Дочь Пастора: Проклятый Лес

"Здравствуйте, Мария" – звонко сказала Алиса с улыбкой на лице, и передала ей угощение. Мама Вероники – Мария, тут же улыбнулась девочке, но ее взгляд был печальным, а улыбка вышла натянутой.

"А где Вероника? Я не видела ее на празднике" – протараторила Алиса. Мария вздохнула и ответила как-то непривычно резко:

"Моя девочка приболела, у нее кашель, осталась дома и спит".

Алиса странно прищурилась, как-то все казалось неестественным, ни поведение Марии, ни то, что Вероника, вопреки любой простуде ни за что не осталась бы дома, тем более в такой день. Такой праздник бывает лишь раз в году и ее взбалмошная подруга попросту не могла пропустить это событие. Алиса только хотела что-то сказать, как вдруг ей на плечо упала тяжелая рука, это был ее Отец. Это прикосновение, взбудоражило в памяти недавнее событие в лесу. Алиса вздрогнула и развернувшись, уставилась на него. Вежливо опрокинувшись парой фраз с семьей Вероники, и пожелав выздоровления их дочери, Пастор развернулся на пятках, чтобы уйти. Алиса знала, ей нужно следовать за ним. Она, осунувшись, поплелась за ним попятам. Отец подошел к небольшой реке, которая протекала через их деревню и, не оборачиваясь, заговорил:

"Алиса, я говорил, чтобы ты всегда слушала меня. Но ты снова нарушаешь правила и подходишь к посторонним со своими расспросами." Затем отец глубоко вдохнул свежий воздух, дочь впервые видела его таким непринужденным и расслабленным. Но только его поведение настораживало. "Что такого в том, что я спросила у Марии? Вероника ведь моя подруга" – думала про себя девочка, но озвучить мысль не решилась.

Отец снова продолжил: "Ты знаешь почему из всех праздников , этот самый значимый?" – неожиданно развернувшись он сменил тему и манеру разговора. Алиса , пожав плечами сказала:

"Конечно, конечно знаю, отец… Сегодня будет самая короткая ночь в году. под знаком Христа солнце начнет возрастать. А под знаком Иоанна солнце умоляется. Есть даже слова самого Иоанна: "Ему должно расти, а мне умоляться" – подытожила девочка. Отец снисходительно улыбнулся и погладил, как всегда грубо и не рассчитав силу, Алису по голове. А затем ответил:

"Но не только в этом суть. Ты ведь знаешь, что нечисть в этот день так же празднует. Они вылезают из своих нор, самой тьмы и творят ужасающие вещи. А те люди, кто не является на праздник, сидят в своих хатах, по сути своей – колдуны и ведьмы. Нет им места среди людей. Так их можно легко вычислить, их гнилую сущность".

Сердце сжалось от этих слов, в памяти вспыхнул лес и странный обряд, в жертву принесли жизнь неизвестного… Алиса попятилась, дрожащим голосом сказала: "Но это все выдумки, разве есть на свете что-то подобное…"

Под пронзающим взглядом отца, она ощутила кое-что еще… Беспокойство. За нее. Веронику. Ведь именно в этот день она не пришла на праздник. Наконец шестеренки в голове девочки начали двигаться, она выпалила, сквозь подступающие слезы: "Папа, к чему этот разговор? Ты мне что-то хочешь сказать?"

Он горделиво вскинул подбородок и сквозь зубы процедил: "Не водись ни с кем больше. Не привыкай. Ожидания не всегда оправдываются. Ты сама впустила в свое сердце нечисть. А теперь иди, пусть мать сделает тебе оберег из трав." Он развернулся к дочери спиной, тем самым давая понять, что разговор окончен.

Алиса пыталась что-то сказать, но на ум приходило только одно: "Нужно скорее найти и спасти подругу от изгнания, от гнева односельчан". Она развернулась и побежала со всех ног, не разбирая дороги. Что делать? Бежать к матери? Рассказать ей все? А может родителям Вероники? Или они все заодно? – мысли путались, волосы растрепались ветром, лицо было красным от подступающих слез… Алиса была в отчаянии. Ноги привели ее к площади. Из-за пламя костра было видно, что празднование перешло к этапу жертвоприношения. Обычно это были венки из тщательно подобраных трав, которые можно было запустить в реку, либо сжечь, таким образом жители отдавали жертву Господу. Венки собирали из различных трав. Каждая имела свое значение. К примеру некоторые, как крапива и полынь, были защитой от зла, ими украшали дома, пастбища, даже надевали на рога скоту. А такие, как мак, зверобой, бузина сулили добрый урожай, хорошую погоду, плодородие почвы, даже крепкое здоровье. Можно было с помощью венка найти свою любовь. Если девушка запустит венок в воду, а он подплывет к определенному парню, значит скоро у молодых состоится свадьба и их брак будет счастливым. Но в эту минуту происходило что-то иное, она почувствовала снова эту первородную силу, которая была в тот день, в лесу, чувство было очень схожее. "Что-то грядет. Что-то страшное". И тут же увидела, как из толпы под руки тащили обессиленную Веронику. Она была одета в белую рубашку, по всему девичьему телу были полосы от ударов крапивой. Так изгоняли нечисть. У нее не было сил даже кричать. Волосы были растрепаны и мокрые от выплаканных слез, в глазах был застывший ужас. Алиса должна была ее спасти, она бы никогда не простила себя, если бы подругу выпустили в этот зловещий лес.

Солнце багровело, окрашивая небосвод в кровавые оттенки. В центре деревенской площади, связанная веревкой, стояла Вероника. Ее глаза, полные страха и отчаяния, метались по лицам односельчан. Она смотрела с ужасом на своих родителей. Слезы лились непроизвольно, заставляя девочку всхлипывать. В это время пастор возвел руки к небу, выкрикивая молитвы, которые звучали словно проклятие. Костер, разгораясь все сильнее, будто вопли умалишённого народа его только подначивали, угрожающе потрескивал. Пламя, жадно лизавшее сухие ветви, отбрасывало зловещие тени на лица собравшихся. Алиса чувствовала, что это конец. Она разрывалась от боли и бессилия, в попытке прорваться сквозь толпу, но крепкие руки Марфы и родителей Вероники, удерживали ее. "Остановитесь! Она ни в чем не виновата!" кричала Алиса, захлебываясь в плаче, но ее голос тонул в гуле разъяренной толпы, в их ненависти. И вдруг, Вероника посмотрела. Посмотрела на Алису с такой мольбой, будто прощалась с ней навсегда. Веревка врезалась в запястья, Вероника задыхалась от страха и пыли, поднятой обезумевшим топотом. Бедная испуганная девочка волочила ноги по неровной земле. Она не понимала за что? Что она сделала не так? Кому перешла дорогу? Она же совсем ребенок. А самым страшным было то, что родители были заодно с пастырем. Мария хоть и рыдала, но послушно шла за ослепленной религиозным пылом толпой. Солнце уже почти скрылось за густыми кронами вековых деревьев, образуя страшные узоры на лесной траве. Веронику, худенькую девочку с огромными от испуга глазами, вели вглубь леса. Ее маленькие ручки болтались крепко связанными грубой веревкой. Лица тех, кто вызвались ее отвести в лес были перекошены от злобы и страха, они выражали смесь фанатизма и боязни. Но страх был ни от того, что они погубят ребенка, а от леса, полного легенд и загадок. Пастор стоял в стороне, наблюдая за ужасающей картиной и ухмылялся. Казалось, что эта ситуация приносит ему удовлетворение, наконец он избавился от взбалмошной и непокорной девочки. Она теперь никому не скажет как хорошо за пределами этого места. Не посеет сомнения у его прихожан. Теперь они все связаны… Преступлением… Убийством ребенка.

Веронику тащили в лес двое крепких мужчин под руки, ее волочили как тряпичную куклу, тело девочки обмякло после перенесенных страданий. Ее волновала лишь одна мысль: " Как ее родители могли допустить подобное? Они же были любящими и заботливыми… Что с ними произошло…" Лес казалось сжимался вокруг нее, становясь свидетелем страшной несправедливости. Вскоре, на поляне, окруженную мрачными елями, ее оставили одну, обрекая на верную гибель… В эту же минуту Алиса обмякла в руках матери и потеряла сознание.

Следующим утром лекарь кружил возле пастели Алисы со снадобьями, запах которых вызывал тошноту. Алиса приоткрыла глаза и увидела над собой мать и еще нескольких женщин. Все они читали молитвы, дом окуривали по всем углам. Голова кружилась, губы пересохли и единственное, что девочка смогла прошептать : "воды". Тут же Марфа неслась со всех ног к дочери с кружкой, наполненной до краев. Алиса, в попытке привстать с постели, ощутила насколько была слаба. Марфа приподняла дочь и протянув ей воду сказала: "пей доченька, набирайся сил и приходи в себя. я боялась что ты лишишься рассудка, но Бог милостив и ты с нами…"

Последние надежды Алисы, что все вчерашние события были сном, рухнули сию минуту. Она поняла, что все реально. Она больше не могла молчать и с вызовом посмотрев Марфе в глаза, полушепотом произнесла: "Как смеешь ты упоминать Бога после того, что вы все натворили… А как же заповедь "Не убей"?"

Марфа опешила. Она, открыв рот, хлопала губами как рыба, задыхаясь от возмущения, отвела взгляд в сторону. Ответить так ничего и не смогла. В глубине души женщина осознавала, что хоть ее руки и не были испачканы кровью, девочку они обрекли на смерть. В лесу даже взрослый не выживет, а ребенок то и подавно.

Мать, выходя из комнаты остановилась, немного поразмыслив, бросила через плечо: "Она была ведьмой. Больше я ничего не хочу об этом слышать в нашем доме. И чем скорее ты забудешь, тем будет лучше для тебя." У Алисы появился ком в горле. Глаза были высохшими, плакать больше было нечем. Она решила, что остаток дня проведет в постели, ей нужно было побыть одной, постараться взять себя в руки. Но в голове пугающими картинками то и дело вспыхивали прошедшие события, лес, Вероника с ужасом на лице, отец, как он в агонии выкрикивал молитвы. В этом облике он был похож на исчадие ада. А самой пугающей из всех был ритуал, который они обе видели тогда, в этом проклятом лесу. Что же с ней? Жива ли она? Или ее принесли в жертву, как того неизвестного… Мыслей было множество и не одна не могла подарить ей покой. Впервые она ощутила себя загнанной в клетку зверушкой.

Пролежав так до полудня, Алиса прислушавшись, поняла, что голоса стихли. Отца дома не было, ему нужно было проповедовать в церкви, чтобы люди не засомневались в правоте своих действий. Алиса встала с постели, потянулась, даже не сняв пижаму, начала спускаться на цыпочках. Мать как всегда возилась на кухне, но услышав шаги, обернулась и на ее лице воцарилась искренняя радостная улыбка. Она спешно вытерла руки, закрутила кран и подойдя к дочери, крепко обняла ее. "Доченька, ну слава Богу, я думала ты так неделю будешь лежать! Как хорошо, что ты встала! Давай я подам тебе обед". Не размыкая рук она поцеловала Алису в макушку и добавила: "все будет хорошо, все наладится, ты главное не волнуйся так". Так непривычно было видеть мать такой ласковой. Алиса даже подумала "а может и отец сейчас зайдет с улыбкой на все тридцать два" но она знала, что это невозможно. Девочка молча села за стол , решившись заговорить с матерью: "Мам, а почему мы никогда не покидали деревню? Ты сама хотела бы уехать? Ну или хотя бы иногда выезжать , посмотреть как живут другие люди, получить образование, к примеру.."

Алиса знала, что Марфа сейчас как всегда начнет переходить к нравоучениям. Она всегда это делала, когда ей нечего было ответить. Но она ошиблась.

Мать улыбнулась, и поддавшись какому-то порыву, неспешно начала свой рассказ: " Доченька, мы никогда не обсуждали это, но наверное уже пришло время тебе рассказать, ты ведь уже такая взрослая и умная.. После небольшой паузы она продолжила: "Я раньше жила в городе, училась в школе, у меня были родители , мой отец, твой дедушка – Генри, был хирургом, а мать – Лилит – медсестрой". Глаза Алисы округлились от удивления, она поспешила перебить мать: "Но как же? Тогда почему мы живем в этой глуши? Почему я никогда не видела своих бабушек и дедушек?"

Марфа печально улыбнулась и продолжила: "Когда мне было шестнадцать, я училась в старшей школе, в моих планах было поступить в университет, я хотела пойти по стопам родителей и связать свою жизнь с медициной… Но этому не суждено было случиться. Как-то раз, меня вызвал директор в кабинет прямо во время урока, я сразу поняла что что-то не так… Он сообщил мне прискорбную новость, родители попали в аварию и не выжили. Машина слетела с моста, мать и отец мгновенно погибли. А больше у меня никого и не было…" У Марфы в уголках глаз заблестели слезы, Алисе было жаль мать, хоть она и злилась на нее, но все равно в знак сочувствия сжала ее руку, Марфа была очень благодарна и в ответ на этот жест начала рыдать, так искренне, будто сдерживалась все эти годы… Алиса встала, набрала стакан воды, протянула его матери и попросила продолжить рассказ. Марфа жадно выпив всю воду, кивнула, глубоко выдохнув, продолжила свою исповедь: "А затем меня отправили в детский пансион для сирот. Родственников не было, взрослую на тот момент девушку шестнадцати лет, никто не хотел удочерять, поэтому в детском доме я начала ждать своего совершеннолетия. Я старалась прилежно учиться и не доставлять никому проблем, но моя жизнь была полностью сломлена, я не могла оправиться от горя. И тогда начала посещать лекции о христианстве. Там я и познакомилась с твоим отцом". Алиса опешила. То есть выходит, что и отец жил городской жизнью, да еще и преподавал лекции. Вопросов было все больше. Какой задать первым, не укладывалось в голове.

Алиса решилась: "А у отца, у него были родные? Семья?" , Марфа развела руками и искренне сказала: "Нет, мы с ним были только вдвоем во всем мире. Поначалу мы арендовали жилье, выкручивались, родительский дом мне пришлось продать, чтобы оплачивать мое пребывание в пансионе, а так же учебу. Денег ни на что не хватало. Затем твой отец основал христианскую общину, люди, которые искали себя в Боге, приходили к нам, отец их всему обучал, читал им лекции, но заработка особо это не приносило. И спустя год мы решились переехать в деревню. Огромный участок плодородной земли твоему отцу предложили за бесценок. Тогда это казалось подарком свыше, я была очень удивлена. Этот участок будто сам нас нашел. Мы переехали сюда с общиной и основались. Вот так и живем." Алиса была повергнута в шок откровением своей матери. Она так много мечтала о городе, слушала с упоением истории Вероники, а ее родители там пол жизни провели и не сказали ей ни слова, это вызвало досаду. Она решилась все же спросить: "Мама, ну а сейчас? Ты бы хотела вернуться? Жить как все? Я очень хочу учиться". Но мать сразу переменилась, улыбка слетела с ее лица, а взгляд снова стал холодным, она ответила: "Нет, сейчас я не представляю другой жизни. Здесь мы в безопасности, у нас есть все необходимое, мы ни в чем не нуждаемся, учебники для учебы у тебя так же есть. Все необходимые знания ты получишь в пределах этого дома. И будешь рядом с нами, чего еще можно желать?" Алиса поняла, что спорить бесполезно, но ту информацию, что она получила, она никак не ожидала услышать. Ей стало интересно покопаться в прошлом ее семьи. Долго размышлять на эту тему не получалось, так как вчерашние события не покидали ее мысли. Нужно было решаться. И она решила действовать, во что бы то ни стало, отыскать Веронику и помочь ей. План начал созревать в ее белокурой голове…

Поздней ночью, когда все уже давно спали, Алиса, собрав немного еды, взяв фонарик, бутылку с водой и теплую мамину шаль, а самое главное – сборник сказок, тихонько, словно паря в воздухе, пыталась беззвучно покинуть дом. Выйдя из комнаты, она прислушалась. Стояла гробовая тишина. Алиса, сделав глубокий вдох, начала медленно спускаться по ступеням, молясь про себя, чтобы они предательски не скрипнули. Преодолев последнюю ступень и сделав несколько шагов к двери, она обернулась, будто прощаясь с домом, и на выдохе отворила дверь. Ночь расползлась чернильным кляксам по небу. Алиса помедлила, оглядевшись по сторонам. Луна была круглой, большой и хорошо освещала ей путь. Полная тишина, а именно "глушь" – подумала девочка про себя в очередной раз. И разогнавшись, быстрыми шагами, словно освободившаяся птица, стремилась к лесу. На удивление, ей почему-то не было страшно, она стремилась освободиться. Думала, что лучше будет растерзана дикими зверями, чем останется хоть еще на день в этой деревне, ей было отвратительно все, поведение ее фанатика-отца, матери, которая готова на все закрыть глаза, а еще, ее тошнило от родителей Вероники. После произошедшего они не выходили весь день из дома, слышно было, как мать девочки "воет" от горя. Но они просто стояли и смотрели. Не уберегли, не спасли, а позволили вершить страшное.

В потоке мыслей, Алиса не заметила, как совсем рядом пронеслась тень, гораздо выше нее. Тут же ее схватили за предплечье. Она, охнув, резко развернулась и захлопала круглыми от страха глазами. Перед ней стоял ее отец. До леса ей оставалось примерно десять метров. Но не вышло, он настиг ее. Сперва она испугалась, как впрочем и всегда, но затем, ее окутала ярость. Она устала бояться, устала смотреть на свою бесхребетную мать. Наверное впервые в жизни, она нервно издав неясный звук, похожий на рык, изо всех сил выдернула свою руку из крепкой хватки отца. Пастор, явно не ожидая такого напора, пошатнулся. Он смотрел на Алису и понимал одно: больше он над ней не властен. Не пытаясь ее удержать, он прокричал ей вслед: "Ты больше никогда не сможешь вернуться, если переступишь порог леса. Решай сейчас, что тебе дороже. Твоя семья и жизнь, или ведьма, которая тебя заманит в лес и ты там погибнешь". С ухмылкой он смотрел, как дочь сбавила шаг. Алиса на секунду остановилась, но не для того, чтобы передумать, а чтобы впервые в жизни, смотря ему в глаза, сказать правду:

"Ты и есть воплощение этого самого зла. Твоя гордыня не знает границ. Ты сам уже не знаешь границ. Возомнил себя высшим существом, а может Богом, что решаешь кому жить, а кому умирать? Я приняла решение, не ходи за мной". Она резко развернулась на пятках, и ощутив неимоверную легкость, зашагала в темную мглу проклятого леса.