Не провоцируй босса, опасно!
– Это правда?!
Медленно разворачиваюсь к ней. И понимаю – женщина в бешенстве.
– Что правда? – обречённо спрашиваю, готовясь отразить очередную её истерику. Достала уже, хорошо, что увольняют.
– То, что подсуетилась.
И она начала надвигаться на меня.
– А конкретнее?
– Я же тебя предупреждала. Не лезь к Бельскому… ты, змея.
Тут уже я не выдержала:
– Ты в своём уме? Ты сейчас говоришь о моём муже! Причём он даже не был твоим любовником! Совсем не понимаешь, где кончаются твои мечты и где начинается суровая реальность?!
– Я тебе покажу сейчас суровую реальность! – истерично заорала она и сделала шаг в мою сторону.
– Умерь свой пыл, иначе я охрану позову! – попыталась её урезонить.
Ну не драться же из-за мужчины! Но на это у неё было своё мнение. С криком: «Ах ты, сука!» набросилась на меня, толкнув руками в грудь. Я с ужасом понимаю, что ноги соскальзывают, и я лечу спиной на лестницу. Говорят, когда человек понимает, что остался миг до гибели, у него пролетает вся жизнь перед глазами, я же испугалась за свою семью, не хотела, чтобы они страдали. Пыталась ухватиться за перила… но поймала лишь воздух. И всё-таки надеялась, что обойдётся лишь переломами. Взмолилась: только не смерть, мои к этому не готовы!
И когда была готова к неминуемому удару, сильные руки подхватили меня – муж. Я выдохнула и прикрыла глаза, пытаясь не разрыдаться. Но вот с реакцией тела не смогла совладать, меня непроизвольно начала сотрясать мелкая дрожь. И тут же нервы сдали, не могла сдержаться, мне просто необходимо было прижаться к сильной груди мужа и дать волю чувствам, чтобы пожалел, успокоил так, как только он умеет. Не хочу быть больше сильной, хватит, сейчас я слабая женщина, нуждающаяся в поддержке своего мужчины.
– Кир… – всхлипнула.
Он бережно повернул меня к себе лицом. Смотрю – лицо моего мужа белое, словно мел.
– Сонька… – произносит он с надрывом и тут же прижимает к себе.
И всё, я расплакалась – имею право, меня обидели.
– Тише, милая… Тебе нельзя волноваться. Сонька… – И такая… боль сквозила в его голосе, что я ещё пуще разрыдалась.
Теперь уже из-за него – ему тоже плохо. Я чувствовала это!
Кир замолчал, отстранившись, смотрит взволнованно, сканируя каждую мою эмоцию. Рвано воздохнув, бережно взял моё лицо в свои тёплые ладошки и, нежно прикоснувшись своими губами к моим, произнёс на выдохе:
– Всё хорошо, только не волнуйся. Сделай глубокий вдох… – Вдохнула. – Теперь выдохни. – Выдохнула. – А теперь повтори это несколько раз.
Всё сделала, как он сказал: один раз, потом другой, и истерика начала отступать.
– Умница моя. – Поцеловал в висок и вновь отстранился. Смотрел с такой нежностью и заботой, что сердце замирало от любви к нему. – Легче? – спросил уже спокойно и осмотрел моё тело, ощупывая руками. – Ты как? У тебя ничего не болит? Голова не кружится? Низ живота не тянет?
– Нет, – мотнула головой, всхлипывая, как маленькая девочка.
И тут Кир резко останавливается и поворачивает голову в сторону лестницы, его взгляд заледенел. Я тоже вспомнила об этой твари! Разворачиваюсь, чтобы сказать, что убью её. Но вижу, что она сама в шоке, стоит белая, словно статуя. Вернее, Александра сама в ужасе от своего поступка. Муж достаёт из кармана пиджака смартфон, а я продолжаю смотреть на женщину, которая меня чуть калекой не сделала. И ловлю себя на мысли, что у меня нет желания убить её, только чувство сострадания испытала к ней. Бывает такое, что люди на эмоциях даже не осознают, что творят, а когда ярость схлынет и сознание прояснится, сами готовы на себя руки наложить.
– Охрану сюда! – доносятся холодные слова мужа. – А ты, сука…
Выпускает меня муж из своих объятий и делает шаг в её сторону.
– Можете не беспокоиться, я не сбегу… – глухо отвечает женщина и отходит к стене нетвёрдой походкой.
Облокачивается на неё и сползает, нет в ней больше лоска, она словно выгорела изнутри.
– Кирилл, – хватаю его за руку, вижу по глазам, что растерзать хочет, – не забывай про Рому.
Останавливается. Александра поворачивается ко мне и побелевшими губами произносит бесцветным голосом:
– В таком случае, нужно говорить. Прости, не хотела или случайно вышло, но это ничего не изменит. Мне нет оправданья, ты действительно могла погибнуть, Сонь. – И глухое: – Если бы не твой муж… Б**ть! – Она закрыла за лицо и разрыдалась. – Меня убить мало! Ненавижу себя… ненавижу!
Теперь она уже не плакала, а реально выла. Повторяя одно и то же – «ненавижу».
Ну вот, и у неё истерика.
***
Пришла охрана, приказал пока задержать у себя. Нужно вначале Соню врачу показать и уже потом решать, что с этой дурой делать. Хотел сразу полицию вызвать, но жена попросила не пороть горячку, а ей сейчас волноваться опасно. Согласился. Стараюсь не показывать жене своего истинного состояния, но я в ужасе оттого, что чуть не потерял её и ребёнка. И благодарен Богу, что он направил меня туда. Словно невидимая сила заставила идти на лестницу, я буквально нутром предчувствовал беду, ускоряясь с каждым шагом. Только вышел на лестничную площадку, тут же услышал возмущённый голос Сони и яростный вопль другой женщины.
А дальше всё как в страшном сне. Я с невероятной скоростью перескакиваю ступени вверх и в последний момент за какие-то… ничтожные сантиметры от столкновения жены с лестницей успел её поймать! То, что я сегодня испытал, невозможно описать словами. Только Богу известно, каких мне усилий стоило сохранить видимость спокойствия, но сердце моё в тот момент словно разорвалось в клочья, принося невыносимую боль. Даже держа жену в объятьях, чувствовал, как оно кровоточило, принося новую порцию боли. Пока эту тварь уводили, я успел созвониться с врачом, сейчас везу жену к ней.
Неизвестно, как на беременности отразился стресс, что она сейчас пережила. Соня ещё в шоке, только поэтому не задаёт лишних вопросов, только смотрит в окно и молчит. А я её не трогаю, понимаю, что ей нужно время пройти в себя. Да и мне тоже.
***
Кир меня привёз в больницу, я не стала задавать глупых вопросов. Уже и так всё поняла, пока ехали, вспомнила его вопросы, после того как чуть не упала. Тут же всплыло в памяти, чего не замечала ранее: перемена в его поведении, нежные взгляды, как бы в невзначай трогательное касание моего живота. Если я раньше списывала это на то, что он так себя ведёт из-за моего прошлого. То сейчас поняла – ошибалась! С ума сойти, он всё это время думал, что я в положении. И мочал как партизан! Наверное, боялся спугнуть удачу. Вот тут я его понимаю, я и сама обмираю от страха, не хочу услышать, что он ошибся.
«Господи, – взмолилась, – хоть бы Кирилл был прав! Ведь у меня действительно задержка!»
– Давно? – задала я вопрос ему в лоб, когда подошли к кабинету гинеколога.
– По моим подсчётам, сейчас шесть-семь недель, – не стал он юлить, напряжённо ожидая моей реакции. – В любом случае…
Он замолчал. Намекая, что если ошибается, у нас Ромка есть. Собираясь с силами, перед тем как зайти туда, выпалила на одном дыхании:
– Не буду врать – мне страшно…
– Не бойся… – спокойно поддержал, и моя рука оказалась в его тёплой ладони.
Поднимаю взгляд на мужа, он смотрит и улыбается – Кир уверен, что я беременная. Значит, и я попытаюсь поверить в чудо.
Зашли к гинекологу, пожилая дама начала задавать вопросы, но на них отвечал Кирилл. Валентина Семёновна, так звали моего врача, делала пометки и тихо посмеивалась, видимо, её позабавило, что мой муж всё знает, а не я. Но она ошибалась, я ещё была растеряна, поэтому не могла чётко мыслить. Да и страх разочарования вновь начал окутывать разум. Не помню, как забиралась на смотровое кресло, а муж терпеливо ждал за ширмой, отвернувшись к двери, чтобы не смущать, и тогда услышала:
– Так и есть, срок приблизительно шесть-семь недель.
У меня сердце чуть не выпрыгнуло из груди, и я разрыдалась.
– Мама, вы чего плачете, ребёнка не хотите? – заволновалась она.
Тут Кир подлетает к креслу и выдаёт:
– Хотим.
Та от поступка моего мужа немного опешила:
– Кирилл… сюда же нельзя! – всхлипнула я.
– Я отец, мне можно. Извините меня за порывистость, у нас немного необычная ситуация.
– Да вы вообще оригинальная пара, – нервно хохотнула она. – Так что на первый раз прощаю. Но, – пригрозила она пальцем, – ещё раз такой финт – и будешь по ту сторону двери дожидаться новостей.
Мой, ни капельки не смутившись, помог мне спуститься. Получив толчок от меня в спину, всё-таки удалился. Привела себя в порядок, и, наконец, женщина смогла начать работать со мной.
Всё происходило словно в тумане, а после УЗИ так вообще выпала из реальности, ехала и смотрела всю дорогу на снимок. Не могла поверить, что не сплю. Я беременна! Ура! У нас будет ещё один малыш! Повернулась к мужу:
– Кирилл, спасибо тебе!
– Обращайся… – подмигнул он.
– Нужно Роме как-то об этом рассказать… – спохватилась.
Вдруг его это новость расстроит.
– Ромка уже две недели всё знает. Извёлся весь, ждёт новостей от врача.
– И как он отреагировал?
– Он рад. Ждёт пополнения.
Я выдохнула.
– Кирилл, я хочу попросить пока не выдвигать обвинение против Александры…
– Ты в своём уме?! – взревел он и плавно съехал на обочину. – Она чуть тебя не убила! Если бы я не успел, неизвестно, какие были бы последствия! Чудо, что на нашем ребёнке это не отразилось!
– Не кричи на меня!
Муж прикрыл глаза, пытаясь успокоиться, и уже примерно через минуту произнёс спокойно:
– Извини.
– Давай я с ней поговорю. Я чувствую, что это необходимо. Уничтожить человека всегда можно успеть, а вот спасти иногда – поздно. Это не тот случай, когда нужно ставить крест. Просто поверь мне. Ты же сам понимаешь, она не станет просить отмазать. Женщина осознаёт всю серьёзность своего поступка и готова за него заплатить.
Муж напряжённо молчал. Видно, что у него своё мнение на сей счёт. Но я знала, что права. Он резко повернул ко мне голову и, смотря с какой-то обречённостью в глазах, начал:
– Знаешь, Соня, иногда с тобой трудно, ты словно с другой планеты. И в то же время понимаю, что права: иногда чёрное может стать светлым, а светлое – тёмным, Господь даёт каждому своё испытание. Это, наверное, сейчас во мне философ говорит, раз я готов тебе уступить. А, возможно, из-за того, что реакцию её видел – не было притворства, и жалость она не пыталась вызвать. Был бы у неё нож в тот момент, сама бы себе вены вскрыла. Поэтому сегодня я попрошу одного человека побыть с ней, а дальше будем решать, как быть.
Вы вновь тронулись и направились домой. По дороге больше эту тему не поднимали, у нас и без этого было о чём поговорить. Например, о реакции свекрови – понимали, её ещё выдержать нужно. Но стоило зайти домой, как неожиданно Ромка оказался рядом и, не говоря ничего, меня обнял.
– Дружок, ты чего? – смеясь, спрашиваю его.
– Я услышал, как бабушке кто-то позвонил и сказал, что ты чуть не упала с лестницы…
– Как видишь, со мной всё в порядке.
Он отстранился и придирчиво стал осматривать меня взглядом.
– А… – начал он и замолчал.
– И с малышом тоже.
– С кем? – раздалось удивлённое, и следом стук падающего на плитку смартфона.
– Да, мам, у тебя будет ещё внук или внучка! – Пока свекровь оправлялась от свалившегося на неё счастья, Кир обратился к Ромке: – Ты кого хочешь: братика или сестрёнку?
– Брата, разумеется. Зачем мне сестра, когда Алиса есть?
Железная логика! Тут свекровь отмерла. И началось… слёзы, смех, Ромка замучился её успокаивать, но ему удалось. Да, железные нервы у нашего старшего сына, но с ней он справляется не хуже Кирилла. Когда Любовь Валерьевна ушла, мы все выдохнули, упали втроём на диван и включили фильм про подводный мир. Нам всем хотелось немного тишины, да и просто побыть втроём. В этот момент я почувствовала себя самой счастливой женщиной на земле. Я беременна! И у меня прекрасная семья. Что от жизни ещё нужно?
Эпилог
Три месяца спустя
Новость о моих родителях меня буквально выбила из колеи, хотя Кир всё преподнёс деликатно, стараясь не нервировать. Но разве можно спокойно отнестись к тому, что меня воспитывали убийцы моих настоящих родителей?! Как таких людей земля носит?! Но теперь хоть понятно их равнодушие, когда Макар измывался надо мной. Кстати, хоть муж и скрывает, но я уже знаю, что он попал в аварию и сейчас лежит парализованный.
Недавно пришёл в сознание и медленно гниёт заживо из-за пролежней. А также знаю, что его изнасиловали мужики – следователь по секрету шепнул. Мол, страшнее судьбы для таких мразей и не придумаешь. Мне его не жалко, вот ни на грамм! То, что он делал с женщинами, в разы страшнее – заслужил. Более того, врача, что покрывал этого мерзавца, тоже привлекли к ответственности. Попросила встречи – не отказали, хотя муж пытался отговорить. Напомнив, что беременным отказывать нельзя, добилась своего.
Поворчал немного, но дал добро, только пошёл вместе со мной. От этого человека я и узнала, что подслушанный мной разговор был не обо мне. Он говорил о другой девушке, той, что уже истекала кровью, когда я пришла. Мне стало как-то легче, что таких людей больше нет на свободе, они там, где им самое место, как говорит мой Кирилл – отрабатывают свою карму.
Моих псевдородителей тоже осудили и отправили куда-то в Тмутаракань. Я на суд не пошла – не стоят они даже моего времени. А вот на могилу настоящих родителей сегодня решила сходить, благо их прах дядя в Москву перевёз. Оказывается, он мне единственный родной по крови: отец был его двоюродным племянником, вот почему ему удалось вырвать меня из лап этих хищников. Приехали с Кириллом туда, а у меня нет слёз, ничего, связанного с горем потери, просто сожаление, что не знала их.
Теперь я поняла Ромку, почему он первое время сторонился нас: мы, по сути, для него тоже были чужими. Постояв минут пятнадцать, попросилась домой – нет смысла стоять и ждать, что вдруг любовь проснётся. Мне дядя ближе, он был моим лучиком света в моменты отчаяния, его я люблю и никогда не забуду. А родители… Наверное, я им благодарна за то, что дали жизнь. И всё же перед тем как уйти, обратилась к ним, вдруг услышат:
– Мне очень жаль, что вас не было со мной. И сейчас, кроме этого, я ничего не испытываю. Я бы очень хотела вас обнять, сказать «спасибо» за возможность прийти в этот мир. Простите меня, что не могу сказать «люблю». Неверно, я люблю вас, но не как должна любить дочь родителей. Надеюсь, вы меня поймёте…
Положила цветы и, не оглядывая, пошла прочь.
Кладбище угнетающе действует, дышать тяжело. Некоторые тут чувствуют умиротворение, а я только боль людей, потерявших близких, и их отчаяние, что изменить ничего нельзя. Нет, это место не для меня, наш малыш не должен чувствовать негатив даже в таком возрасте.
Приехали домой, и я попросила Кирилла оставить меня одну. Села на скамейку и просто тупо смотрела на проплывающие в небе облака. Мне, так же, как и ребятам, нравится за ними наблюдать, в этот момент наступает какое-то спокойствие на душе. Вдруг моей руки кто-то касается, и робкое:
– Не помешаю?
Поворачиваю голову – Рома. Он знает, что на самом деле произошло, мы не хотели, чтобы мальчик жил в коконе лжи.
– Я всегда рада твоей компании, присаживайся.
Отодвигаюсь, чтобы освободить ему побольше места.
– Как ты?
Присаживается рядом и смотрит так внимательно, а взгляд совсем как у взрослого.
– Какая-та пустота, – сказала как есть.
– Понимаю. Я тоже такое чувствовал примерно через недели две после смерти мамы. Вначале больно было, потом я на неё злился, что умерла. Затем было стыдно за плохие чувства к ней. Так не должно быть, даже если мама делала больно. Затем стало всё безразлично, и, если бы не вы с Кириллом… не знаю, как бы я справился.
– Я, как никто другой, понимаю, почему ты так чувствовал. Не кори себя зря.
– Правда?
– Ага, ведь у меня тоже были не золотые родители. И пусть я не голодала, как ты, но они были хуже, чем твоя мама. Поверь, намного хуже…
– Я её простил, уже давно.
– И правильно сделал. Она на своём примере показала, как жить нельзя… Осталось …
Замолчала, тяжко вздохнув. Простить этих людей я не смогу никогда. Видимо, Рома почувствовал моё состояние, поэтому, бережно касаясь моего плеча, спросил:
– Но а сейчас же это в прошлом, да? Или нет?
– Всё сложно, дружок…
– Но ты справишься, ведь так? Ведь ты не одна, мы друг у друга есть.
Смотрит так преданно мне в глаза.
– Верно. Мы одна дружная семья, всегда будем горой друг за друга. Мы всё преодолеем, в этом наша сила: один за всех, и все за одного.
– Ты ещё про друзей Кирилла забыла сказать и своих подруг, – засмеялся он. И тут же: – Вот когда собираемся вместе, мы тоже становимся семьёй?
– Нет, это больше напоминает цыганский табор! – хохотнула я, вспоминая, какой гул начинается дома.
– Это как в кино? – тут же сообразил он.
Смотрел как-то с нами фильм про цыган с медведем и всё никак понять не мог, почему в зоопарке медведи в клетке сидят и их считают опасными, а там разряженные вольно ходят. Пришлось объяснять, вернее, начать изучать тему про медведей, простым «они дрессированные» Ромка не удовлетворится. Его нужно тему знать досконально: какие медведи бывают, чем питаются, где живут… Короче, после его вопроса я сама могу читать лекции про косолапых.
– Ну не совсем, но шум стоит такой же.
– Это точно, – тихо засмеялся Ромка. – Но мне нравится, когда они приезжают.
– Особенно когда Алиса, – подмигнула ему.
– Да. Ты была права – она чудо, а не ребёнок.
– Ты старше её всего на год! – напомнила о небольшой разнице.
Это мы вначале подумали, что Ромке четыре с половиной, потому что худой был от постоянного недоедания и нервотрёпки. Только когда стали заниматься усыновлением, выяснилось, что ему пять лет и шесть месяцев.
– И всё равно я старше, – пробурчал он.
– Ладно, ты большой, – хохотнула я. И тут же замолчала – малыш в животе зашевелился, видать, решил дать понять, что поддерживает позицию брата.
– Во, даже Даниил со мной согласен, – показывая глазами на живот, подметил наш наблюдательный.
Ну ничего от него не скроешь!
– Можно? – спрашивает, а сам уже тянет руку, чтобы прикоснуться к животу.
У них Кириллом по вечерам планёрка проходит. Они вдвоём рассказывают маленькому, как прошёл день, а тот якобы им отвечает. Только одному Богу известно, чего мне стоит не рассмеяться в голос, наблюдая за этой картиной.
– Ну, конечно, можно.
– Когда родишься, я тебя сам учить буду и оберегать, – начал он с ним разговаривать.
Кстати, и имя он ему дал.
– Ты наше счастье, Ром. Я и мечтать не могла о таком мальчугане.
Потрепала по его белокурым волосам.
– А вы с Кириллом моё, а родится Данька – и он станет моим счастьем. Я ведь каждую ночь Боженьке говорю за вас «спасибо». И о тебе всегда заботиться буду, даже когда женюсь, как дядя Кирилл о своей маме.
– А на ком ты женишься?
– На Алисе. А на ком ещё?
После его ответа я даже не знала, смеяться или начинать волноваться.
***
Пять месяцев спустя
Люда уже родила, и её любимые трубочки никто давно не готовил. Закинула удочку мужу, тот поехал за продуктами, и, пока Рома занимался с бабушкой в кабинете, решила сварить сгущёнку, чтобы ускорить процесс. Теперь когда поем вкуснятину – не знаю, низ живота вчера опустился, значит, скоро рожать, а трубочки безумно хочется. Налила немного воды в кастрюлю, поставила туда банку сгущёнки и включила на полную мощность огонь. Ну… чтобы быстрее сварилась. Сижу, жду. Прошло пятнадцать минут, поняла, что уже обмираю, как хочу сгущёнку, мне и на трубочки наплевать! Увеличила ещё огонь и только отошла от плиты, чтобы посмотреть, приехал мой или нет, как раздался взрыв. От страха я заорала, и низ живота скрутил спазм. Тут я поняла, что Даниил решил, что рисковать собой во мне больше не хочет и попросился на выход.
– Блин, – зашипела я, хватаясь за живот.
На шум в кухню забегает Ромка и видит меня в таком состоянии.
– Мама! – заорал он не своим голосом и кинулся ко мне. – Мама, мамочка! – в глазах слёзы. – Тебе плохо?
У меня оттого, что он меня первый раз мамой назвал, ком в горле, слёзы наворачиваются. Я даже о спешном побеге Данила на время забыла.
– Мамочка, только не молчи! – протягивает ко мне ручки мой сынок.
– Ром, – всхлипнула я, – иди ко мне.
И, не дождавшись, когда приблизится, резко притягиваю к себе и обнимаю его.
– Рожаю я, сынок, братика тебе.
– Так что мы стоим?! – тут же спохватился он и рванул за помощью.
Тут свекровь влетела, как ураган, на кухню и, узрев результат моей варки, провиснув, трагичным голосом добавила:
– Кирилл тебя убьёт.
– Не успеет, я на время в роддоме схоронюсь, а там его и отпустит.
Пока до неё дошло, о чём я говорю, прибежал Ромка с Глебом.
– Поехали, – произнёс спокойно муж подруги и, не дав мне шагу сделать, подхватил на руки и понес к машине.
Ромка побежал вслед за нами.
Пока добирались, успели дозвониться до Кирилла. Так что он на всех парах последовал за мной. Это даже хорошо – не увидит, что я на кухне устроила. Только добрались до приёмного покоя, слышим возмущённое:
– Беркутов, ты чего опять тут делаешь?! У тебя же жена только недавно родила?!
– Это жена друга! – невозмутимо отвечает тот.
Та подходит ближе и уже спокойно:
– А… теперь вижу, что это Бельская. Готовьте её! – крикнула женщина своим сотрудникам. И тут же обратилась к Глебу: – Сколько у тебя друзей?
– А что такое? – не понял он, передавая меня медперсоналу.
– Да вот хочу морально подготовиться.
– Мужайтесь! Много!
***
Влетаю в роддом, там уже Глеб и Ромка. Мальчишка ходит из угла в угол и не может успокоиться.
– Ты как? – обращаюсь к сыну.
– Папа, я так переживаю за маму! – рвано выдохнул он и обнял меня, словно ища поддержки. Я в шоке, он меня папой назвал.
Похлопал его по плечу, чтобы успокоить. Тут Глеб влез:
– Всё будет хорошо, а сейчас отпусти отца, ему Даниила нужно встречать. – И уже мне: – Что стоишь? Бегом переодеваться и мухой к жене. Поверь, ты сейчас ей нужен как никогда.
Мне дважды повторять не нужно, сорвался с места, как ненормальный. Когда зашёл в родовую, моя уже вся взмокала. Врач же – Валентина Степановна – в своей язвительной манере «подбадривала»:
– А ты как думала? От такого бугая родить – не баран чихнул. Тут потрудиться нужно. Но пока всё хорошо…
Стон жены – и я срываюсь с места. Увидев меня, она немного успокоилась.
– Солнечная… давай вместе…
Я подошёл со спины и положил поверх её рук свои.
– Давай, лучезарная наша, тужься, – дала команду врач.
И моя начала… Не то что бы от меня была реальная помощь, но Глеб прав – я был нужен ей. Она знала, что муж рядом, и это придавало ей сил. Я же в душе сожалел, что больше ничего не могу сделать, чтобы облегчить ей боль. А то, что мой женщине больно, я чувствовал каждой клеточкой.
Наконец с пятого раза дело пошло – показалась головка нашего сына. А там последний рывок – и Даниил заорал во всю мощь лёгких. Когда его положили маме на живот, я, мягко сказать, охренел – как она смогла сама родить такого богатыря?!
– Солнечная, спасибо.
Целую её в губы. Хочется плакать от счастья. А жена не сдерживается, плачет и смеётся, ей можно, она женщина. А у нас, мужчин, свои заморочки, нам не положено. Смотрю и не могу поверить, что стал настоящим отцом.
– Соня, даже не знаю, что тебе подарить за сына! – единственное, что смог сейчас сказать.
Слов не было, как и нормальных мыслей, меня переполняли эмоции. Я – отец! У меня два сына!
– Подари мне дочь!
– Только через два с половиной года! – слышим возмущённый ответ нашего врача.
***
Вышел из родовой, всё ещё находясь под впечатлением, сердце до сих пор колотилось, отдаваясь гулким эхом в ушах. Перевёл взгляд на сына – он, затаив дыхание, уставился на меня в ожидании новостей. А я словно разучился говорить. В горле образовался ком, вот не могу выдавить ни слова, и всё тут. Ромка кинулся мне навстречу и, схватив меня за руку, с мольбой смотря мне в глаза, затараторил:
– Как там мама? Как ребёнок? С ними всё хорошо? – И уже тише дрогнувшим голосом: – Па, не молчи…
Сильнее дёрнул меня за руку.
– Кх… – Проглотил предательский ком и охрипшим от волнения голосом попытался успокоить мальца: – Всё хорошо с мамой, и с братиком твоим тоже. – И тут чувствую, что в глазах защипало. Всё-таки эмоции взяли верх! У меня сегодня самый замечательный день: старший сын отцом назвал, а солнечную – мамой, и Данька родился. Как тут не разрыдаться от счастья?!
