Бюро гадких услуг

– Ну какая же ты недотепа? Ты рвачка! Хапуга, можно сказать. Еще немного, и я начну тебя презирать! – вдруг надулась Люся. – Ты почему Едякиной ее бриллианты не отдала?

– Ох ты, совсем забыла… А ты тоже хороша, не могла подсказать! – кинулась Василиса к дверям.

– А я уж подумала, что ты решила на камушки ремонт сделать. Мне привиделось, что это тоже нечто вроде штрафа… Вася, куда ты?

– Так, может, она еще недалеко ушла, успею догнать, – выскочила Василиса в подъезд. Главное, чтобы Едякина не успела сесть в машину!

В подъезде было темно, и Василиса, споткнувшись на лестнице, рухнула вниз прямо с верхней ступени, пробороздила подбородком весь пролет и затормозила лишь на площадке. Подняться не получилось – подвернулась нога, а потому, усевшись поудобнее, Василиса принялась ощупывать ее и вставлять ее части на место. «Да черт с ними, с бриллиантами, – подумала она в сердцах, – завтра отдам!» Василиса Олеговна тихонько всхлипнула и внезапно похолодела, по ее рукам пробежала дрожь, а больная нога интенсивно задергалась: она сидела на человеке! И этот человек даже не ойкнул, не пошевелился…

В следующую секунду двери сразу нескольких квартир в подъезде распахнулись – жильцы отреагировали на нечеловеческий визг, пронзивший дом сверху донизу. Сосед с первого этажа притащил фонарь и осветил такую картину – Василиса, с разбитым в кровь лицом и такими же коленями, визжала во всю силу легких, восседая на… трупе красиво одетой женщины. В том, что под Василисой Олеговной находился именно труп, сомневаться не приходилось: на лбу женщины чернела аккуратная дырочка, а белая шапочка сползла набок и окрасилась кровью. Под Василисой лежала Алла Титовна Едякина. Вернее, то, что ею было буквально несколько минут назад.

Следующие дни были вычеркнуты из жизни подруг следственными органами. Василиса и Люся часами просиживали перед серым, невидным мужчиной и в который раз пересказывали ему случившееся. Мужчина совершенно не умел делать комплименты, нисколько не интересовался личностью тех, кого допрашивал, и беседовать с ним было сущим наказанием. Особенно для Василисы. Потому что ей совершенно не хватало сил на то, чтобы ухаживать за собой, как она привыкла. Василиса Олеговна уделяла своей внешности огромное внимание, она обязательно два раза в неделю делала маски из всего, что находила в холодильнике, умело использовала макияж и никогда не мыла лицо водой на ночь. Но теперь ей стало совершенно не до этого всего.

Когда свидания с неприятным мужчиной закончились и подруги осели наконец дома, в гости приковылял сын Василисы собственной персоной.

– Мама, объясни мне, что у вас тут произошло? – начал он с порога. – И еще… Растолкуй мне, сделай милость, почему именно с тобой случаются всевозможные неприятности?

– Не только! – гордо вскинула голову Василиса. – Вон с Люсей тоже!

Естественно, они ему ничего не собирались что-либо докладывать. С какой стати? Уж если подруги тому, серому, ничего не рассказали, то уж Павлу-то как-нибудь мозги затуманить удастся.

– Паша, ты хочешь пирожков? Сегодня Люся настряпала, – проводила на кухню сына Василиса.

Тот уселся за стол, но успокаиваться не собирался.

– Мама, пообещай мне, что вы с Люсей никуда не будете вмешиваться. Вот прямо сейчас пообещай! – нудил с полным ртом Павел.

– Ты ешь, ешь. Расскажи лучше, что в кроссвордах новенького пишут? Я имела в виду, что по телевизору показывают? – уселась Василиса Олеговна напротив.

– Короче, так: завтра мы с Лидочкой привезем тебе Наденьку и Катюшу. Отдохни немного от беготни по улицам.

Случилось то, чего подруги боялись, – Паша сажал мать с Люсей под домашний арест. Вполне понятно, что они, обремененные детьми, не станут таскаться по городу, выясняя, кто пристрелил несчастную Едякину. Надо было срочно что-то придумать.

– Извини, родной, но завтра никак невозможно: мне надо разобраться с местом работы, – вдруг вспомнила Василиса. – Ты же знаешь, я сейчас тружусь в «Жемчужине», вот и надо кое-чем там заняться.

– Мама, – устало произнес ее сын Паша, – тебе правда надо на работу?

– Паша, ты же знаешь, я никогда не вру… Ну, почти никогда… только в редких, исключительных случаях.

Пока Павел слушал пылкую речь матери, возле его ног пристроился лохматый щенок и уставился на гостя такими голодными глазами, что тот не выдержал и сунул в его пасть пирог.

– Что ты делаешь?! – вскричала Люся, которая во время разговора Василисы с сыном скромно сидела молча. – Ты зачем скормил Малышу эту гадость?

Павел чуть не подавился:

– А зачем вы меня гадостью угощаете?

– Взрослый мужчина, а ничего не понимаешь! Для трехмесячного щенка печеное тесто – чистая смерть. О-о, эти мужчины! Мало того что они совершенно не понимают женщин, они даже собачий язык не понимают! – верещала Люся на одной ноте.

Паша быстренько подтянул костыли и поковылял к выходу.

– Вы уж тут сами, ладно? Авось псинка не заболеет, а мне пора, уж извините.

После его ухода Василиса затосковала. И Люся, обеспокоенно поглядев на подругу, начала ее успокаивать:

– Вася, ты что? Ну извини, сорвалась я на Пашку, но ведь….

– Люся, ты не сорвалась. Ты орала, как беременная монашка. А это означает только одно… – всхлипнула Василиса Олеговна.

– Ты думаешь, нам придется самим заняться расследованием? Ты хочешь сказать, что мы должны найти убийцу несчастной Едякиной? – шепотом ужаснулась Люся.

Василиса только с глубоким вздохом развела руками.

– А что делать? Ты меня в эту историю впутала, и теперь…

– Я?! – перебила Люся, ошалев от наглости подруги.

– А кто сказал Едякиной, что ей будет хуже? Так оно и получилось, – грустно объяснила Василиса.

Люся не выдержала и принялась бегать по комнате. Коварный Финли тут же стал охотиться за ее ногами, и той приходилось по-лошадиному взбрыкивать.

– Да, я так сказала. Но надо же было как-то заставить ее отдать тебе деньги! Я и не думала… Финли, отцепись! Я не думала, что попаду в самую точку. Ты-то ведь знаешь… – ох, Финли, уймись! – что мне ничего про нее не известно!

– Я знаю. Но она оставалась дома одна, и кто знает, с кем она могла за это время встретиться или просто переговорить по телефону. Помнишь, ей даже, когда она у нас была, звонили… И потом учти, ее убили в нашем подъезде, а уж выяснить, к кому она приходила, – большого ума не надо. Вот и думай.

Люся плюхнулась на диван и обхватила руками голову. Минут пятнадцать она сидела молча, качаясь из стороны в сторону. Ей вдруг отчетливо вспомнился взгляд Едякиной. Может быть, она и правда хотела о чем-то попросить? Люся стала качаться еще сильнее, а потом вдруг спокойно заявила:

– Ну что ж… Надо найти ее убийцу, значит, найдем. Сегодня же вечером будем разрабатывать план.

– А сейчас?

– А сейчас мы с тобой завезем деньги хозяйке «Жемчужины» и куда-нибудь пристроим ремни. Надоели они уже тут, все глаза измозолили.

Василиса Олеговна не совсем понимала, куда можно пристроить такую прорву дурацких ремней, но уточнять не стала. У подруги, похоже, настроение изменилось в лучшую сторону, потому что она уже рылась в шкафу, тихонько мурлыкая несложную песенку:

– «Ля-ля-ля, даже если нам немного за тридцать, есть надежда выйти замуж за принца…» Вася, ты бы не стояла столбом… Давай-ка одевайся.

Деньги хозяйке «Жемчужины современной моды« Василиса вернула без особых приключений. Правда, та процедила сквозь зубы, принимая целофановый пакет:

– Надеюсь, вы не ограбили какого-нибудь нефтяного магната…

Василиса только презрительно фыркнула и не стала задерживаться в магазинчике, у них с подругой было еще одно важное дело, и на улице томилась Люся с ремнями…

– Теперь пойдем вон в то здание, видишь? – скомандовала Люся, спотыкаясь на неровностях мостовой. – Там у меня один знакомый работал, рассказывал – жуткие вещи у них творятся… Вообще я лучше одна схожу, дай-ка ремни. Штук пятнадцать. А ты меня здесь подожди.

В здании находилось частное предприятие под звучным названием «Русский пончик». Люся отсчитала несколько ремешков и храбро толкнулась в стеклянные двери. Через полчаса она вышла с пустыми руками. Вернее, не с пустыми – из крепко сжатого кулака торчали денежные купюры.

– Ты что, продала наши ремни? – поразилась Василиса. – И у тебя их взяли?