым, ненавидящим весь род людской взглядом.

Наконец, дилижанс подъехал. Мы расселись, старый возничий Джон помог миссис Грейс разместить большую сумку, и мы тронулись в путь. Кроме нас, в дилижансе был еще один пассажир – худой сутулый джентльмен в очках из Филдхеда.

Я сел у окна, чтобы было не так скучно ехать. День выдался солнечный, но не жаркий. По обе стороны от дороги тянулись пастбища для овец, невысокие холмы, долины и овраги. Природа в этих краях не отличалась особым разнообразием, но была по-своему красивой. В рощах уже начинали желтеть деревья. По всему чувствовалось, что осень уже подошла к нам вплотную и приготовилась забрать последние крохи тепла. Скорей всего, через неделю похолодает, пойдут дожди, и на несколько месяцев воцарится сырая противная погода с промозглым ветром, слякотью и непроходимой грязью на дорогах. Я подумал, что вовремя выбрался в Биллингтон. Осенью такая поездка заняла бы 4-5 часов, а то и больше.

Лошади бежали четкой не быстрой рысью, в стареньком дилижансе что-то равномерно поскрипывало, нагоняя сон. Напротив меня сидел Дарси. Он тоже смотрел в окно и время от времени откровенно зевал. Каждый раз миссис Грейс делала ему замечание о том, что он ведет себя неприлично, и предлагала ему подложить под голову подушечку и поспать. Мальчик мужественно отказывался. Я уже и сам задремал, как вдруг лошади громко заржали, дилижанс швырнуло в сторону. Дарси слетел с сиденья на пол, ударившись лбом об мое колено.

– Да что же это такое?! – вскричала миссис Грейс, поднимая ребенка.

Мы остановились. Открылась дверца, и смущенный возничий заглянул к нам, чтобы узнать, никто ли не пострадал.

– Простите меня, господа! Что-то лошадки неожиданно взбрыкнули, я не успел ничего сделать, – произнес он, почесывая бороду, и пошел к себе на козлы.

Мы поехали снова. Я заметил, что за окном стало как-то темнее. Все краски потускнели, словно уже наступили сумерки, хотя на моих часах было лишь три пополудни.

Не прошло и десяти минут, как лошади опять заржали и заметались в упряжке так, что дилижанс чуть не перевернулся. Мы вынуждены были опять остановится. Я подошел к Джону, чтобы узнать, что происходит.

– Я и сам не понимаю, что с ними такое, – ответил он, стараясь успокоить животных. – Бес в них вселился, что ли? Они как будто пугаются чего-то… А вообще мои старушки очень спокойные. Я езжу на них уже 2 года, они всегда вели себя примерно.

Возвращаясь на свое место, я увидел, к своему большому сожалению, что может начаться дождь или даже гроза: позади нас, закрывая полнеба, расползалась темно-фиолетовая туча. А до Биллингтона еще оставалось ехать почти полтора часа.

Однако дождь не спешил испортить нам путешествие. Мы даже сумели преодолеть 3 мили без приключений. Но потом лошади заволновались снова. От внезапного сильного толчка бедная миссис Грейс упала с сиденья и больно ударилась. Тут уже мы все не вытерпели и пошли втроем к возничему выяснять, в чем дело. Он казался напуганным не меньше своих подопечных.

– Это чертовщина какая-то. Я не виноват! – произнес он, дрожащими руками распутывая поводья. – Что-то пугает лошадей. Мне показалось, будто нечто пронеслось прямо перед их мордами.

– Что пронеслось? Что вы видели? – спросила миссис Грейс.

– Я ничего не видел, – ответил Джон. – Я только почувствовал холод. Очень холодное и очень легкое дуновение ветра. Знаете, как зимой бывает в мороз? Ледяное! Будто смерть коснулась крылом…

– Как вам не стыдно! Морочите нам голову всякими глупостями, а сами пьяны настолько, что не можете править лошадьми! – высоким резким голосом воскликнул пассажир из Филдхеда. – Я буду на вас жаловаться!

Джон от обиды часто заморгал глазами.

– Что вы говорите, сэр, я не пьян! Я никогда в жизни не пил ни в поездке, ни перед ней… Но даже если бы я и был пьяным, от такого страха мигом протрезвеешь. Не иначе, как за кем-то из вас нечистый идет. Посмотрите, что вокруг делается!

– Джон, давайте лучше поедем! – сказал я.

Мне надоело его слушать. В тот момент я не сомневался, что он специально выдумал этот бред, чтобы оправдать себя. Но окрестности были поистине мрачными. Долина между холмами, по которой мы ехали, напоминала огромный котел, а темная тяжелая туча наползала на нас, словно крышка. Было очень тихо. Я не замечал ни малейшего ветра, ни теплого, ни «ледяного». Я забрался в дилижанс, и мы медленно потащились с нашими трусихами-лошадками через долину.

– Тетя, а можно мне посмотреть на грязного человека? – спросил шепотом Дарси.

– О чем ты говоришь, мальчик мой?

– Ну, мистер Джон сказал, что за нами какой-то грязный человек идет, «нечистый». Почему он «нечистый»? Он давно не купался?

Миссис Грейс быстро перекрестилась.

– Замолчи! Нельзя так говорить! Я тебе потом все объясню.

Дарси испуганно притих. Никто из нас не нашел слов, чтоб его подбодрить, воцарилось напряженное молчание. Почему-то хотелось поскорее выехать из этого неприятного места. Мы уже достигли окружавших долину холмов. Дорога пролегала через один из них, и дилижанс в течение нескольких минут потихоньку поднимался в гору. Наверху я выглянул в окно и увидел, что нам предстоит проехать по мосту над глубоким оврагом на вершину другого холма… И тут на меня что-то нашло. В моем воображении возникло взволнованное лицо Мириам…

Свои дальнейшие действия я и сейчас не в силах объяснить. Словно по наитию, я вдруг ясно понял, что сейчас мы все упадем в овраг и сломаем себе шеи. Я крикнул Джону: «Останови!» – одновременно открывая дверцу и вытаскивая Дарси и миссис Грейс на землю. Хорошо, что дилижанс в этот момент двигался очень медленно. Тут же я соскочил сам и закричал: «Прыгайте!» сутулому мужчине в очках. Он спрыгнул. Через секунду дилижанс въехал на мост. Джон изумленно оглянулся на нас, и в тот же миг лошади вдруг встали на дыбы, толкнув дилижанс назад и вправо к краю моста. Он не удержался и упал прямо под их копыта. Это тоже испугало лошадей, и они с диким ржанием взвились снова. Дилижанс задними колесами соскочил с моста, затем медленно сполз весь, потащив за собой в овраг и лошадей. Еще через мгновенье раздался грохот и жуткий крик раненых животных.

Опомнившись, мы поспешили к Джону. К счастью, он отделался лишь синяками и ушибами. Мы все с трудом приходили в себя. Миссис Грейс и джентльмен из Филдхеда благодарили меня, а я был уверен, что это Мириам внушила мне такое видение и спасла нас всех от гибели. Джон плакал от жалости к своим бедным, ни в чем неповинным лошадкам. А Дарси от пережитого потрясения молчал. Миссис Грейс стала тормошить его, но он только смотрел на нее широко раскрытыми, полными ужаса глазами и не произносил ни слова. Я знал, что это последствия шока, и постарался успокоить миссис Грейс, что это должно скоро пройти.

Вдалеке уже был виден Биллингтон. Джон сказал, что мы сможем до него дойти за полчаса. И мы начали осторожно спускаться с холма. Я нес Дарси на плечах, а джентльмен в очках помогал миссис Грейс, подставив ей свою руку, чтобы она могла опираться. Шли мы очень медленно, так как она из-за своей полноты страдала одышкой, и все время просила нас не торопиться.

Через какое-то время Дарси вдруг спросил:

– А правда, что Бог заберет лошадок в рай?

– Да, конечно, – ответил я. – Они уже там, и я думаю, что им в раю лучше, чем здесь на земле. Ведь там им не нужно работать.

Дарси улыбнулся, а миссис Грейс чуть не подпрыгнула от счастья, что с ее племянником все в порядке.

К городу мы подошли в тот момент, когда солнце за нашими спинами уже полностью село за холмы, окрасив небо на западе в розовый цвет. Огромная туча исчезла, словно ее и не было, так и не проронив на землю ни капли.

VII глава.

Биллингтон был всего в два раза больше Манхатана, но было видно, что это уже настоящий город с мощеными камнем чистыми улицами, магазинами, с маленькой фабрикой и железнодорожной станцией. Мы посадили миссис Грейс с Дарси в кеб, и я заплатил за их проезд, так как у нее не осталось при себе ни пенса.

Когда я приехал на площадь святого Антония и направился к небольшому старому зданию церкви, народ уже расходился по домам после вечерней службы. Три женщины громко хвалили проповедь отца Рашворта, и я невольно задержал на них взгляд. Они свернули в переулок, и тут мне вдруг показалось, что я увидел Ричарда Бэтнуара, который стоял за углом дома. Но, конечно же, я ошибся. Что ему тут делать? Не исповедоваться же он приехал.

Спустя пять минут после того, как все прихожане покинули церковь, на крыльцо вышел невысокий худой старичок в черной сутане. Это был тот самый священник, который читал молитву на похоронах бедняги Джо. Я представился и сказал, что мне очень нужно с ним поговорить. Отец Рашворт (а это был именно он) усмехнулся:

– Что же ты, сын мой, приходишь, когда проповедь уже закончена? Ты бы пришел к началу, как все люди, послушал, тогда, глядишь, и не надо было бы совета спрашивать, сам бы все понял.

Мне сразу понравилось его добродушное лицо с короткой густой бородкой. Он чем-то напомнил мне моего деда. Я попытался объяснить, но пастор, сказав, что площадь – это неподходящее место для серьезной беседы, пригласил меня к себе домой. Он жил неподалеку, на улице, которая вела от заднего двора церкви к школе. И жил он очень скромно: простой деревянный дом, маленький двор с колодцем, несколько грядок с овощами. У него даже не было ни горничной, ни кухарки.

Отец Рашворт решил непременно покормить меня с дороги. Усадил меня за стол и пропал в кладовой, не слушая моих возражений. По-стариковски кряхтя и тяжело ступая, он по одному приносил хлеб, сыр, кусок телятины и салат. Глядя на его старания, я понял, что к ужину надо отнестись со всем почтением и не портить доброму старичку аппетит рассказами о волках. Так я и сделал, тем более, что и сам после всех дорожных происшествий всерьез проголодался.

– Ну что, сын мой, поведай, какая тревога терзает твое сердце? – произнес отец Рашворт, поставив две чашки горячего дымящегося чая.

И я стал рассказывать о своей тревоге. О том, как сам встретил волка, как он чуть не напал на слепого Денни, о том, что весь город его боится, но почти все думают, что это Мириам.

– А ты сам как считаешь? Мириам или нет? – строго спросил пастор.

– Я совершенно уверен, что это не она. Ни пугать детей, ни причинить зло кому-то она не может. Если бы не Мириам, я, наверно, и не доехал бы к вам…

Все добродушие исчезло с лица отца Рашворта, и оно стало очень серьезным. Он потребовал, чтобы я подробно рассказал обо всем, что случилось со мной по дороге. Я повиновался, хотя поначалу и не собирался ничего говорить об этом. Когда я закончил, святой отец неожиданно спросил:

– А кто знал, что ты едешь сюда?

– Кроме Генри и моих попутчиков, никто, – ответил я немного неуверенно. Затем я вспомнил, что не говорил Лори, куда именно и зачем я еду, просто сообщил, что должен отлучиться на день, и уверенности прибавилось.

– Вспомни, сын мой, никто ли не подслушивал тебя? Не видел ли кто-нибудь тебя, когда ты уезжал?

Я покачал головой.

– Может, ты встречал по дороге какого-нибудь зверя или птицу, которые необычно себя вели?

– Да нет, ничего такого я не видел.

Отец Рашворт задумался.

– Странно, – пробормотал он.

В моей памяти вдруг случайно всплыла картинка: сердитый черный ворон на кусте боярышника у дороги.

– Ну, разве что злобная ворона наблюдала за моей посадкой в дилижанс, – с готовностью доложил я пастору, словно солдат командиру.

– Тогда все сходится, – тихо ответил он. – Выслушай меня, сын мой, и отнесись с полной верой к моим словам. И волк, и ворон, и тот, кто пугал лошадей – это все одна могущественная злая сила. Кто-то охотится за тобой, и только благодаря Мириам ты и твои спутники остались живы.

– Но что это за сила?

– К сожалению, я не могу этого сказать. Знаю только, что это не просто оборотень, а нечто гораздо страшнее.

– И что же мне делать?

– Молись, сын мой, чтобы Бог избавил тебя от преследований дьявола и его приспешников. Только Бог может тебе помочь.

«Да-а, хороший ответ, – подумал я. – А чего, собственно, ждать от проповедника?» Разговор можно было считать оконченным. Значит, напрасно я ехал, зря на него надеялся.

– Благодарю вас, святой отец. Время позднее, пожалуй, я пойду, – сказал я, поднимаясь из-за стола, и направился к двери.

– Очень жаль, что ты не способен попросить Бога о помощи, о защите… Ведь никто из людей не сможет ее спасти.

– Кого – ее?

– Ту, которую ты любишь.

Пол покачнулся под моими ногами. Как он узнал?

– Вы хотите сказать, что Мириам грозит опасность?

– Да, сын мой.

Я вернулся и сел за стол напротив него.

– Святой отец, прошу вас, расскажите мне все, что знаете о ней и об этой силе зла. За Мириам я готов молиться днем и ночью!

Отец Рашворт внимательно посмотрел мне в глаза, затем произнес:

– Хорошо, я тебе расскажу. Хотя, это вряд ли поможет тебе, так как я знаю совсем немного. Дело в том, что я чувствую любое магическое действие, которое совершается в радиусе одной – двух миль от меня. Я не могу сказать, кто занимается колдовством и где это происходит, но я всегда ощущаю на добро или на зло оно направлено.

Когда я приехал и увидел истерзанное тело бедного Джо, я пришел в ужас оттого, что его раны хранили отпечаток черной энергии неимоверной силы. Из них исходила такая ненависть, на какую не способно ни одно животное. Его душа не могла освободиться от злых чар. Мне пришлось всю ночь читать над ним Святое Писание, чтобы дьявол отпустил его…

Лишь только забрезжил рассвет, мне вдруг стало трудно читать. Я почувствовал, что где-то совсем рядом совершается мощное магическое заклятие. Колдовство такого рода одурманивает множество людей одновременно и может внушить все, что угодно, целому городу. На это способен только очень сильный колдун.

– И вы знаете, кто он?

– К сожалению, нет.

– Но как у вас получается чувствовать такие вещи?

Отец Рашворт смущенно опустил глаза.

– Мне бы не хотелось об этом говорить… Ну, да уж ладно. Моя бабушка была… э-э-э… Нет, ну, не то, чтобы совсем, но… кое-чем, в общем, баловалась…

Я ничего не понял.

– Ну, знала она кое-какие заклинания, ворожила, – объяснил пастор, расстроился и покраснел. – Это ведь большой грех. Мне очень стыдно, что мне передались такие вот нелицеприятные способности. Как бы я хотел от них избавиться! Сколько я молился и постился… Зато, – гордо добавил он, – я отучил от ворожбы всех своих прихожанок. Я ведь «слышу», даже если кто-то вчера гадал на картах. Для меня это все равно, что запах крепких напитков или духов, например…

Лицо пастора приняло мечтательное выражение. Видимо, он вспомнил что-то приятное. Наверно, сладкое церковное вино, не думаю, чтоб духи.

– А Мириам? – не выдержав, спросил я.

– Что?

– Как вы поняли, что этот колдун опасен для нее?

– Ну, это очевидно. Добрая и злая силы никогда не уживаются на одной земле. И та, что сильнее, всегда стремится подчинить себе или уничтожить другую. В день похорон Джо все вдруг стали винить в его смерти Мириам. Причем, с таким упрямством! Никто не хотел слушать никаких разумных доводов, они ругали ее и проклинали все в один голос, будто находясь под гипнозом. Вот поэтому я и спросил тебя, сын мой, считаешь ли ты ее виновной. Я хотел узнать, попался ли ты на крючок этой дьявольской магии…

Ты, наверное, спросишь, зачем понадобилось вызывать в людях такую ненависть к Мириам? Чтобы они не могли отличить, где добро, а где зло, и в решающий момент никто бы не захотел придти ей на помощь… Что с нею будет? – отец Рашворт достал платок и вытер глаза. – Он ведь в десятки раз ее сильней!

– Но что-то ведь можно сделать! – воскликнул я. – «Он» – это все же человек?

– Я не знаю, воплотилась ли сила зла в какого-то человека или же она бестелесна. И ничего ты сделать не сможешь. Даже если это колдун, имеющий человеческое обличье, его нельзя так просто убить.

– Но миссис Саленс говорила, что вам известно, как его победить, – попытался возразить я.

– Я священник. У меня нет ни сборника заклинаний, ни даже ружья. Мое орудие – это Слово Божье и молитва! – с достоинством сказал проповедник, как будто я обвинил его в чем-то совершенно ужасном.

А я всего-навсего надеялся на его помощь, думал, что получу у него совет.

– Эх ты, маловерный! Снова у тебя расстроенное лицо, – отец Рашворт похлопал меня по плечу. – Зло можно победить только добром. Кроме того, Мириам в безопасности, пока у нее есть магический рубин… Ой! Кыш отсюда!

Я обернулся и увидел большого ворона, сидящего на окне. Он был в точности такой же, как и тот, что провожал недобрым взглядом меня при отъезде из Манхатана. Священник махнул в его сторону платком, пытаясь прогнать, но птица оказалась не из пугливых. В ответ ворон только склонил голову набок и посмотрел на нас с явной насмешкой. Отцу Рашворту пришлось почти столкнуть пернатого нахала с подоконника и закрыть окно.

Я посмеялся и сказал пастору, что именно такого я встретил в начале своего пути в Манхатане. Увидев, каким взволнованным стало его лицо, я был весьма удивлен.

– Так значит, это он подслушивал нас! – пастор всплеснул руками. – А я, старый пень, и не догадался!

Он еще долго сокрушался, что не досмотрел. Но мне больше всего хотелось теперь узнать о Мириам, и я упросил отца Рашворта рассказать мне ее историю.

– Когда Мириам была совсем юной девушкой и жила в маленьком городе на юге страны, – начал священник, – между прочим, у нее тогда было другое имя… Так вот, она полюбила красивого молодого солдата британской армии. Он, конечно же, не мог не ответить ей взаимностью. Ее родители были против их брака, – парень был очень беден. Но они так сильно любили друг друга, что она убежала из дома и тайно обвенчалась с ним здесь в нашей церкви. Их венчал мой отец.

После свадьбы они поселились на окраине Манхатана в маленьком доме, который они сами же и построили. Мириам уже тогда стали называть ведьмой. Мужчины не могли отвести от нее глаз, когда она шла по улице. А все женщины возненавидели ее за красоту… Хотя, в то время она еще не была такой. Не было завораживающего взгляда и неземной печали. Она часто смеялась и казалась очень счастливой. Она не обращала внимания на то, что о ней говорят в городе. Все было неважно, пока ее любимый был рядом.

Вскоре у Мириам родилась дочь, а через несколько месяцев ее муж уехал воевать в Южную Африку. Говорят, его убили в первом же сражении… А девочка прожила всего год. Она сильно простудилась зимой, но эти жестокие и глупые люди не пустили к ней доктора. Пару лет в Манхатане были неурожаи, падеж скота, и, как и теперь, во всех бедах обвиняли Мириам. Они кричали, что не хотят, чтобы еще одна ведьма появилась в городе, что нужно уничтожить сатанинское отродье, – отец Рашворт покачал головой. – Иногда люди бывают хуже зверей. Женщины, у которых тоже есть дети, обрекли на смерть ни в чем неповинного ребенка…

Рассказывали, как Мириам, не помня себя от горя, ходила по улицам с мертвой девочкой на руках. Потом она в отчаянии прокляла Манхатан и уехала, чтобы стать настоящей колдуньей…

Как жаль, что она ею стала, что не было рядом никого, кто бы напомнил ей строки Библии: «Придите ко мне все страждущие и обремененные…» Хотя, я знаю, что у нее доброе сердце. Я не теряю надежды, что когда-нибудь Мириам оставит эти греховные занятия… Но, конечно, на все Божья воля, – произнес пастор, отхлебнул остывший чай и добавил, – тогда-то она и взяла себе другое имя, стала называться Мириам… К счастью, она встретила хорошую наставницу. За несколько лет та научила ее не только разным магическим штучкам, но и законам Вселенной. Мириам узнала, сколь страшна сила проклятия, сколь разрушительна ненависть и обида. Это настоящий яд. Люди медленно умерщвляют себя своими поступками, злословием, черными мыслями и, сами того не подозревая, губят жизни своих детей и внуков. Когда Мириам это все поняла, ей стало жаль тех людей, она простила их и вернулась, чтобы снять проклятие. Уже 7 лет она живет в лесу, оберегая ваш город. Она – хранительница Манхатана.

Я не верил своим ушам.

– Вы сказали «простила»?! Но как можно такое простить?

– Ну, это она сама тебе расскажет, если захочет.

Наверно, у меня был очень озадаченный вид. Отец Рашворт посмотрел на меня, усмехнулся и сказал:

– Ладно, ты посиди тут, подумай, а я пойду, постель тебе приготовлю. Уже совсем поздно, – он вышел в другую комнату.

7 лет без человеческого общения, одна в огромном лесу… Я не мог представить, как так можно жить. Без родных, без друзей, без единой радости… Теперь мне стало ясно, зачем Мириам была нужна Линда: она в какой-то мере заменяла ей дочь… Получается, весь город очень виноват перед ней. Они убили ее ребенка и теперь, чтобы оправдать себя, обвиняют ее во всех смертных грехах! За что же их можно простить?!

В моей голове крутилось еще с десяток вопросов. Когда отец Рашворт снова появился в комнате, я спросил, действительно ли существует вино из цветов нифелиуса, которое обязательно кто-то должен выпить, иначе Мириам умрет. Священник почесал затылок, вздохнул и ответил:

– К сожалению, да, сын мой. И ничего с этим не поделаешь. Это, как говорится, «обратная сторона медали», ловушка для таких глупеньких девочек, какой она была 9 или 10 лет назад. Ведь никто ей не объяснил, что только Бог дает все даром. Сатана за любую услугу сдирает непомерную плату. Все ищет, лукавый, как бы погубить человека… Этот кувшинчик с вином достался Мириам от наставницы… Вот такая вот беда…