Незнакомцы у алтаря

При свете дня столовая выглядела гораздо веселее, а камин, который вчера вечером лишь дымил, сегодня ярко пылал.

– Доброе утро! – сказала она.

Иннес сидел за столом и мрачно смотрел в пустую тарелку, но, когда она вошла, встал. Заметив у него на подбородке несколько порезов, Эйнзли подумала: он наверняка брился, используя такую же холодную воду, какой умывалась она. Может быть, он просто не любит рано вставать. Эйнзли остановилась на пороге.

– Остаешься или уходишь? – поинтересовался Иннес, и она встряхнулась.

– Остаюсь. – Она села напротив него.

– Я не знал, что ты будешь – чай или кофе, поэтому велел Мари принести и то и другое.

– Кофе, спасибо.

Он сел и налил ей кофе в чашку.

– Есть крауди и овсяные лепешки, но, может быть, ты хочешь копченой рыбы, ветчины или каши?

– Нет, спасибо, только… что такое крауди?

– Сыр.

– Спасибо. – Она взяла лепешки и домашний сыр. – Выглядит аппетитно.

Иннес налил себе чаю.

– Ты уже позавтракал? – спросила она, морщась и глядя на его пустую тарелку. Она вдруг подумала, что они ведут беспредметную светскую беседу, словно в какой-нибудь эдинбургской гостиной.

– Да, – ответил Иннес.

Эйнзли с хрустом откусила кусок лепешки и отпила кофе, ей показалось, что она слишком шумно втянула в себя жидкость. Просто смешно!

– Иннес, может быть, хочешь?..

– Эйнзли, может быть, хочешь?..

Он замолчал. Она замолчала. Потом он рассмеялся:

– Не привык завтракать не один. Не знаю, ты хочешь, чтобы тебя оставили в покое или… что?

– Сама не знаю. Я не больше привыкла к компании за завтраком, чем ты. Понимаю, что веду себя глупо, но ничего не могу с собой поделать.

– Может, мне лучше уйти?

– Нет. Если тебе тоже… – Она замолчала и рассмеялась. – Нет, ради всего святого, оставайся. Я хочу поговорить, но только давай не будем вести светских бесед ни о чем.

Иннес расплылся в улыбке:

– Обещаю, что никогда не буду вести с тобой светских бесед ни о чем, хотя мне все-таки хочется выяснить, хорошо ли тебе спалось на новом месте. Прошу тебя, ответь правду. Мне не нужна вежливая салонная ложь.

Эйнзли усмехнулась:

– В светских салонах не принято обсуждать дамские спальни.

– Это смотря какой салон, – улыбнулся Иннес. – Тогда позволь спросить по-другому: тебе удалось хоть немного поспать или ты замерзла до смерти?

– Я поспала, но признаюсь, оделась я очень быстро.

– Мне очень жаль. Под конец жизни отец приказал запереть почти все комнаты в замке, а сам жил в двух или трех комнатах. Здесь довольно тепло и сухо, просто в ферме при усадьбе довольно давно никто не жил, а Мари узнала о нашем приезде в последнюю минуту. Можно сказать, она отвела тебе лучшую спальню из худших…

– Она извинилась за то, что моя спальня в нескольких комнатах от твоей, – заметила Эйнзли, краснея. – У меня сложилось впечатление, что ее беспокоило расстояние, которое отделяет нас друг от друга. Наверное, она боялась, что тебе слишком тяжело будет добираться… Не скрою, меня не порадовала мысль о том, что моего мужа способно отвлечь такое препятствие, как несколько комнат.

– Если бы я знал, что ты с радостью ждешь меня в своей спальне и готова на все, меня бы не удержал и пояс целомудрия. – Иннес расплылся в улыбке.

– Жаль, что я не могу раздобыть такую вещь, иначе мне бы непременно захотелось испытать тебя!

– А ты не зарекайся, в здешней оружейной чего только нет, – ответил Иннес. – Пояса целомудрия и развлечения в спальне… кто бы мог подумать, что разговор за завтраком может стать таким интересным?

Эйнзли поперхнулась кофе.

– О развлечениях в спальне заговорила не я!

– Зато ты первая сказала, что не хочешь вести светских бесед ни о чем.

– Иннес Драммонд, тебе следовало стать юристом! Ты умеешь исказить любой довод лучше, чем адвокаты, с которыми я имела дело!

Он театрально вздохнул:

– Что ж, давай сменим тему, хотя ты сама виновата, знаешь ли.

Эйнзли смерила его настороженным взглядом:

– Я совершенно уверена, что мне не следует спрашивать, что ты имеешь в виду.

– Тогда не спрашивай.

Эйнзли отпила кофе. Иннес с чопорным видом поджал губы. Она снова сделала глоток, стараясь не рассмеяться, но наконец со звоном поставила чашку на блюдце.

– Нет, ради всего святого, ты победил! Объясни, что ты имеешь в виду!

– Нет, знаешь ли, когда я смотрю на твои губы, я не могу думать ни о чем, кроме поцелуев!

– Только поцелуев?

– Нет, не только. – Иннес наклонился вперед и взял ее за руку. – Поцелуи разные бывают.

Он ее дразнил. Или флиртовал? Она сама не знала.

Эйнзли не считала, что относится к тем представительницам слабого пола, с которыми мужчины флиртуют. Он просто хочет ее развлечь или возбуждает? Возможно ли сочетание первого и второго? Эйнзли понятия не имела. Ясно одно: он над ней не смеялся. Иннес смотрел на нее с участием; и что-то в его заманчивых голубых глазах заставило ее затрепетать.