Обольстительная леди Констанс

– Умоляю, не обижайте меня!

Его настроение изменилось так резко, что Констанс вздрогнула, слишком поздно сообразив, насколько неофициально он держался всего несколько мгновений назад. Она прикусила губу и изобразила нечто вроде реверанса.

– Простите, ваше высочество, я не хотела вас обидеть!

Молчание. Кивок. Снова молчание.

– Наверное, вы позвали меня сюда, чтобы сообщить, что на рассвете из порта отплывает корабль? – тихо предположила Констанс.

Принц Кадар запустил пальцы в свою шевелюру.

– К сожалению, торговые суда с Запада нечасто заходят в наш порт. Большинство из них направляются в Индию в обход Маримона. Мои предположения подтвердились: следующий корабль ждут не раньше августа.

– Не раньше августа! Но сейчас только май!

– К сожалению, у нас в Маримоне нет кораблей, подходящих для такого путешествия. Незадолго до своей гибели мой брат заказал постройку шхуны. Трехмачтовой. Океанской… – Принц Ка-дар покачал головой. – Зачем такое судно понадобилось Бутрусу, понятия не имею, но дело не в том. Шхуна еще не готова, и достроят ее не раньше июля.

– Должно быть, я доставляю вам неудобство. Три месяца – долгий срок для незваной гостьи!

Принц улыбнулся:

– Но я ведь вчера сам пригласил вас пожить здесь. Можете оставаться столько, сколько пожелаете.

– Да, но…

– Леди Констанс, повторяю, мы рады вашему присутствию.

Констанс покраснела. Когда он вот так улыбается, она не может связно мыслить. Словно свет далекой звезды в линзах ее телескопа, который на время слепит ее, не давая ничего рассмотреть.

– Благодарю вас, – моргая, ответила Кон-станс. – Если я что-то могу сделать, пока нахожусь здесь, чтобы, так сказать, оправдать мое пребывание… буду рада помочь. К сожалению, шью я не слишком хорошо, зато отлично умею считать. Хотя не знаю, зачем вам счетовод, если у вас наверняка есть казначей.

– И помощник казначея, и множество писцов, – кивнул принц. – Наверное, во дворце найдется и достаточно швей. Располагайте своим временем, как хотите.

– Не уверена, что знаю, как им располагать. Я люблю чем-то заниматься.

– В таком случае советую осмотреть нашу страну, исследовать ее достопримечательности. Кстати, я вспомнил, зачем пригласил вас сюда, на мою личную террасу. Подойдите ближе. – Принц Ка-дар поманил ее к парапету, доходившему ей до талии. – Вот, взгляните на Маримон!

Вид, открывшийся ее взору, был поразительным.

На горизонте встречались море и небо – ослепительно голубые, небо испещрено белыми облаками, на море мелькают барашки на волнах. Вдали двигалась вереница рыболовецких судов; они находились слишком далеко, и Констанс различала лишь разноцветные корпуса и треугольные паруса. Широкая прибрежная полоса слева от нее была изрезана многочисленными бухточками, в которых помещались рыбацкие деревушки, похожие на деревню Башира: белая полоса пляжа, лепящиеся друг к другу домишки. За деревьями виднелись участки плодородной земли. Справа местность была более гористой; красно-оранжевые холмы сменялись гораздо более высокими зазубренными горными пиками. Здесь зелени было меньше, а деревень совсем мало.

Прямо под дворцом находился маримонский порт. Вдали виднелись строения, одни высотой в три или четыре этажа, а другие низкие и приземистые. Вероятно, верфи – их огромные двери выходили прямо на пристани, стоявшие под нужным углом к берегу. Мол в ближней гавани был выше и более каменистый; там стояла небольшая крепость. Конечно, маримонский порт не мог сравниться, скажем, с Плимутом, где она садилась на «Кент», но там наблюдалась такая же суета. Корабли всех форм и размеров стояли на рейде или были пришвартованы к причалам. Дау, гораздо больше, чем рыболовецкие суда в деревне Башира, сновали туда-сюда между судами покрупнее. Рядом раскинулся город, выросший у порта. Констанс облокотилась о парапет, чтобы рассмотреть его получше. По склону извивалась тропа – должно быть, именно по ней ее вчера несли в паланкине. Тропа вела мимо домов, высоких и узких, и журчащих фонтанов, стоящих на маленьких площадях. Терраса на крыше, судя по всему, была самой высокой точкой дворца. Констанс решила, что под террасой находятся еще три или даже четыре этажа; с двух сторон центрального здания она увидела два крыла, которые уступами спускались вниз. Попасть во дворец можно было с широкой площади, мощенной мраморными плитами. Площадь была окаймлена двумя рядами пальм, похожих на часовых. Широкая лестница вела к сводчатому порталу.

– Ну, что вы думаете о моих скромных владениях?

Констанс обернулась слишком резко и ухватилась за край парапета: от жары и ослепительного блеска моря, неба и солнца у нее закружилась голова.

Сильная рука подхватила ее, не давая упасть.

– Осторожно! Не хотелось бы во второй раз сообщать о вашей безвременной кончине.

– Благодарю вас, мне уже лучше. – Констанс снова повернулась к морю. – Ваши владения очень живописны. Никогда не видела ничего даже отдаленно похожего. Как далеко от порта находился «Кент», когда пошел ко дну?

– Видите вон там дау? – Кадар показал вперед поверх ее плеча. – «Кент» лежит недалеко. Почти всех пассажиров и членов экипажа спасли суда, стоявшие в порту. Нескольких погибших обнаружили в соседней бухте, вон там. Бухта, куда отнесло вас, находится за тем мысом, как видите, довольно далеко отсюда.

Море выглядело таким спокойным… Не верилось, что на нем возникают такие шторма.

– Ничего не помню, – вздрогнув, призналась Констанс, – кроме того, как меня выбросило за борт. А потом – совершенно ничего.

– Может, это и к лучшему. – Кадар сделал шаг назад. – По-моему, и воспоминаний о шторме достаточно, чтобы навлечь на вас бессонницу.

– Но вчера, – возразила Констанс, – я спала как убитая… весьма кстати.

Принц Кадар положил руки ей на плечи и развернул лицом к себе.

– Зато раньше вам часто снились страшные сны, верно?

Его прикосновение встревожило ее.

– Иногда. – Констанс безуспешно попыталась высвободиться. – Вот почему я проводила столько ночей, глядя на звезды. Они отвлекали меня от кошмаров.

– Вы смотрели на звезды?!

– Изучала космос, звезды и планеты, – ответила Констанс.

– Вы увлекаетесь астрономией?

– Чему вы удивляетесь? Тому, что я питаю пристрастие к изучению ночного неба, или тому, что я женщина, которая любит смотреть на звезды? – Констанс отвернулась. Она была разочарована, сама не зная почему. – Вот и мой отец находил мое пристрастие необъяснимым. Он не видел в нем никакой практической цели… Мой отец сразу же теряет интерес к тому, что не несет выгоды.

– Не думаю, что ваше пристрастие необъяснимо, и, уж конечно, я не считаю, что ваша принадлежность к женскому полу должна лишить вас возможности заниматься наукой. Как раз наоборот. Ваши интересы делают вам честь и достойны всяческих похвал.

– Вот как! – Она снова смотрела ему в лицо. – В таком случае простите. Я не должна была говорить с вами так, как говорила, но я все время забываю, что вы принц. То есть не забываю, особенно когда вы смотрите на меня… оценивающе… и мне хочется придумать для вашей оценки что-нибудь поинтереснее, но я боюсь, что вы сочтете меня скучной, если прочтете мои мысли, что совсем не так, очевидно, хотя, по правде говоря, создается впечатление, что вы можете… и… ох, вот еще! Ваше молчание! Мне хочется чем-то его заполнить, я начинаю бессвязно болтать… – Ее лицо стало пунцовым. – Наверное, теперь вам хочется, чтобы корабль, идущий в Бомбей, увез меня как можно скорее! – сокрушенно подытожила Констанс.

– Откровенно говоря, как раз наоборот. Помоему, я нашел идеальное решение: я придумал, чем вас занять на те три месяца, что вы проведете здесь.

– Ах, у вас освободилось место придворного шута?

Едва заметно улыбнувшись, принц взял ее за руку и подвел к телескопу, закрытому чехлом, стоявшему посреди террасы.

– У нас вакантно место придворного астронома!

Кадар убрал чехол, и рот у леди Констанс открылся.

– Телескоп! Да еще какой! – Она провела пальцами по полированной деревянной трубе. Дотронулась до табуретки, которая прикреплялась к подъемному механизму. Погладила сам механизм и медную ручку, с помощью которой можно было вращать трубу вокруг своей оси. Посмотрела в окуляр. Наконец снова погладила трубу. – В жизни не видела ничего красивее, – тихим от благоговейного восторга голосом произнесла она. – Где же вы нашли такой сложный прибор?

– Я разделяю вашу страсть к изучению звезд. Вы и понятия не имеете, какая редкость встретить здесь астронома. Мой телескоп дает семикратное увеличение, – сказал Кадар. – Его построили в мастерской мистера Гершеля. Я купил его пять лет назад, когда провел некоторое время в Оксфорде. С тех пор он повсюду путешествует со мной.

– Неужели он из лаборатории самого Уильяма Гершеля? – Ее карие глаза засверкали.