Дом, в котором…

Волк оттолкнул его.

– Ладно, я дохлый, – сказал он брезгливо. – А вы все здоровяки. Особенно ты и Чемпион. Или как там его теперь называют… Белобрысый. Значит, так. Раз уж вы нас отсюда выперли, мы будем жить в той комнате по своим дохляцким законам, и пускай всякие здоровяки, вроде вас, к нам не суются. Ясно?

Кузнечику не терпелось уйти. Он незаметно наступил Волку на ногу.

– Хватит, Волк. Пошли отсюда.

Волк поднял сумки.

– Мы уходим, – предупредил он. – В свою комнату. Кто не считает себя здоровяком, может перебираться к нам. Места навалом.

Зануда и Плакса растерянно постучали в кастрюли.

– Эй! – возмутился Пузырь, подъезжая к Волку на роликах. – Что значит «ваша комната»? Я тоже там сплю, между прочим.

– Больше не спишь, – отрезал Волк. – Ты ведь здоровяк, так?

Пузырь оглядел себя.

– Не знаю. Не уверен.

– Ну хватит здесь распоряжаться, – Спортсмен привстал на кровати, отложив журнал. – Обнаглели! Катитесь на все четыре стороны, а Пузырь, где захочет, там и будет спать, не вам ему указывать!

Стая молчала. Новичок на костылях, умевший показывать фокусы, грустно смотрел на Кузнечика. Ему тоже хочется уйти с нами, догадался Кузнечик. Но ему досталась моя кровать. Его теперь не отпустят.

Они вышли в коридор, и кто-то запоздало засвистел им вслед.

Кузнечик засмеялся:

– Я этого и хотел.

– Знаю, – сказал Волк.

Они вошли в соседнюю дверь, и Волк включил свет. Комната была голая и уродливая. Два ряда железных кроватей со скатанными матрасами, только три из них застелены. Слепой, сидевший на полу у стены, поднял голову. Он совсем не подрос, хотя, может, по нему просто не было видно. Только волосы стали длиннее. Мода на фуфайки с надписями до него не дошла. Он был в клетчатой рубашке со взрослого плеча. В рубашке Лося, которая была для него слишком длинной.

– Привет, Слепой! – радостно сказал Кузнечик. – Это я. И Волк. Нас выгнали сюда. А ты уже здесь!

– Привет, – поздоровался Волк, опуская на пол сумки.

– Привет, – прошуршал Слепой.

Волк оглядел комнату.

– Грустно, – сказал он. – Но мы сотворим здесь райские кущи.

Кузнечик встрепенулся.

– И я смогу сотворять?

Ему не терпелось испробовать протезы.

– Я же сказал: «Мы», – кивнул Волк. – Живущие здесь. Слепой, ты не против?

Слепой внимательно слушал, чуть склонив голову.

– Нет. Сотворяйте, что хотите.

Волк подошел к застеленным кроватям.

– Которая тут кровать Пузыря?

– Вторая от окна.

Волк сгреб лежавшие на кровати вещи и потащил их к двери. Потом вернулся за бельем.

– Крючка тоже будем выселять? – с надеждой спросил Кузнечик.

Волк остановился.

– Не знаю. Как он сам захочет.

Перетащив вещи Пузыря в коридор, Волк вернулся. Хламовник за стеной шумел топотом и голосами. Волк подбежал к подоконнику и лег на него животом, не обращая внимания на пыль.

Кузнечик пристроился рядом. Волк пожирал двор глазами. У него был вид собственника. Кузнечик часто видел таким Слепого, а Волка еще никогда. «Как они уживутся?» – с тревогой подумал он, оглядываясь на Слепого.

Слепой сидел у стены и слушал. Не шум Хламовника. Он слушал Волка. Настороженно и незаметно.

Не будь здесь Волка, он поговорил бы со мной. Рассказал бы, что было, пока меня не было, обрадовался бы моему приходу по-настоящему, а не так, как сейчас, – все про себя и ничего на виду.

Кузнечику стало грустно.

– Слепой, – спросил он, – а знаешь, что написано на одежках Зануды и Плаксы? «Не беспокой одиночку». У обоих.

Слепой улыбнулся. Волк весело фыркнул с подоконника:

– Одиночка плюс одиночка – двое одиночек. А еще десять – это уже целое море одиночества.

– Они обозвали нас дохляками, – сообщил Кузнечик. – Сказали, что нам среди них не место.

– Я слышал, – отозвался Слепой.

Кузнечик сел рядом с ним. Рубашка Лося доходила Слепому до колен. Подвернутые рукава валиками закручивались вокруг запястий. Краешки губ вымазаны белым. Опять ел штукатурку. Кузнечик придвинулся к Слепому и ощутил знакомый запах мела и грязных волос. Он соскучился по нему, но не знал, как выразить свою радость и что сделать, чтобы Слепой ее почувствовал. Можно было только сидеть рядом и молчать. Слепой сидел тихо. Но слушал уже Кузнечика. Не поворачиваясь к нему, он втянул ноздрями воздух и слизнул с губы белый налет.

«У меня тоже есть свой запах», – догадался Кузнечик. Наверное, он у всех есть. У людей, у комнат, у домов. У Хламовника он точно есть, а эта комната пока что не пахнет ничем. Но скоро все изменится.

Он вытянул ноги и закрыл глаза. «Вот мой дом, – подумал он. – Это здесь. Где Волк со Слепым будут ждать меня и беспокоиться, если я где-то задержусь надолго. Это и называется „райские кущи“».

С утра Волк взялся за комнату. Он бегал к Лосю и к старшим, спускался во двор и на первый этаж, притаскивал отовсюду груды того и этого и раскладывал их вдоль стен. Кузнечик не выходил. Они со Слепым стерегли комнату. Волк раздобыл краски в банках и баллончиках, старый этюдник, стремянку и облезлые кисти. Пустые банки он расставил на полу и разложил рядом стопки пожелтевших газет. Кузнечик уже начал уставать от его суеты и мельтешения с разными предметами в руках, но тут Волк объявил, что все готово и можно приступать.