Лучший друг

Мама умиленно наблюдала за ними.

– Чего ты улыбаешься? – поинтересовался у нее Слава, уплетая кашу.

– Вы как птенцы… такие смешные!

– Ну вот еще! – буркнула Рада, вставая из-за стола. – Мы уже большие! – она поцеловала родительницу в щеку и, бросив на ходу: – Спасибо, очень вкусно! – убежала к себе.

Глава 2. Мальчишки такие мальчишки

Лето выдалось чудесное, как на заказ: через год Раде будет не до погоды – экзамены в школе, потом поступление в ВУЗ… поэтому хотелось понаслаждаться напоследок. Она и загорала, и обливалась по утрам, и даже ходила с подружкой Аней на запруду. Вода там была все равно ледяная, но они и не купались – просто обтирались иногда, если становилось слишком уж жарко. Рада покрылась ровным коричневато-золотистым загаром, а Аня без конца ходила розовой, как поросеночек, потом кожа у нее облазила и снова открывала солнцу новый белоснежный слой. В конце концов, родители ее возмутились таким пренебрежительным отношением к своему здоровью и запретили загорать. Приходилось прятаться в теньке и даже в самую жару ходить в одежде с длинным рукавом. Как-то девчонки сидели на веранде и занимались своим любимым делом – Рада рисовала пейзаж, а Аня читала ей вслух любовный роман:

– "… Он честно старался загладить свою резкость, снимая губами слезы с мокрых щек, и сам не заметил, как принялся целовать ее. Сабрина, естественно, и не подумала возражать. Да и можно ли было противиться поцелуям Дункана, пусть и подаренным из сочувствия, дружбы или…"

– Или..? – Рада посмотрела на внезапно замолчавшую подругу, но вместо чтения та с придыханием вымолвила:

– Твой брат пришел!

Рада оглянулась и увидела, как Слава закатывает в калитку целую тачку больших булыжников. Его тощая фигурка скрючилась под этой тяжестью. Следом за ним на двор вбежал Илья, закрыл калитку и подхватил тачку у товарища.

– И что? – пренебрежительно спросила Рада у Ани.

– Ну… – смутилась та. – Неприлично как-то…

– Да ну, брось… – беспечно махнула рукой Рада. – Девятнадцать лет человеку, как-нибудь переживет шок…

– Да, – мечтательно вздохнула Аня, не спуская глаз с ее брата. – Девятнадцать… он такой взрослый уже…

– Я тебя умоляю! – бесцеремонно громким голосом воскликнула Рада. – Дите дитем! Вот опять подачу документов в институт протормозил. Бездельник!

Слава оглянулся на ее голос и приветливо помахал рукой Ане, а сестре показал язык.

– Привет, Илья! – крикнула Рада, нарочито проигнорировав хулиганские ужимки брата.

– Привет, – басом откликнулся он и сунул руку в карман, словно хотел что-то достать, но потом передумал и пошел за товарищем в сарай.

– Чего это они задумали… – пробормотала Рада, положила кисть и направилась вслед за молодыми людьми. Аня вприпрыжку побежала за ней.

– Мы дорожку в саду будем делать, – нехотя ответил ей Слава, – как мама всегда хотела.

– Вам заняться, что ли, нечем? – удивилась Рада. На самом деле, ей нравилась эта идея, просто она казалась себе важнее и старше, когда критиковала брата.

– Молчи, женщина, и держи лопаты! – сказал Слава, и Раде пришлось подчиниться.

Он выдал всем присутствующим какие-нибудь инструменты: тяпки, кирку и даже лом, и они дружно вынесли это все на двор. Пока Слава на минутку вернулся в сарай, а Аня увязалась за ним, Илья снова сунул руку в карман и извлек оттуда новый кустик земляники.

– На вот, – протянул его Раде.

– О! – обрадовалась она. – Спасибо! Как мило с твоей стороны…

Широкое и симпатичное лицо богатыря покрылось густым румянцем.

– Когда камни искали сегодня, увидел случайно, ну и вспомнил, что тебе нравится…

– Ты настоящий друг! – похлопала его по плечу Рада, доедая последние ягодки. – Ой, хочешь попробовать?

– Нет, – он мотнул головой. – Я землянику не очень люблю…

Тут из сарая вышли Слава и по-щенячьи смотрящая на него Аня, и все взялись за работу. Копать у Рады не получалось: дорожка была так плотно притоптана, что воткнуть в нее лопату было практически невозможно, правда, у парней это получалось довольно ловко… Тогда Рада попыталась таскать камни, но и тут ее ждала неудача: булыжники оказались неподъемными. Она схватилась за один, попробовала другой и третий – безуспешно, а потом ее своей медвежьей лапой аккуратно подвинул от тачки Илья и схватил сразу два. Раде осталось только изумленно смотреть ему вслед.

За этот день они замостили аж целый погонный метр дорожки, и когда родители часа в четыре вернулись домой из Верхнего Уймона, мама пришла в неописуемый восторг:

– Мальчики! Зайчики вы мои, птенчики… – она, кажется, даже прослезилась.

Рада закатила глаза, придерживаясь своего здорового скептицизма: эти уложенные десять камушков вовсе не гарантируют, что дорожка будет когда-нибудь закончена.

– А теперь все в дом на чай с пирогом! – безапелляционно заявила мама.

– Мне домой надо, – как всегда, попятился Илья. – У меня скотина не кормлена…

Рада схватила его за медвежью лапу и потянула к крыльцу:

– Вот еще! Ты больше всех работал! Надо хотя бы поесть!

– Да я не голоден! – смешался он, глядя на ее руку так, будто его прижигают каленым железом, но ни на сантиметр не сдвинулся с места.

Раде пришлось его отпустить.

– Что такое с твоим другом? – спросила она у брата.

Он пожал плечами:

– Стесняется.

– Чего? Кого? Вы с ним сто пятьдесят лет дружите, сколько можно стесняться?

– Да откуда я знаю? Может, он сегодня носки рваные надел – вот и не хочет обувь снимать.

Рада вспомнила бедный рабочий наряд Ильи, и ей стало неловко и обидно за этого искреннего и бескорыстного парня. И за что ему такие предки достались? Вот Кирилл Фомин из их класса – ни во что людей не ставит, а у него даже айфон есть. А Илюха все хозяйство на себе тянет почти в одиночку, да еще Славке этому глупому помогает во всех его дурацких затеях, и даже о ней – Раде – помнить умудряется. Таскает ей эту землянику, будь она неладна… И ходит сосед в таком всем старом да рваном, что остается только диву даваться, как на нем эти трехсотлетние кеды не разваливаются. А все почему? Потому что родители пьют, все деньги на водку спускают – как только они все еще с голоду не померли? Очень просто: Илья картошку сажает, кур кормит, козу сам доит, овец пасет, а шерсть продает – совсем-то без денег никак не обойдешься. Радино справедливое сердце обливалось кровью при виде такой несправедливости.

– Ты уж, пожалуйста, поговори с ним, – наказала она Славе, – нечего стесняться, он нам как родной человек. То же самое, что ты.

– Да говорил я ему, – махнул рукой Слава. – Как об стенку горох. Раньше, вроде, ходил и ничего, а в последнее время никакого сладу с ним нет. Гордый стал.

– Думаешь, в гордости дело? – улыбнулась мама.

– А в чем?

Но она не стала отвечать.