Имам Шамиль. Книга первая

Оживлённый разговор друзей прервала вошедшая женщина:

– Мир дому!

– А, тётушка Меседу. Добрый день, входи, – ответил Шамиль.

– У тебя гость, – женщина кивнула на сидящего спиной к двери.

Гость обернулся.

– С приездом, Магомед. Как самочувствие, какие новости привёз?

– Спасибо, Меседу, ничего. Спокойствие и благополучие привёз. Как твоё здоровье?

– Благодаря милости Аллахажива осталась. – Женщина, заметно прихрамывая, подошла к сидящим, поставила перед ними блюдо с горячими лепёшками.

– Они с творогом, только что испекла. Шамиль любит их. Ешьте. – Меседу ласково взглянула на племянника.

– Спасибо, тётя, балуешь меня.

– Больше некого баловать, ты один можешь заменить мне отца и мать, брата и сестру, сына и дочь. Ешьте на здоровье.

– Как никогда кстати, – сказал Шамиль, макая в сливочное масло кусок тонкой лепёшки. – Сам Бог послал, видя, что в доме дорогой гость.

– Не знала я, что у нас гость, что-нибудь повкуснее приготовила бы.

– Не огорчайся, сестра, ничего лучше придумать нельзя, – сказал Магомед.

Довольная Меседу заулыбалась. Присев на корточки возле молодых людей, заговорила:

– Вчера у озера встретила Патимат. Она сказала, что Доного рано утром едет в Шуру, а сама с матерью уходит на целый день в соседний аул. Вот я и решила навестить племянника, горячей едой покормить.

– Дай Бог, тётя, чтобы в закромах твоих всегда было зерно, чтоб до конца дней своих могла подать ближнему и стоящему у твоего порога с протянутой рукой, – сказал Шамиль, вытирая ладонью губы.

– Хвала Аллаху. Спасибо и тебе, Меседу, – поблагодарил Магомед.

Женщина взяла поднос, пошла к двери. Магомед, глянув вслед, удивлённо вскинул брови. Когда за тётушкой захлопнулась дверь, спросил:

– Что с ней случилось, почему хромает?

Шамиль вздохнул. Помолчав немного, стал рассказывать:

– Как тебе известно, Меседу – младшая сестра моего отца. После смерти родителей жила в нашем доме, нянчила меня, хотя только на шесть лет была старше.

– Да, мы вместе, в один год пошли к сельскому учителю, – подтвердил Магомед.

– Совершенно верно, в тот день и я увязался за ней, помнишь?

– Да, ты так кричал, уцепившись за её платье, что, увидев твои слёзы, муалим Гимбат сжалился, усадил тебя на ковре между мной и ею с условием, что будешь сидеть смирно. Ты сел и, не отрывая глаз от лица учителя, шёпотом повторял: «Алип, би, ти, си, джим», как все ученики. Учитель, глядя на тебя, улыбался всё время.

– Там и началась моя дружба с тобой. Учитель в конце года сказал, что я не отстал от старших учеников в учёбе.

– Удивительно способный и послушный ребёнок, – говорил учитель. Старик ни разу не коснулся тебя пальцем, а нам доставалось от него. Помнишь его кизиловую палку? Строгий был, часто за малейшее невнимание стегал нас то по вытянутой ладони, то по спине и только тебя одного гладил по голове.

– Но ведь я был совсем ребёнок, заучивал буквы, их сочетания, не понимая, как и вы, смысла арабских слов… Но разговор не о нас… За два года Меседу научилась читать Коран. Для девочки это считалось вполне достаточным.

– Но недостаточным для такого книгоглотателя, как ты, – пошутил Магомед.

– А разве тебе было плохо со мной? Не муталимом я был, а слугой твоим, носил воду, убирал келью, обувь твою чистил, заботился о еде, – заметил Шамиль.

– И в учёбе от меня не отставал. Скажи спасибо старому учителю Гимбату, который уговорил твоих родителей отпустить тебя из дому, благо, что Унцукуль недалеко от Гимр.

– Да, я благодарю первого учителя. Но речь не о нас, – перебил Магомеда Шамиль. – Так вот, когда мы отправились в Унцукуль, двенадцатилетнюю Меседу стали сватать за её двоюродного брата Чопана, которого Аллах наделил самым длинным из носов.

– Чопана знаю хорошо.

– Так вот, за этого узденя[16 - Уздень – свободный горец.] из состоятельной семьи никто не выдавал замуж своих дочерей – и всё из-за носа. Тогда глава нашего рода остановил выбор на Меседу. Родственница, сирота и к тому же красавица-узденка.

Когда Меседу узнала об этом, она сказала старшему брату – моему отцу: «Не пойду за Чопана ни за что».

Родственники от уговоров перешли к угрозам. Приехав на побывку, я слышал, как отец говорил девушке:

– Меседу, не упрямься, Чопан – лучший джигит в Гимрах. Мы не допустим, чтоб из-за такого пустяка, как нос, один из наших родственников остался неженатым. Нам необходимо умножать наш род назло и на зависть врагам.

– Всё равно не выйду, лучше руки на себя наложу, – ответила моя юная тётушка.

– Я голову твою сорву! – крикнул отец.

Тогда Меседу сняла с гвоздя кижнал, обнажила лезвие и, поднеся брату, сказала:

– На, зарежь, мне легче умереть, чем жить с тем, на кого глаза не глядят.

Братья и дяди решили пойти на обман, сказали, что выдадут её за младшего брата Чопана – красавца Султан-Ахмеда. Меседу дала согласие. Родственники стали готовиться к свадьбе, скрывая истинные намерения. Даже я узнал о коварной лжи только в ночь, когда в тёмную комнату новобрачных вместо Султан-Ахмеда ввели Чопана. Я, возмущённый обманом, бросился к отцу, стал его стыдить, говоря, что так поступать не только жестоко, но и низко. В ответ я получил пощечину – в первый и последний раз в жизни. Но это не была оскорбляющая рука, она не могла пробудить чувство мести в сердце сына. Я ушёл со свадьбы удручённым. На рассвете, когда раскрылся обман, Меседу в отчаянии пыталась выброситься из окна. Чопан удержал её тем, что, схватив нож, собственноручно отсёк часть своего носа. Молодая жена смирилась.

Вскоре к ним приехал кунак[17 - Кунак – друг, побратим.] из Чиркея. Переночевал. Утром невестка скатала постель, на которой спал гость, подмела комнату. Вдруг свекровь заявляет ей, что у чиркеевского кунака пропал серебряный рубль. Меседу обыскала комнату, потрясла тюфяк, одеяло.

– Поищи где-нибудь у себя, – бросила ей с ехидством свекровь.

Меседу изменилась в лице, с укором глянула на пожилую женщину:

– Побойся Бога, Бахтика!

– Пусть боятся нечистые на руку, – ответила та.

Невестку словно ветром вынесло из сакли. Люди видели, как она бежала без платка к обрыву над Койсу. Её нашли на каменистом островке у кипящего потока, без сознания, со сломанной ногой.

В дом мужа Меседу больше не вернулась. Её приютила одинокая тетка, родственница по матери. Нашлась в тот же день и проклятая монета, утерянная гостем. Она оказалась в чарыках[18 - Чарыки – обувь из сыромятной кожи.] самого хозяина – кунака из Чиркея.

Шамиль умолк.