Дочь герцогини. Человек без имени. Романы

Повисла пауза. Фабьен начал чувствовать злость.

– И что же ты ей рассказывал обо мне? – процедил он.

– Она желала знать, куда вы ходите и с кем встречаетесь. Вот это я ей и докладываю, месье.

– И все? Были ли более точные указания?

– Никак нет, месье, но мне показалось – уж позвольте предположить – что она не удовлетворена моими сведениями. Кажется, она ждала другой информации.

Молодой человек убрал руки за спину и качнулся взад-вперед в раздумьях.

– Как часто вы встречаетесь с ней?

– Новый отчет завтра, месье. Каждые два дня я докладываю ей о результатах, – заискивающе ответил плотник.

– Но ты же понимаешь, любезный, что нашего этого разговора не было? – усмехнулся Фабьен. – Сколько тебе она платит? – он полез в нагрудный карман и достал несколько монет. – Возьми это для начала… Как зовут тебя?

– Клеман. Николя Клеман, месье, – тот, обрадованный, что так легко отделался, раболепно поклонился и проворно спрятал деньги.

– Так вот, приятель, отправляйся домой и можешь выпить за мое здоровье, а своей нанимательнице расскажешь… Вот что ты успел изучить в моей жизни? Вот это продолжай ей и передавать. Разрешаю приписать мне несколько интрижек, – Фабьен как-то болезненно улыбнулся в усы. – А через пару дней подожди меня у моей конторы, я дам тебе еще немного денег. Все уяснил?

– Вы будете платить мне… просто так? – растерялся Николя. – Я уж решил, вы пожелаете узнать подробности об этой даме…

– Я достаточно знаю о ней, – отрезал молодой человек. – Остального не хочется, – и прибавил: – Я буду платить тебе за то, что ты будешь врать этой коварной искусительнице, которая, видимо, заодно с женщиной, что метит мне во враги… А теперь – убирайся!

Плотник витиевато раскланялся и скрылся в толпе, а Фабьен в отчаянии ударил кулаком по стене и зажмурился до боли в глазах.

******

…Николя, решив, что ему необыкновенно повезло, и он может зарабатывать деньги, даже не выходя из дома, поступил так, как ему и приказал Фабьен. Встретившись с Шарлотт, он достаточно подробно описал ей все перемещения молодого фабриканта по аналогии с тем, как делал это в прошлые разы, и, получив оплату с указанием продолжать, довольный поплелся домой. А через два дня он дождался Фабьена возле конторы, рассказал о своих успехах и с нескольким монетами в карманах отправился в дорогой кабак.

Эта трагикомедия, которой заправлял плотник из Ситэ, длилась более трех недель. Шарлотт была в отчаянии и крайне плохо это скрывала. Во-первых, подозреваемый в отравлении маркиза де Буасселя, никак не желал подтверждать это своим поведением и часть плана шла наперекосяк. Во-вторых, ей было невыносимо больно от того, что – по словам Николя – Фабьен крайне беззаботно проводил время, посещая званые ужины и флиртуя с уличными цветочницами.

Молодой человек, в свою очередь, чувствовал какое-то болезненное удовлетворение от того, что путает эту игру и хотя бы так мстит девушке за свое разбитое сердце. Два раза они замечали друг друга на парижских улицах, обменивались долгими взглядами, пронзающими весь людской поток, и демонстративно расходились в противоположные стороны.

Это могло бы продолжаться еще не один месяц, если бы не чрезмерная болтливость Николя, желавшего придать своим словам как можно больше правдоподобности. После нескольких лживых отчетов для Шарлотт, которые прошли удачно, он осмелел и стал допускать в своих рассказах немного больше подробностей, чем требовалось для ситуации. В какой-то момент он оговорился, упомянув имя дамы, с которой якобы беседовал у ее экипажа Фабьен, но, уловив удивление своей нанимательницы, быстро поправился, сказав, что точно не расслышал, как назвали незнакомку. Однако это не научило его осторожности, и вскорости плотник допустил оплошность, которая стоила ему этого стабильного заработка.

Рассказывая о якобы перемещениях Фабьена Ле Бре накануне вечером, он заявил, что после работы тот отправился к себе и больше не выходил. Шарлотт сцепила пальцы в замок и опустила капюшон еще ниже.

– Значит, вчера он был дома?

– Да, мадемуазель, – вдохновенно соврал Николя, не почуяв подвоха, и для пущей достоверности добавил: – Я ждал до полуночи. Он не вышел, и я отправился домой.

– Ах… Вот оно как! Ты точно не ушел раньше?

Кто-то более осторожный на этом вопросе понял бы, что сказал лишнего, и поспешил оправдаться, придумав причину, по которой пришлось бросить слежку. Но Николя Клеман уже так вжился в свою роль честного наблюдателя, что позабыл о предусмотрительности.

– Пока часы не пробили двенадцать, моя госпожа, – поклонился он. – И в доме все спали…

– Что ж, тогда еще один вопрос, – лениво начала девушка и вдруг с силой ударила его локтем под ребра. – С какого момента ты мне врешь, мерзавец?! Говори, или следующий пинок я обрушу на твою тупую голову! Как ты разочаровал меня, негодяй!

Николя, скрючившись, тихо постанывал, глотая воздух с выпученными от боли глазами, и не имел силы выдавить из себя ни слова.

– Ты жаден и глуп… – Шарлотт толкнула его на глухую кирпичную стену, возле которой они стояли. – Кажется, ты увлекся своим враньем и тебе не пришло в голову, что стоило быть хитрее. Вчера вечером Фабьен был в театре, где его видели несколько десятков человек. И я в том числе. И к полуночи он как раз должен был вернуться. Сомневаюсь, что к дому он попал крадучись в темноте, и вошел через чердак… Говори, предатель! Иначе я найду в твоей биографии повод для ареста, и ты окажешься там же, где и твой брат!

– Он выследил меня! – запричитал плотник. – Я был очень осторожен, мадемуазель, клянусь! Но месье Ле Бре заметил, что я за ним слежу, и пригрозил мне тюрьмой!

Девушка усмехнулась:

– Если бы по такому поводу всех сажали, в стране некому было бы работать… И ты решил обманывать меня за мои же деньги? Я не ожидала от тебя подобного, Николя Клеман! Это меня печалит…

– Я испугался, мадемуазель! Он был очень зол, я не хотел получить ножом в живот и во всем признался. Месье Ле Бре приказал мне выдумывать результаты слежки и не показываться ему на глаза больше. Я по доброй воле бы никогда…