Королевские чётки. Зерно Рабочего
– Шустрый малый, – оценил Рель, не отвлекаясь от дел.
– А кто вообще такой этот сэр Брюстек? – осторожно спросила я.
– Знать бы, – хмыкнул целитель.
– И почему он называет себя хозяином, что случилось с бароном?
Он вздохнул:
– Сестрёнка, я знаю столько же, сколько и ты.
Я села, опёрлась о стену, попыталась собраться с мыслями. Мастер Бераг говорит о ценных камнях, а мы в Шенатте. Так значит, речь идёт о том самом минерале, ради которого мы так поспешно выехали в Левигану. И, кажется, опоздали – минерал украли. А я ещё сомневалась, что это возможно! Вдобавок, теперь произошла смена власти, уж не связано ли это с минералом? Надо научиться чаще прислушиваться к Даргану. А может, не зря он избегал этого Борана? Вот куда он запропастился?
"Ох Дарган, без тебя, я, конечно, не как без рук, но точно, как без головы", – я снова глянула на короля.
Усталость, видимо, взяла верх над переживаниями, потому что перед глазами предстала грязная заснеженная дорога. Меня качнуло, будто лошадь в очередной раз оступилась, я стала падать вперёд и проснулась.
– Опасно, сестрёнка, сидя спать. Ещё немного и запахала бы носом пол, – сказал Рель в своей привычной манере, не отрываясь от дел.
В глаза ударил свет, входная дверь открылась и на пороге появился уже знакомый силуэт мастера Берага в безрукавке. Он кинул на прилавок небольшой мешочек:
– Приветствую, мадам! Эй, Рель! Вот гречелитсник, который… – не успел он договорить, как на улице послышались стук копыт и лошадиное ржание.
Мастер вздрогнул:
– Да лежать под колесницей! Он проследовал за мной аж сюда?! – он руками поймал воображаемую цель и пнул ногой.
– Кто? – спросил Рель.
– Наместник Прата! – вздохнул мастер. – Боюсь, он уже всё знает об аккомороде!
– Том самом, что у нас украли?
– Сам всё знаешь! – мастер прижал ладонь ко лбу. – Время… Мне бы только выиграть время. Рель, может, ты его напугаешь опять, а?
– Сомневаюсь, – хмыкнул целитель. – Если он сам пришёл, то уже не испугается.
Дверь распахнулась так резко, что склянки на полках громыхнули. В помещение вошёл молодой человек с вороными волосами, через левое плечо наискосок был перекинут край плаща. Так делали знатные люди не только для картин, но и чтобы скрыть издали свои роскошные наряды. Видимый малиновый рукав подтверждал это. Скривив губы в усмешке, человек оглядел комнату. Взгляд карих глаз, который из-под косой чёлки казался сверх меры хитрым, скользнул по каждому из нас, потом остановился на мастере.
– Бераг! Я прекрасно видел, как вы торопились.
– Вы такой зоркий, наместник! – голос мастера звучал ровно, но он мял ладони, кусал губы – скрыть волнение ему не удавалось.
Мне жаль несчастного учёного. А вот взгляд наместника стал насмешливым:
– Что вы трясётесь как бюст при скачке? Лучше говорите сразу.
– Мой господин, клянусь, я к этому непричастен! – не выдержал Бераг.
Голос его хрип. При виде его несчастного лица у меня в груди разлилась горечь. Помню, как горели его глаза, когда рассказывал об этом своём аккомороде, а сейчас в этих глазах стояли слёзы.
– Что?! – крик наместника заставил меня содрогнуться. – Что, что вы сказали?
– Господин наместник, вы же знаете, я готов на всё. Я не мог себе представить, что такое возможно. Моя вина, – он схватился за голову, – я не уследил. Но прошу вас, лишь дайте мне во всём разобраться. Примите, наконец, мою сторону…
Голос мастера звучал обрывисто, наместник шёл на него, с каждым шагом загоняя в угол. По мне, это слишком, его вину ещё надо доказать!
– …Вы меня знаете, я первый, кто пострадал, – лопатки Берага коснулись полок, он поднял голову и посмотрел наместнику в глаза.
– Пострадал? – снова заорал наместник, он превосходил ростом мастера и нависал над ним. – Ты ещё не пострадал! Но обещаю, пострадаешь!
Да разве можно так орать в доме целителя, ещё и когда рядом раненый? Я бросила быстрый взгляд на Реля. Но тот продолжал толочь лекарство в ступке, лишь время от времени кидая усталые взгляды в сторону говоривших.
– Что же вы от меня хотите, наместник? Не я же украл аккомород! – мастер сощурился, крича эти слова будто последние перед казнью.
– Ну, знаете, руда – не монетка, чтобы взять и потеряться… – наместник говорил, будто пёс рычал: того и гляди кинется на горло.
– Это минерал, а не руда… – шёпотом поправил его Бераг.
"Вот же дурень – нашёл время для лекций по минералогии!" Я невольно коснулась лба.
Наместник от гнева запрыгал на месте, его тёмный плащ колебался ему в такт. Если честно, впервые вижу столько эмоций у высокопоставленных особ. Обычно они, даже не аристократы, умеют держать себя в руках. Да и имя у него странное. Прата?
– Идите и ищите! – орал меж тем Прата. – Допрашивайте, расследуйте. А то Армаду вызову – сразу башки полетят.
Зубы мои стиснулись, я шагнула было вперёд, чтобы от имени всей Армады Дракона преподнести наглецу лекцию, когда и как у нас "летят башки", но путь мне подрезал Бераг. С понуренной головой он быстро прошёл к двери.
– Рель, мадам, прошу прощения! – быстро бросил он.
А наместник уже повернулся к Релю, бесцеремонно оставив меня у себя за спиной. Очередная бестактность, странная для человека его положения. То ли он совсем распоясался на своей руководящей должности, то ли Дарган успел избаловать меня своим хорошим тоном.
– Что у вас тут происходит, Рель? – рявкнул наместник. – Почему в лагере посторонние?
Целитель поднял голову, лениво повернулся, взгляд его был преисполнен спокойствия и мудрости:
– Что вы всё время кричите, наместник? – он откашлялся, – так и голос сорвать недолго. Вот смолку пожуйте хоть, а то… – он стал шариться на полке.
– Какую смолку? – наместник чуть снова не подпрыгнул. – Я спрашиваю, что тут у тебя происходит?!
– Это раненые путники, помогать больным – моя прямая обязанность, так что попрошу, – снова повернулся Рель.
Если наместник позволял себе стоять спиной к даме, то Рель – к наместнику.
– Кто тут больной? – Прата резко повернулся и неожиданно оказался лицом к лицу со мной.
Наглый, хитрый, опасный. Он старался заглянуть мне за спину, увидеть Даргана. Но я подалась в бок и заслонила ему обзор. Его взгляд переметнулся на меня, уголки губ чуть дёрнулись.
– Прочь с дороги, не то за щёчки схвачу!
Всё-таки мне не показалось, распустился в конец! Такие фразочки себе последний раз только ворьё в Асилотском лесу позволяло, и им это простительно, но уж тут. Рука моя метнулась к мечу, но я вовремя остановилась и просто спросила так грозно, как могла:
– Что вам нужно?
Он не ответил, а только повторил попытку заглянуть мне через плечо, хорошо, хоть не подходил ближе дозволенного. Меня отвлёк скрип двери, ворвавшийся дневной свет заслонил силуэт в шляпе. Боран!
– Эй ты, девушка, – я не узнала голос наместника. Он прозвучал на тон ниже, сдавленно, будто ему горло пережали.
Как только он разглядел Даргана, нагловатая интонация пропала, зато послышалось крайнее удивление. Без сомнений – он узнал короля.
– Как тебя, забыл… – проговорил он.
– Вы и не знали, – сказала я. – Кеита.
– Кеита, скажи, кто он? Как его зовут?
"Ах ты ж, пёс! Ничего я тебе не скажу!"
Но он уже сам сказал:
– Дарган?
И у меня ёкнуло сердце. Этот странный подозрительный наместник, что он задумал?! Я ведь даже не могу никуда отойти, выяснить что происходит, применить стратегический ход. Дарган теперь привязан к этому месту, спрятаться невозможно, отступать некуда. Я могу только стоять на своих двух, как прочная крепостная стена и атаковать в лоб.
Наместник продолжал смотреть на Даргана и, казалось, даже подрагивал от волнения.
– А откуда вы знаете? – послышался голос Борана у двери.
"Что ж ты, дубина в шляпе, делаешь?!" – захотелось воскликнуть мне. Уж теперь этот проныра уверен…
Глаза наместника забегали, брови нахмурились, потом он опять повернулся ко мне спиной.
Боран, тем не менее уже не думал о нём, он разговаривал с Релем, вытащив из-за пазухи небольшую фляжку:
– У целительницы взял. Вроде, это лекарство, которое должно помочь, – говорил он.
В один прыжок Прата оказался возле них, так быстро, что его плащ начертил полоску в воздухе, и замер на полусогнутых. Одна его рука была занесена так, будто он собирался ударить баронета Дварлоци. Однако тот не успел и воскликнуть, как наместник выпрямился и произнёс:
– Рад встрече, господин, я наместник Прата, а вы, я вижу… э-э-э, родственник барона Дварлоци?
Они пожали друг другу руки.
– Я сэр Боран…
– Баронет де Легге? – спросил вдруг Прата.
– Вы знаете Легге? – удивился Боран.
– Что-то вы много знаете, – заметил Рель.
– Я наместник, мне положено.
– Честь имею, наместник, – сказал Боран, быстро коснувшись левой стороны груди. – Рель, мадам… – он быстро обвёл взглядом помещение, развернулся и снова ушёл.
Мог бы и со мной хоть парой слов перекинуться, неужели у него так много дел? А говорил, что хандрит и бездельничает.
Я смотрела на дверь, где только что пропала полоска дневного света, как услышала:
– Отдайте!
Наместник требовал у целителя пузырёк с лекарством!
– Вот как? – Рель не спешил возвращать его.
– Да, это… слишком дорогое лекарство!
"Уверена, Прата придумал это прямо сейчас!"
– Сэр Боран, – продолжал он, – взял его без разрешения. Целительница приняла его за самого барона, потому отдала, если обнаружится пропажа этого средства – проблемы будут у всех. Обещаю.
Да что же это за человек! Угрозы и хитрость! Ещё один, кому не угодил король?
– Но это очень важно, – постаралась удержать себя в рамках вежливости я. – Этому человеку нужна помощь! Вы же сами видите, в каком он состоянии, наместник!
Ответом мне был холодный злой взгляд.
– Простите, но барон достаёт редчайшие травы не для того, чтобы лечить проходимцев!
Я сжала кулаки, ведь, уверена, он узнал Даргана:
– Могу тогда я поговорить с бароном? Или Боран, он уж точно может.
– Вот когда поговорит, тогда и посмотрим, – он изобразил притворную улыбку.
Рель вложил фляжку в его ладонь со словами:
– Ну что ж, сами справимся.
– А вы уверены, что знаете… раненого? – я хотела увидеть его реакцию.
– У меня нет времени обсуждать это, – ответил наместник. Спрятал фляжку и поспешил к двери.
Хотела я кинуться следом за ним, точнее на него, даже сделала несколько шагов, но на плечи мне осторожно опустились чьи-то руки. Послышался голос Реля, он не подходил, видимо, применил магию:
– Не стоит, сестрёнка, правда, не стоит.
– Этот Прата… – я выдохнула. – Наместник того сэра в красном балахоне?
– Сэра Брюстека? Нет же, барона.
– А он в курсе, что барон теперь не главный. Если это правда, конечно.
– Похоже, что нет. Хотя странно… А может он в любом случае наместник, пока не уволили – точно, так и бывает. Он же наёмник, что ему?
– Он очень странный, откуда он взялся вообще?
– Из Баркии, – он кивнул, заметив моё удивление. – Серьёзно, баркиец. Барон сам так хотел. А чего от них хотеть?
Так Прата – чужестранец? Вот почему его манеры и общение такие странные, но…
– Он так чисто разговаривает.
– Ага, – Рель усмехнулся. – Научился, приехал, говорят, гакал и ракал, как положено его народу, а теперь не отличишь от серенидца.
– Завидую, у меня некоторые звуки до сих пор не получаются, – подумала я, и только потом поняла, что вслух.
– Зато ты окончания всегда округляешь, как аристократка, – хмыкнул Рель. – А он акает как простолюдин. Всё время с селянами возится – нахватался.
– Все баркийцы такие наглые? – не удержалась я.
– Вообще, по своей натуре, далеко не скромные. Да и чего ему озадачиваться? Подданный другой страны. Ему тут не жить. Заработает – уедет.
Как бы он ни собрался заработать чем-то незаконным.
Глава 5
Рель взял в руки ступку и пошёл к камину:
– Подумаешь, "редчайшие травы" у них! – он пожал плечами. – Утончённые все стали, "редчайшие травы" им подавай! Не сочти меня консерватором, но во время войны из одного гречелистника с помощью зачарования те ещё чудеса творили. Больно нужны их "редчайшие травы"! Даже не волнуйся, сестрёнка!
Он высыпал полученную в ступке смесь в котелок с водой, взял с каминной полки глиняный сосуд и плеснул на угли искрящейся жидкости – те ярко разгорелись. Я сразу вспомнила Маретт в ордене Непринуждённых, помнится она разжигала при мне камин таким же способом. Это новомодное алхимическое средство, причём ещё нераспространённое, раньше я не видела таких. А ведь после столицы такие штучки в первую очередь приходят в Динки, где я живу.
– Так вы алхимик, Рель? – не выдержала я.
Рель повернул голову, внимательно посмотрел на меня, придвинул стул, сам уселся на противоположный:
– Нет, – наконец ответил он. – Садись.
Я села и в свете огня разглядела вытянутое лицо, аккуратные светлые брови, ресницы, чуть квадратный подбородок. И до того, как я успела сказать это сама себе, услышала от него:
– Но я из народа, который очень уважает алхимию и последнее слово науки. Среди нас много алхимиков, и мы помогаем друг другу.
– Фроксианин, – кивнула я.
– Ну вообще, я серенидец, – Рель приподнял одно плечо. – В смысле я подданный Серенида и мать моя – серенидка.
– Значит, по отцу?
– Так точнее, – кивнул он. – А то маг-фроксианин – это… – он усмехнулся, – скорее анекдот. С нашими-то укладами!
«Как и мужчина-целитель! Что ж ты такой необычный, Рель?»
Целитель смотрел на меня, и, будто прочитав мои мысли, прижал ладонь ко лбу:
– Ну вот. Мне снова оправдываться. В общем, умение исцелять от пола не зависит. Но вообще, все дело в чувстве. Понимаешь, одно дело, когда человек, скажем… – он отвел ладонь в сторону, словно что-то прикидывая, – ну пусть просто ломает колено. И совсем другое, если он на вид целый, но бледный как смерть сама, или сидит в разгар лета у огня и от холода трясётся. Или слабый с рождения, встать с кровати не может и в расцвете лет слабее ребёнка – вот что с ним?
– Не знаю.
– А ведь надо это понять, пока он жив.
– И это могут только женщины?
Рель сделал неопределённое движение головой:
– Ну… Неправильно говорить «только», главное – проникнуться человеком, чтобы почувствовать то, что чувствует он… Но женщинам это легче даётся. Намного легче.
– Значит, вам сложно?
– Бывает.
– Но зачем тогда…
– У меня есть магические гены по матери, не пропадать же таланту. Но ты же знаешь наши серенидские порядки? Колдовство запрещено, шаманство запрещено, некромантия – и подавно, телепатия и зачарование – только храмовникам, но присоединиться к Храму я не мог из-за отца. Остаются волшебство, боевая магия и целительство. Но убивать мне не по нраву, а волшебство – не профессия. В итоге, целитель-наёмник. Мне нравится эта работа, я много путешествую, занимаюсь благим делом.
Интересные магические гены ему достались, если подумать. От фроксианина – предрасположенность к Воде и стойкость к Огню, от серенидца – предрасположенность к Пустоте и стойкость опять же, к Воде. Ученица Гредвара во мне жаждала изучить, как между собой взаимодействуют стойкость и предрасположенность к одной и той же стихии, но ум воина цеплялся за нечто иное: фроксианин! Конечно. Письмо, из-за которого мы прибыли сюда столь поспешно, было написано на лабораторной бумаге фроксианином. Я даже стала оглядываться в поисках таковой. В письме упоминался редкий минерал и… наместник. Точно! Наверное, Рель и отправил то письмо Уолу…
– Рель, а вы знаете Уолу? Советника Уолу.
Рель хмыкнул, улыбнулся:
– О да, довольно хорошо, а что?
– Да нет, ничего. Просто мне довелось недавно с ним повстречаться, и я вспомнила, что он тоже фроксианин.
– Умный человек, отличный оратор. Но, поосторожней с этим голубчиком, сестрёнка.
«Нда, помню я этого оратора на корабле!»
– Почему?
– Потому что он с виду очаровашка, а темперамент у него фроксийский, да и сердце тоже.
Мне не хотелось более говорить о нём, как и не хотелось вспоминать, что он умер. Мысль о смерти бросала меня в панику, будто в тёмную бездну: тело тяжелело, сердце падало в пятки. Я вдруг почувствовала, что задыхаюсь.
– Сестрёнка, – ворвался в темноту пучины голос целителя.
– Что?
– Да что бы ни было. Смотри сюда, – с его ладони сорвался зелёный шарик, он медленно полетел вверх до уровня глаз, потом также медленно вернулся на ладонь. – Делай вдох, когда он летит вверх, выдох – когда вниз. Не спеши, не спеши, так.
Не знаю, почему я его слушала и зачем выполняла эти дурацкие команды, но это успокаивало. Четыре вдоха и выдоха, и панику как рукой сняло. Более того – такого облегчения я не испытывала с тех пор как покинула Динки.
– А что значит «фроксийское сердце»?
– Позже скажу. Не надо пока об этом думать. Отвар готов.
– Отвар?
– Ну здравствуй! Для Даргана твоего.
Рель снял котелок с огня, поставил на столик, щёлкнул пальцами, и свет яркого золотого шара озарил помещение. Он приблизился к Даргану и коснулся двумя пальцами его шеи, осторожно приподнял верхнюю губу – осмотрел дёсны, после чего полез в сундук с перевязками.
Было так тихо, что даже закрой я глаза, могла бы на слух определить каждое его движение. Что-то стукалось о пластины окна, наверное, шёл снег.
Я тоже подошла, слегка коснулась подбородка Даргана, почувствовала его дыхание, лицо его чуть исказилось в ответ на моё прикосновение. А целитель уже гремел своей посудой, то ускоряясь, то замедляя движения. Наконец, повернулся, он тряс в руке какой-то бутылёк, потом вылил немного содержимого себе на ладонь.
– Придержи ему ноги, – сказал он. – Выше колен.
Я положила руки чуть выше колен Даргана.
– Посторонись, сейчас как лягнёт, – сказал он, касаясь лба короля смоченной ладонью, оставляя на его лбу зеленые разводы.
Дарган двинул головой, тихо простонал, тем временем целитель уже мешал что-то в глиняном стакане, затем вставил небольшую воронку в приоткрывшиеся губы пациента и влил туда содержимое бутылька. Дарган дёрнулся так что я едва устояла на ногах.
Рель довольно хмыкнул:
– Порядок!
Дарган, и правда, приоткрыл веки, но взгляд был затуманенный.
– Знаю, голубчик, знаю, – вздохнул целитель. – Время надо. Отдыхай, всё хорошо.
Рель заботливо поправил его одеяло.
– Так ему лучше?
– Не хуже. Хотя временное ухудшение было бы нормой. Здоровый парень, надо сказать, явно не супом из ботинка выкормлен. Если честно, сам поражаюсь, но такими темпами он уже к вечеру будет в сознании.
У меня отлегло от сердца, даже захотелось лечь и расслабиться. Я выдохнула, уронила голову:
– Хорошо, что мы вас нашли, когда на дороге его ранили, не знали, что и делать.
– Что ж я рад, оказаться в нужном месте в нужное время.
Мы молчали, тишину вновь потемневшей хижины нарушало лишь потрескивание дров в камине, а вот мысли становились громче. Минутная радость отягчалась глубоким чувством вины. Даргану лучше, но могло совсем ничего не быть, если бы я правильно выполняла свою функцию, если бы была рядом, когда действительно нужна. Как я вообще взгляну ему в глаза?!
Я посмотрела на Реля. Что я искала в его лице? Поддержки? Он, очевидно, ждал от меня ответных откровений, таковы уж негласные правила общения. Разговор пришёлся бы весьма кстати, но с чего начать, когда в голове только крутятся события последнего дня. И тут я услышала:
– А ты, значит, знаменитая Кеита Брайа?
Я кивнула.
– Понимаю. То есть нет, наверное, не понимаю, – развёл руками Рель.
– Я тоже, – честно призналась я. – Но это, как ни странно, что-то значит. Для других. В принципе, я никогда за себя сама не решала, с малых лет. До сих пор не знаю, в чём смысл.
Целитель грустно улыбнулся:
– Я тебя умоляю, дорогуша, какой смысл? Нет вообще никакого смысла! Приходим в эту жизнь и уходим, поверь, я видел и приходы, и уходы. А однажды, – он вздохнул, – их разделяла минута.
Я вздрогнула, но ничего не успела сказать, потому что он продолжал без остановки:
– А наоборот, один древний старик, помирал у порога трактира, так до своей последней и не добравшись. Я был там с ним. Он умер. Но некому было даже сказать об этом. Никто не спросил о нём, не помянул и не заплакал. А ведь у него была целая жизнь, и где она? Какой мы можем сделать отсюда вывод? Человек – ничто, плоть его превращается в землю. Единственное, что остается – это память о нём. Вот и весь смысл. В его жизни, – он мотнул головой в сторону Даргана, – есть смысл. Я вижу по тебе, а не по нему. Тебе важна его жизнь.
– Я за неё отвечаю, – произнесла я.
Просто хотелось, чтобы Рель лучше понимал меня.
Я не отрицала, что Дарган стал дорог мне как человек, даже не как король-освободитель, но моя ответственность за его жизнь усиливала это ощущение. А теперь ещё и усиливала вину.
– Мы уже многое вместе пережили… В общем, тут не только долг, конечно. В конце концов, в его жизни точно есть смысл. Он нужен многим, не только мне.
– А может, рядом с ним ты сама ощущаешь себя нужной, что бы это ни значило, – улыбнулся Рель. – И твоя жизнь тоже…
– …приобретает смысл? Я не знаю. Знать бы, это слишком сложно.
Такого мне в голову никогда не приходило, над этим стоило подумать. Меня почти с рождения мучил вопрос, в чём смысл моего жизненного пути. Может, это то, что с юных лет в принципе привязывает меня к службе. Я ощущаю себя нужной? Однако я всегда служила идее или стране и никогда лично человеку.
– Спроси себя, хотела бы ты, чтобы он не появился. И какой бы тогда была твоя жизнь и станет понятно.
Секунд пять в голове роились противоречивые мысли. С одной стороны, моя жизнь изменилась, в ней и правда появилось больше смысла. Но эти мысли сменялись болью, потому что:
– Так или иначе я оказалась не нужна. Я не справилась.
– Но с ним всё в порядке, сестрёнка. Мы все попадаем в трудные ситуации, главное – умение найти выход.
В тот момент я так и сделала: поднялась и пошла к выходу. Дело даже не в том, что мне вдруг захотелось побыть одной. Рель понял меня лучше, чем я понимала себя, и от этого мне становилось неловко. Последний раз так произошло с Гредваром, и тогда мне тоже было неловко.
Рель в принципе напоминал Гредвара, несмотря на странные манеры и отсутствие вредных привычек.
Бросила взгляд на Даргана – его лицо изменилось, по-прежнему было бледным, но уже живым, веки расслаблены, губы чуть приоткрыты, щёки не казались впалыми. Будто он спал. Наверное, боль угасла, магия лечит быстро, но он всё ещё не пришёл в себя.
Я вышла во двор и присела на край крыльца – единственное сухое не заснеженное место. Меня окружали одинаковые унылые хижины, а на западе серым гигантом возвышался горный хребет. Он уходил в самое небо выше талого снега, унылых сосен, человеческих проблем. Гораздо выше какой-то там королевской башни, в которую не попасть без дурацких чёток.
Я перевела дух, любуясь массивными скалами. Может, там и нашли Солнечный камень? Тот самый аккомо-что-то. Где ещё ему найтись, если не там, где земля касается неба?
В таком положении с восхищённым взглядом в сторону гор, я, наверное, напоминала Берага. А почему нет, разве он не прав, посвящая свою жизнь, чему-то столь могучему и величественному. Камни хранят историю веков, тысячелетий, а иногда и миллионов лет!
Ум этого учёного переполнен величайшими знаниями, потому он буквально светится от них, горит своими идеями так, что не ощущает холода – не носит куртку. А ведь он пытался помочь нам, незнакомцам, несмотря, что у самого проблемы. Принёс настойку, привёз Даргану гречелистник.
Жаль его, как он теперь будет? Куда же пропал Солнечный камень? Поскорее бы Дарган пришёл в себя – тогда уж мы разберёмся.
Ветер усилился, окатил меня волной холода, я поёжилась, уже несколько часов, как не могла отогреться и у огня. Вдруг внимание привлёк скрип, будто ржавых дверных петель, я повернулась – и точно, дверь одной из хижин напротив была приоткрыта. Собственно, ничего необычного, но все закрыты плотно, а она – нет.
Не нарушая мертвенной тишины посёлка, я ступила на утоптанный коричневатый снег, вслушалась и быстрыми короткими шагами направилась к этой двери. Обернулась – ни души, я по-прежнему одна, никем не замеченная, хотя кто знает. Лагерь горнодобытчиков располагался в ущелье между двумя холмами, сплошь покрытых лесом: крайне невыгодное стратегически положение – чёрт пойми, кто может наблюдать с этих гор, и хижины оттуда как на ладони.
И снова порыв ветра – дверь скрипнула, но на этот раз я услышала ещё и шорохи. Внутри кто-то находился и вряд ли это крыса – они, как известно, не пользуются дверями.
