Алая роза
– Это милое создание что, тоже играет в карты? – хохотнул Фредерик Мартен, оценивающе рассматривая девушку. Жанна заметно побледнела, но не шевельнулась.
– Услуги врача очень дорогие, – пробормотала она после короткой паузы. – Я надеялась, что лечение сохранит жизнь моей маме. И просила вперед наши оплаты…
– А теперь она моя, – крякнул месье Робер, потирая ладони. – И я ей уже говорил, что когда-нибудь ей придется списать свой должок как-нибудь иначе, чем работой на кухне. А я уже не в том возрасте, чтобы зариться на ее прелести.
– Гораздо выгоднее ее продать, – мрачно закончил Кристиан и нахмурил брови. – И какова же сумма ее долга, господин Робер?
Вопрос прозвучал ледяным тоном. На красивом мягком лице молодого дворянина появилась пугающая суровость. Синие глаза сузились.
– Какое это имеет значение, виконт? Вы не согласны с тем, что эта милашка достойна ваших ласк этой ночью? – трактирщик перевел взгляд на Мартена. – Или ваших, месье. Так что же, играем?
– Я готов перекупить этот долг и забрать девчонку с собой, – внезапно заявил Кристиан, поигрывая колодой в руке.
Такого поворота никто не ожидал. Воцарилась неуклюжая пауза.
Жанна подняла глаза и покраснела. Месье Робер и Фредерик Мартен переглянулись в легком удивлении.
– Нет, так не пойдет, – вдруг сказал первый, чиркнув слюной. – А работать кто будет? Только на одну ночь для победителя, вот моя ставка!
– Триста ливров, господин Робер, и она моя без игры, – предложил Кристиан.
Робер кашлянул, его глаза блеснули от жадности, но лишь на мгновение.
– Что такое для вас триста ливров, виконт, не правда ли? – внезапно возразил он. – К тому же, я с детства не верю звенящему металлу и предпочитаю бартер, как и большинство простых людей.
– Триста ливров, а также я верну вам часы и перстень!
– А ты чего стоишь такая зеленая?! – внезапно рыкнул трактирщик на объект разговора. – Видишь, Его Сиятельство какие деньги за тебя предлагает?! Благодарить должна!
– Четыреста ливров!… – упрямился Кристиан, хмурясь все сильнее.
Робер и Фредерик Мартен снова посмотрели друг на друга. Первый ругнулся, но ничего не сказал, а лишь вытер о штаны вспотевшие ладони.
– Четыреста пятьдесят, – продолжал Кристиан. – Мое терпение не бесконечно, господин Робер.
– Я бы на вашем месте хорошо все взвесил, милейший, – негромко заметил Мартен, обращаясь к трактирщику. – Вряд ли кто-то еще предложит вам столько за эту девушку.
Жанна еще ниже опустила голову и прерывисто вздохнула, по всей видимости, пытаясь бороться с желанием разрыдаться. Молчание в зале стало звенящим.
– Пятьсот – и она ваша! – вдруг выпалил месье Робер, ударяя ладонью по столу.
– По рукам! – повторил его жест Кристиан и добавил: – Еще столько же обещаю в расписке, если отдадите девчонку насовсем.
– Я же сказал, нет! Зачем вам она, Ваше Сиятельство?! Что, в Париже нет доступных женщин?! Вы выкупили ее до утра! Пользуйтесь, насколько у вас сил хватит… Хотя в вашем возрасте их должно быть навалом… И не будем об этом больше!
– Это ваше последнее слово? – ледяным тоном осведомился молодой человек и это прозвучало пугающе. Жанна заметила, как раздулись ноздри виконта и сверкнули глаза под широкополой шляпой, чуть сдвинутой на затылок.
– А то что? – насторожился трактирщик. – Запихнете девку в мешок и утащите? Не дурите, виконт, какое вам дело до того, кто у неё будет после вас? Молодо – зелено. Раздавайте карты. Я поставлю что-нибудь из тех пятисот ливров, которые вы мне теперь должны… А ты что стоишь?! – прикрикнул он на Жанну. – Глухая, что ли? Иди наверх, в комнату, которую приготовили для гостя! Готовься, дорогая!
Он насмешливо закашлялся, но поперхнулся и выругался.
Когда спустя полчаса, проиграв Фредерику Мартену, Кристиан поднялся к себе, то застал там прижавшуюся к стене Жанну, которая при виде него, начала расстёгивать платье.
– Ты мне не нужна, – отмахнулся он, отцепляя шпагу. – Успокойся.
– Вы заплатили огромные деньги, – пролепетала она, продолжая оголяться, – я все понимаю… Я уже обдумала…
– Плохо обдумала, – оборвал ее молодой человек, сняв одну перчатку, и изучил изящную тонкую кисть на запястье которой виднелось неровное белое пятно с темными краями. – У меня были свои соображения насчет всего этого. Хуже то, что после моего отъезда эта скотина вложит тебя в другую постель!
Платье Жанны с шелестом упало на пол, она неуклюже прикрылась руками, покрывшись ярким румянцем, но потом выпрямилась.
– Именно поэтому, милорд… Лучше вы.
Кристиан обернулся и тут же сдвинул красивые брови:
– Дура! Оденься! – на мгновение в его голосе мелькнули пронзительные нотки. – Тут довольно холодно! Кровать большая, будешь спать с другого края, так как больше места для ночлега здесь нет…
Девушка печально покачала головой:
– Мне не нужна жалость, спасибо. Вы – лучший из всех мужчин, что я видела за все время работы здесь. Вы сами сказали, что после вашего отъезда господин Робер найдет другого… желающего… поэтому… вот…
– Да не нужна ты мне! – Кристиан снял шляпу и тряхнул чуть вьющимися каштановыми волосами, падающими на плечи. – Что тут неясного?! И не стой голая передо мной, можно подумать, я увижу что-то новое!
Однако Жанна лишь молча села на кровать.
– Хорошо! – вспылил молодой человек, скидывая кафтан, – ты меня вынудила!
Затем он быстро расстегнул жилет, а следом – рубашку.
Когда Жанна проснулась, в комнате никого не было, а внизу слышались голоса, топот и хлопанье дверей.
– Который час? – испугалась девушка. – Кажется, мне сейчас влетит от господина Робера!
Спешно одевшись, она уже была готова выйти, как вдруг вошел Кристиан в полном облачении: в шляпе, костюме и со шпагой на поясе.
– Можешь не спешить, – в привычной спокойной манере сказал он, и Жанна поймала себя на восхищении этим чуть низковатым бархатным тембром.
– Меня не ищет хозяин? – спросила она.
– Твой хозяин никого не ищет. Он… немного умер.
– Что?!
– Говорю, что ночью у жадного старикашки случился апоплексический удар, – повторил Кристиан и осведомился: – Едешь со мной в Париж?
– Я? – растерялась Жанна. – То есть, вы хотите, чтобы…
– Я предлагаю тебе службу в моем доме, только и всего. Роберу ты больше ничем не обязана, будем считать, что он тебя освободил от долгов, и ты можешь идти, куда пожелаешь. Поэтому спрашиваю, едешь со мной или остаешься здесь? – молодой человек поднял на неё синие глаза, окаймленные длинными ресницами.
– Да! – воскликнула она с придыханием. – Вы так добры!
– Ошибаешься, – сухо ответил Кристиан. – Доброта – не мой конек. Тогда собирайся и поехали, мой слуга уже готовит лошадей. Путь неблизкий.
…Когда Жанна вышла во двор, мрачный бородатый мужчина молча указал ей на карету.
– Виконт… решил… что я поеду с вами, – пролепетала она, но кучер снова предложил ей сесть.
– Меня зовут Жанна. А вас? – девушка робко оглянулась на трактир, который теперь вдруг показался ей пустым и одиноким.
– Его имя Герман, – прозвучал сзади голос Кристиана. – И он не говорит, потому что у него нет языка. Отрезали разбойники лет еще двадцать назад. Поехали!
И с этими словами молодой человек легко запрыгнул в экипаж.
Париж.
– Все очевидно! Это было спланировано, чтобы расстроить мою женитьбу на Франсуазе! – воскликнул Огюст и шумно сел в высокое кресло с мягкими подлокотниками.
Случившаяся несколько дней назад скандальная, но при этом загадочная история с участием неизвестной дамы расторгла его помолвку. Теперь барон Огюст Лефевр явился к своему хорошему другу – маркизу де Вильре, чтобы развеяться за беседой с тем, кто выразит сочувствие и примет его сторону, а не наоборот.
– Ты что-нибудь выпьешь? – спросил хозяин дома, подходя к барному шкафу в углу кабинета. – Вчера привезли бутылку твоего любимого…
– Да, благодарю.
– Я полагал, что тебе захочется обсудить случившееся сразу после скандала, однако ты взял и уехал…
– Это все Жоффруа, – пожал плечами Огюст. – Мой брат уговорил меня съездить в Булонский лес на пару дней, поохотиться. В итоге я упустил одну лань и промазал по лисице. Добавить нечего.
– Разреши, я задам тебе вопрос, – Венсан протянул другу наполненный бокал, – если ты исходишь из того, что вся история с той загадочной девицей была спланирована… То кем?
– Герцогом Лювьенским, разумеется. Для тебя же не секрет, что он не выражал особого желания видеть меня своим зятем… И все сходится. Он специально потащил Франсуазу с собой, чтобы она увидела меня с этой… черт бы ее побрал… Я на следующий же вечер помчался в тот дом, но двери были заперты, а привратник сказал, что леди съехала. Совпадение? Сомнительно.
– Герцог Лювьенский объявил, что помолвка расторгнута их стороной из-за твоего оскорбительного поведения по отношению к невесте… – заметил Венсан де Вильре, усаживаясь в любимое кресло, обитое черным бархатом.
– Он мне в личном разговоре так и сказал. Он беспокоится прежде всего о репутации дочери. На какое-то время они уедут из Парижа, Франусазе нужно оправиться от удара. Ну а я…А я услышал о себе всякое, конечно.
– Давай начистоту, друг. Ты все равно провел с той женщиной ночь.
Пауза была затяжной. Огюст ущипнул себя за усы.
– Я не собирался. Я шел по указанному адресу, желая лишь уличить Франсуазу в непорядочности, и как мальчишка попался в ловушку женских прелестей и кислого вина, которое ударило в голову, как в гонг… Кроме герцога Лювьенского я не вижу, кому был бы смысл расторгать мою помолвку. В отличие от вас, дорогой маркиз, – иронично добавил он, – у меня нет любовницы, которая устраивает истерики от ревности.
Венсан де Вильре поднял указательный палец:
– Это иное.
– О! Разве? Мне кажется, Диана яростно против твоей планируемой женитьбы на Констанс ле Пержиль.
– Диану я трепетно люблю, Огюст, – мрачно отозвался Венсан и по его очерченным скулам пробежала тень. – Но, как это часто бывает, не могу сделать выбор сердцем. Диана Бельмонжо – это о чувствах, а Констанс ле Пержиль – о разуме. Наш союз выгоден обеим сторонам. Я понимаю, что делаю. И ее отец – тоже.
– Я рад, что не отношусь к семейству де Вильре, и был бы счастлив жениться на Франсуазе. Но ее отец, как видим, не желал этого, и все мои планы пошли под откос. Теперь на время придется забыть о любви. Никто не будет в восторге от моих визитов после заявлений этого чопорного старикашки о моем ужасающем поведении… Сплетни безжалостны.
Венсан откинулся в кресле, и солнечный луч от окна нарисовал на его выстриженных темных волосах широкую полосу.
– А кому еще выгодно, чтобы ты остался холост? Твоему брату, разве нет?
Пауза была недолгой.
– Ты знаешь, – произнес Огюст, – за все эти годы он не сделал ничего, чтобы навредить или испортить мне жизнь. Почему сейчас, когда времени до свадьбы было так мало? А еще у Жоффруа просто нет средств на подобное! Я сам выделяю его содержание, Венсан. С пристрастиями моего брата к дорогой выпивке и игре в карты трудно быть богатым, он ведет вполне скромную жизнь… А девица, которую ко мне наняли, была хорошо одета и убранство комнат было довольно изысканным. Я уж не говорю о том, во сколько обошлись нанимателю сами услуги этой куртизанки, было ясно, что это не дешевая уличная девка. Нет, Венсан, мой сводный брат здесь точно ни при чем.
– Как хорошо, что, даже если Диана придет к моей невесте с пересказом нашей последней ночи, моя свадьба никуда не денется, – вдруг расхохотался хозяин дома. – Потому что господин суперинтендант, скорее, силой потащит дочь под венец, чем согласится потерять такую партию, как я. Поэтому меня все эти обстоятельства не смущают.
Так сказал маркиз Венсан де Вильре, не имея ни малейшего подозрения о том, что против него уже начата сложная игра.
В этот послеобеденный час граф Эрик Креднессен вышел из своего огромного дома с балюстрадой и видом на башни аббатства Сен-Жермен. Свернув за угол, он остановил наемный экипаж и приказал отвезти себя в район Маре. Затем откинулся на потертое сиденье, задернул шторки и очнулся от своих размышлений несколько позднее, чем следовало.
– Любезный, останови здесь! – бросил он кучеру блестящую монету и спрыгнул на мостовую, звякнув прицепленной к поясу шпагой. Надвинув на лоб шляпу, он бегло поприветствовал нескольких встретившихся ему людей с явным выражением досады на лице, и двинулся в обратном направлении. Было очевидно, что куда бы он ни направлялся, он не жаждал привлекать к этому факту внимание.
Дойдя до перекрестка, он свернул направо, затем – на узкую улочку слева и через несколько минут оказался у задней калитки двухэтажного особняка с красной крышей и маленькой верандой, увитой акациями. Окна этого жилища, по всей видимости, принадлежавшего какому-то затворнику, печально смотрели по сторонам. Казалось, тот, кто здесь обитал, хотел остаться как можно более незаметным.
Граф открыл защелку калитки и, пройдя по узкой тропинке, вошел в дом через заднюю дверь. Затем тихо проследовал по узкому коридору мимо нескольких дверей и пустующей столовой и оказался в просторной гостиной. Стены тут были драпированы цветным шелком с крупными узорами, огромный диван стоял полукругом прямо в центре комнаты, звук шагов скрадывал тяжелый ковер. Окна были оформлены тремя слоями занавесок, повсюду были горшки с цветами. На второй этаж уводила крутая лестница с перилами из красного дуба.
– Ваше Сиятельство! – ахнула немолодая женщина в клетчатом платье из хлопка, из тех, которые часто можно было увидеть на прислуге. – Не пугайте так!
– Прости, Сара, в следующий раз буду топать как можно громче… – усмехнулся Эрик, снимая шляпу, и спросил: – Дома?
– Нет!
– Как, нет? – явно растерялся он. – Ожидалось, что вернется вчера.
– Я и ждала вчера, – развела руками служанка. – До самой ночи все прислушивалась, не приехали ли. Но как видите…
Эрик нахмурился, но ничего не сказал.
– Сядете? Что-нибудь принести? Или оставите записку? – спросила Сара и тут же бросилась к окну со словами. – Слышите?! Кто-то едет! Вижу Германа на козлах!
– Граф Эрик! Сторожите мой дом? – улыбнулся Кристиан де Бранже, выпрыгивая из экипажа.
– Только что пришел, но полагал, что вы уже вернулись, – ответил он. – Что-то произошло в пути?
– Почти ничего, – ответил Кристиан и бросил кучеру туго набитый кошелек. – Герман, верни владельцу экипаж и лошадь, а сдачу оставь себе!
В этот момент из кареты выбралась измученная дорожной тряской Жанна. Тело ей плохо подчинялось: неловко оступившись на подножке, она пронзительно взвизгнула и завалилась на стоявшего поблизости графа Эрика. Тот поймал ее, подчиняясь порыву, но быстро поставил на ноги и вежливо отстранился.
– Простите, – покраснела девушка. – Я ужасно неуклюжа…
– Это что? – Эрик повернулся к Кристиану с выраженным недоумением на лице.
– Не что, а кто, – рассмеялся виконт, показывая блестящие ровные зубы. – Это – Жанна. Ей тяжело далась поездка с непривычки.
– Сара! – едва войдя обратился Кристиан к пожилой служанке и указал на юную девушку. – Это тебе помощница. Принимай, – и на вопросительный взгляд отмахнулся. – Нет, ничего не нужно, иди.
Сара жестом приказала Жанне следовать за собой, а Кристиан, сняв шляпу, тряхнул короткими кудрями и вздохнул с притворной усталостью.
– Поездка в Анже прошла почти по плану… Какие здесь новости, граф?
– Еще пару дней назад я бы вам сообщил, что Огюст Лефевр уехал на охоту в компании брата. Но вчера вечером они уже вернулись.
– Вот как! А то мне уже представилось, что наш тучный приятель-бастард там же братца и подстрелил… Хотя да, ему это невыгодно.
– Вы видели Фредерика Мартена? – спросил Эрик.
Кристиан кивнул, медленно снимая перчатки:
– Да. Удочка закинута. Подождем.
– Вы знаете, что мне этот человек уже сейчас не по душе. Вояка со склонностями нарушать приказы…
– Я все же верю, что его подставили, как он и говорит. Уж нам ли с вами не знать, что это не так сложно сделать, как кажется поначалу… – и по губам виконта скользнула ироничная улыбка. – К сожалению, вам я поручить Диану Бельмонжо не могу.
– Заходи, это – наша комната, – сказала Сара и указала Жанне на двухъярусную койку. – Мое место внизу, ты молодая, залезешь наверх. Вон откидная полка. Ели не хочешь карабкаться, можешь спать на ней… Дом рассчитан на большее количество прислуги, но я справляюсь одна. Герман выполняет обязанности кучера и тяжелую работу. Он ночует в пристройке сбоку. Сколько тебе лет?
– Шестнадцать, мадам.
– Не обращайся ко мне так, – поморщилась еврейка, сдвигая брови. – Я не важная дама и даже не управительница. Меня зовут Сара, считай, что мы с тобой в одной лодке. Ты умеешь что-нибудь делать?
– Всё, – кивнула девушка и представилась. – Мое имя Жанна. Я с малых лет приучена к труду, я служила в трактире…
– О! Там весело, да?! – хохотнула Сара. – Горы пьяных мужчин… – и, заметив, как смутилась ее новая знакомая, сконфузилась. – Прости, пожалуйста, я не подумала, что вряд ли бы миледи привела в дом девицу из этих…
Жанна вздрогнула, и на ее лице отобразилось замешательство, которое не укрылось от Сары.
– Стой! Так ты не знала?! – воскликнула она.
– Что виконт на самом деле – леди? Знала… Точнее, сначала не догадывалась, конечно, как и все. И я даже испугалась, когда она разделась! – и Жанна улыбнулась воспоминаниям, которые были еще так свежи.
– Хорошо! Ты меня вынудила! – в сердцах выпалил Кристиан, расстегнул жилет и распахнул рубашку.
Повисло натянутое молчание, во время которого Жанна с изумлением и страхом смотрела на обнажённую женскую грудь.
– Все? Успокоилась? – уточнил лже-виконт через несколько мгновений и застегнул пуговицы. – Сказано же было, что не нужна ты мне. А теперь оденься уже и ложись. Кровать огромная, а я, как понимаешь, не сильно гордая.
– Простите… – юная девушка заметно покраснела и потянулась за платьем. – Я бы не подумала…
– Это хорошо. Лишнее доказательство тому, что я выдерживаю свою роль довольно хорошо.. Теперь понимаешь, почему я не могла не выкупить тебя сейчас? Беда только в том, что этот жадный нытик не захотел уступить тебя насовсем… Он же не успокоится, черт бы его побрал!
– Скажите, как вас зовут? – спросила Жанна.
– Сейчас – виконт Кристиан де Бранже, что принципиально важно, дорогая моя. Пока я в мужском платье, я не выхожу из образа. Держу голос на тон ниже и говорю о себе, как о мужчине. Поэтому не вздумай мне ничего испортить, поняла? – и в синих глазах дамы мелькнули искры.
– Да, конечно. Понимаю, виконт… А когда этот человек снимает кафтан, как его имя?
– Упрямая, – улыбнулась та. – Кристина. Леди Кристина де Бранже. Это все?
– Да, миледи, – и увидев нахмуренные брови, поправилась. – То есть, я хотел сказать, спасибо, виконт…
– Владелец трактира хотел предложить меня в качестве трофея в картах, – добавила Жанна, – а виконт Кристиан торговался за меня… Я стоила ему… ей… Большую сумму. Она хотела меня спасти… Но утром оказалось, что месье Робер скончался, и миледи забрала меня с собой. Она была очень добра ко мне всю дорогу. А как замечательно она дралась! – она оживилась. – Причем, миледи вступилась именно за меня… Правда, пришлось очень быстро уезжать из того постоялого двора. Когда мы тронулись, она пошутила, что виконт неплохо дерется на шпагах, но не силен в пьяной драке трое против одного.
Сара кивнула:
– Да, она действительно хорошо владеет оружием. Для женщины.
– Ты давно служишь у неё?
– Достаточно. Помню ее одиннадцатилетней девочкой. То есть, уже больше десяти лет.
– Скажи, – в голосе Жанны появилось беспокойство, – а миледи смертельно больна или ей можно помочь?
– Она в порядке, – ответила Сара с недоумением.
– О! Я просто видела пятна… – смутилась Жанна. – На руке и на теле… Наверное, еще есть.
– Ах, это. Это не заразно, им несколько лет. Это – последствия болезни… Миледи использует мази в надежде как-то от них избавиться, но один из врачей уже сказал, что это невозможно. Так что не волнуйся, она сильная. Очень, – и это последнее слово прозвучало с горделивой мрачностью.
Затем служанка подошла к нише в стене и вынула оттуда стопку белья.
– Переодевайся! Потом покажу дом. Здесь практически никто не бывает, поэтому не переживай насчет вечных гостей и суеты. Госпожа крайне редко выезжает, как леди де Бранже, и обычно в таких случаях прячется под вуалью. Чаще всего она выходит в образе виконта, у неё отдельный шкаф с его костюмами и вещами.
– А этот джентльмен, который… – Жанна обернулась на дверь.
– Граф Эрик Креднессен. Он здесь не живет, не беспокойся. Он друг миледи. А точнее, ее покойного брата. Дом графа в Сен-Жермене. Хотя, наверное, ты не знаешь Париж…
– Я всю жизнь жила в Анже.
– Да. Значит, по поручениям тебя не отправить, – задумалась Сара. – И читать ты наверняка не умеешь…
Жанна сконфузилась и начала раздеваться, не найдя, что надлежит ответить.
В трактире под вывеской «Кривое колесо», расположенном на правом берегу Сены практически у самой реки, в этот час было пусто. Лишь два длинных начищенных до блеска стола и стулья, просящие руки плотника, могли бы рассказать о том, что иногда в этих стенах бывает весело. На второй этаж вела узкая, витиеватая лестница, на перилах которой перочинным ножом были нацарапаны рисунки непристойного содержания. Ставни были распахнуты, и свежий полуденный ветер раскачивал двухъярусную люстру, которая в ответ протяжно поскрипывала. Молодой человек лет двадцати, в рубашке с закатанными до локтей рукавами и в полосатом жилете сидел за счетными книгами, что-то внимательно записывая. Его черные как уголь волосы с неаккуратными бакенбардами были кое-как собраны на затылке и отдельными прядями падали на лоб. Левого уха у него не было. Когда хлопнула входная дверь, он, не поднимая головы, с ярким южным тембром, характерным для итальянцев, громко объявил:
– Выпивки нет! Еще не привезли. Зайдите ближе к ночи.
– А переночевать угол найдется? – спросил вошедший, стряхивая пыль с костюма для верховой езды.
Несколько мгновений оба смотрели друг на друга, затем трактирщик мотнул головой в знак согласия.
– Имеется! Оплата вперед!
Гость приподнял бровь:
– А что, похоже, будто я могу сбежать?
– Не знаю, я вас здесь никогда не видел ранее.
– Я пару часов как прибыл в Париж. Меня ждут. Мое имя Генрих Пикле, любезный.
– Можете звать меня просто Марко. Марко Талчини.
Снова повисла пауза. Молодые люди изучали друг друга.
– А все итальянцы такие подозрительные? – осведомился визитер. – Скажите вашему хозяину…
– Я здесь главный, – перебил его Марко. – И я с шестилетнего возраста обитаю во Франции, смею себя французом считать более чем. Вы прямиком из Англии?
Генрих смутился:
– Хорошо, мы квиты, приятель, не злись… А пожрать ничего нет?
– Кухарка только должна прийти. Сейчас у нас никто не проживает, поэтому она позволяет себе лениться, – усмехнулся Марко и вдруг медленно произнес: – Если вам нужны алые розы, то вы не ошиблись.
Но, заметив, что Генрих посмотрел на него равнодушно и слегка недоуменно, тут же снял с гвоздя в стене ключ и поиграл им между пальцев:
– Деньги вперед!
– «Этот человек никак не отреагировал на упоминание алых роз, – мелькнуло в его голове. – Значит, условные слова ему неизвестны, и он прибыл не к виконту. Что ж, тогда это все меня не касается».
Рассчитавшись, Генрих ушел на второй этаж со словами «Не заблужусь», а Марко, проводив его долгим задумчивым взглядом, вернулся к своим записям. Однако не прошло и четверти часа, как дверь снова открылась, и в зале появился высокий крепкий мужчина с массивным подбородком и седыми висками.
– Чуть не задохнулся от парижской вони, пока добрался, – заявил он громким басом, ни к кому не обращаясь. – Не думал, что меня сюда принесет…
Марко напрягся:
– Вы кого-то ищете?
– Меня зовут Фредерик Мартен. Я приехал… – он на мгновение запнулся, – посмотреть алые розы…
Лицо Марко мгновенно приняло более мягкое выражение, он аккуратно почесал остатки своего левого уха и приподнял черные брови:
– Здесь их нет, но я могу передать, чтобы доставили… – и слегка понизил голос. – Вы с посланием?
– Нет, меня просили приехать в Париж, если… Если я надумаю это сделать.
– О, так вы с дороги?
– Из Анже прямиком. Наш общий… эм… знакомый… сказал, что тут он отыщет меня сам.
Марко кивнул:
– Он придет, когда посчитает нужным, господин Мартен, и я скажу ему о вас. Где вы остановились?
