Королевские чётки. Зерно Рабочего

Боран задумался:

– По-моему, четырнадцать.

Мне оставалось только взяться за лоб:

– Это невероятно! Неужели он был таким?

– Ох, ещё каким! Весь двор дрожал при виде него. Это еще что! Однажды был случай, будят меня среди ночи…

Но  я вдруг перестала воспринимать его речь, она превратилась в  неразборчивый шум. В следующее мгновение фляжки на полках раздвоились. Я  повернулась – лицо Борана казалось окутанным туманом, и туман этот  сгущался. Видимые объекты отдалялись от меня, исчезая за серыми облаками.

– Боран… – мой голос будто отдался эхом… в моих ушах!

– Да? – голос прозвучал, казалось, на расстоянии вытянутой руки.

– Ты почему не туман? – я хотела спросить, то ли почему он не ест, то ли почему вокруг туман, но мысли перепутались, как выскользнувшие из рук нити, а потом полностью потерялись в серой дымке. Она подступилась со всех сторон мягкая и беззвучная как вата.

– Эй, осторожнее! – едва донёсся до меня приглушённый звук, но я уже падала. Как и куда – не знаю, но тело отяжелело, ветер свистел в ушах.

– Это аккомород! – хор сотен голосов со звонким эхом донёсся до меня, как из окна большого храмового зала.

Серый дым, что клубился перед глазами застыл, принимая грубые резкие очертания. Теперь вокруг меня была уже не вата, а тысячи, а может, миллионы камней, срастающиеся в один панцирь.

– Это аккомород! – грянул то же хор, в этот раз он отразился от камней.

В затылке появилась острая боль, камни перед глазами раздвоились.

Скоро я долечу до дна и моё налитое свинцом тело разобьётся об этот аккомород, а может какой-нибудь острый камень проткнёт его, как нож протыкает масло, как копьё пробивает кольчугу… При воспоминании пробитой кольчуге, окровавленных подкольчужнике и рубахе, Непослушное, потерявшее чувствительность тело, дёрнулось, по позвоночнику пробежали мурашки – надо же, я ещё способна что-то чувствовать.

– Это аккомород! – еле донеслось откуда-то сверху.

Что это? Сколько раз за сегодня я услышала это причудливое слово, а раньше даже никогда…

– Ну, разумеется! Разумеется, слышали! Как же ваш меч… Если позволите, из чего он сделан ваш меч? – передо мной возникло лицо мастера Берага. Да ведь он мёртв! А может, я тоже? Иначе как? Но я не могу, не могу сейчас умирать, не помню почему, но я должна что-то сделать. Что-то очень важное.

– Не знаю. Быть может, и правда из… ак-ко-мо-рода? – вздохнул кто-то за спиной.

В груди кольнуло, когда я поняла: Бераг говорил не со мной, он смотрел мимо, а за моей спиной была…

– …вы Кеита Брайа? Я о вас читал… – лицо его растаяло в воздухе, голос прервался.

Я Кеита Брайа. Девочка с до смешного типичными именем и фамилией. На моей родине Кеитой звали каждую третью, а фамилию Брайа носило восемь племён центрального Таприкана. Благодаря этому на моей земле большинство моих подвигов в борьбе за независимость принимают за фольклор.