Моя! или ничья

– Или… – осеняет меня, – ты что, так обиделся на мою фразу про поцелуй? С тобой… Что я только через труп..?

Опять молчит и сверлит демоническим взглядом. Я вздыхаю:

– Да не переживай ты. Я с Семёном не целуюсь. Мы просто… танцуем.

– Какого рожна? – излечивается наконец от немоты Гаршин.

– Ты уверен, что я должна давать тебе в этом отчёт?

– Абсолютно.

– А что мне за это будет?

Его глаза темнеют ещё сильнее, пугая меня до дрожи.

– Ладно! – пищу я, сама не своя от страха. – Скажу, а ты тогда оставишь нас в покое…

– Сегодня! – добавляет, надвигаясь на меня огромной тёмной глыбой.

И как можно быть таким невыносимым? Бесславно сдуваюсь:

– Мы с Семёном будем выступать на Студвесне с перфомансом, часть которого составляет танец.

Гаршин пару секунд настороженно переваривал эту инфу, а потом разродился очередной претензией:

– Что, не могла себе партнёра попредставительнее найти? – и выпятил мускулистую грудь, будто бы предлагая себя.

Я хохотнула:

– Нет, это не для меня, это для него. Я ему помогаю просто.

– А ты бы не могла ему помогать на расстоянии трёх метров и более?

– Бачата так не танцуется!

– А других танцовщиц бачаты, кроме тебя, в N-ск не завезли? И вообще, с каких пор ты танцуешь?

– Вот, две недели как. И по-прежнему считаю твои претензии необоснованными. Я не твоя девушка, чтобы их выдвигать!

Гаршинское лицо как-то странно дрогнуло. Потом скривилось надменно:

– Всё ясно! Два ботаника собираются зажигать на ботаническом конкурсе… – он с особым ехидством выделил слово "зажигать".

– А ты что тут делаешь? – спохватилась я. – Тоже бачату танцуешь? Интересно было бы посмотреть…

Почему-то этот танец, впрочем, как и любой другой, не особенно вязался в моей голове с образом Гаршина.

– Дань! – вдруг окликнул его женский голос из зала. – Ой, а я тебя обыскалась!

К нам подошла невысокая стройная девушка в ярком платье, очках и с тёмным каре. Почему-то при виде неё во мне всё упало. Я, вообще-то, тоже никаких положительных чувств к Дане не испытываю и к тому же прекрасно знаю, что он весьма востребован среди прекрасной половины человечества, и сам, конечно, падок на оную. Но вот эта девушка… вызвала во мне тяжёлое неприятное чувство. Будь она более вычурна и ненатуральна – я б не так расстроилась. Но Данина спутница – сама естественность. Есть в ней даже что-то трогательное. И у меня внезапно защипало в носу…

– Аа… ну ясно… – пробормотала я, пряча взгляд. – Ладно, желаю вам хорошо повеселиться…

Глава 9. Мой личный репетитор

Данил

– Это она? – проницательно поинтересовалась Катя, стрельнув глазами вслед уходящей Кусаке. – Та самая роковая барышня, из-за которой тебе ни одна другая не подходит?

– Чего? – нахмурился я. – Ты ещё напридумываешь тут…

Но Катя не унималась:

– Ви-идела я, как ты на неё смотришь. Того и гляди взглядом испепелишь. А в чём проблема-то? Неужто такому, как ты, кто-то отказывать умеет?

Я не ответил. Не готов пока обсуждать Кусаку. И делить ни с кем не готов. Их счастье, что между ними ничего нет, но впредь я не могу бросать ситуацию на самотёк. Мне нужно больше контроля. Больше времени с ней наедине. Я, чёрт побери, хочу быть рядом с Кусакой!!!

Ишь, помощница какая выискалась… помогать всяким убогим… А мне кто поможет? Сердце разбитое склеить… И… ну, что там ещё у меня? Я принялся лихорадочно соображать, чем бы мне привлечь Кусакино сострадание. А то как помогать – так всяким ур*дам, а меня – так только кусать!

Конечно, такому умнику и красавчику трудно вызвать чьё-либо сострадание, хотя мне, кстати, удалось. Она ведь сама придумала причину моей ревности, потому что её мучает чувство вины за неосторожно брошенную тогда фразу. И она считает, что обидела меня, жалеет и готова из-за этого идти на уступки. Но на такой ерунде далеко не уедешь. Нужно что-то посолиднее.