Девушка на фотографии футболиста Березина. Часть 3

– С тебя мое желание. Теперь можно и без счета.

– А как же реванш?

– Какой реванш?

– Надо предоставить мне шанс отыграться на тех же условиях.

Вот что ты будешь делать?! Нет, взять и просто согласиться! Надо же свои пять копеек вставить!

– Тоже на желание?

– Конечно.

Вот это уже плохо. Мало ли чего он захочет? Я не люблю неизвестность, поэтому не люблю играть на желания, когда они не мои. Надо выиграть, нельзя дать себя обыграть. Предыдущее его желание тяжело мне далось. Но справедливость есть справедливость.

Он играл внимательно и собранно: хотел выиграть, я тоже. Но, видимо, слишком нервничала, поэтому допускала глупые ошибки. Первая партия осталась за ним. Во второй я отыгралась и сравняла счет. Третья снова была за ним, в четвертой я также смогла победить. В пятой партии мы бились за каждый розыгрыш, это был настоящий мини-турнир непрофессионалов, искры летели над нашим столом. Профессор любил повторять, что при прочих равных побеждает тот, кому победа нужна была больше. Выиграл Димка.

Как он ликовал! Чуть ли не прыгал от радости!

– Ты что, расстроилась?

– Да ладно, два желания, конечно, лучше, но мне и одного хватит.

Я была без сил, вымотанная, измученная. Но беззаботная и счастливая. Он тоже. Как будто гора с плеч.

– Без счета?

– Без счета.

Завершив игру, мы расположились на диванчике в кафешке.

– Было здорово, спасибо! Чье желание будем исполнять первым?

– Мое, конечно.

– Я почему-то так и думал. Что я должен сделать? Залезть под стол и прокукарекать? – приподнятое настроение не покидало Димку.

– Не совсем. Расскажи, что с тобой происходит на самом деле, в чем ты разочаровался?

Парень инстинктивно отодвинулся, будто хотел забраться в свой панцирь, только его здесь не было, он остался где-то там, под теннисным столом.

– Думаешь, я не пойму?

– Наоборот, может быть, из моих знакомых только ты понять-то меня и сможешь.

– Тогда в чем дело? И вообще, это же мое желание, так что выбора у тебя все равно нет.

Я откинулась на спинку дивана и видела только его профиль. Может быть, так ему будет проще. В его голове идет борьба.

– Если ты не выполнишь мое желание, то я не выполню твое.

Детский аргумент, но на него он почему-то подействовал.

– Во время студенчества я активно занимался волонтерством, социальным проектированием, даже состоял в молодежном совете при общественной палате. Я не знаю, как это объяснить… – он повернулся ко мне, в глазах было много боли. – Знаешь, я всегда верил, что в мире должна быть справедливость, что есть то, ради чего стоит бороться. Но в жизни так много и несправедливого… Лени, цинизма, жажды наживы, эгоизма, жестокости. Я все это вижу, но не получается со всем этим справиться. Как будто бьешься, бьешься в закрытую дверь…

Знаешь, каково это, когда на твоих глазах люди спиваются? Когда детей готовы отдавать бродяжничать, лишь бы раздобыть на стопку? Или когда тяжелобольных бросают прямо в коридоре в окровавленных простынях, отказывая в лишней капельнице, потому что его «уже не спасти»? Или когда чей-то сынок сбивает насмерть женщину, а потом получает условное и радуется жизни?

Это тяжело: видеть постоянно, пытаться бороться…

Вероника понимала, что со мной творится что-то не то и посоветовала найти другую сферу интересов – бизнес, например, ее отцу был нужен помощник…

– То есть, ты сдался?

– Что? Нет… Я просто…

– Поэтому ты не хотел мне говорить? Потому что всегда говорил, что надо бороться до конца?

Он молчал какое-то время.

– Наверное, да.

– Что было дальше?

– Я подрабатывал, с ее отцом мы сработались неплохо. Но на душе спокойнее не становилось, плохо спал, нервничал без повода, начал курить, почти перестал общаться со старыми друзьями, да вообще забросил все, чем раньше занимался, в том числе, и учебу, но там преддипломная практика была уже. Представляешь, мне даже диплом помогали писать… Вот такой я специалист…

И все-таки я не понимаю… Ты могла попросить что угодно, а потратила свое желание на меня… Зачем?

– Потому что ты редкий человек. И не спорь. Я же тебя выслушала, вот и ты послушай теперь.

У меня профессия такая: я знаю, о чем переживают люди, что им мешает нормально жить. В основном, они сами. Они переживают из-за прошлого, настоящего, будущего, из-за того, кто что сказал или сделал, тысячи поводов. Некоторые искренне переживают за своих близких, да и то, зачастую, они все равно в итоге думают о себе, что с ними станет… Очень мало тех, кому плохо, потому что страдают незнакомые ему люди. В моей практике, хоть она и не такая большая, ты первый.

И я тебя понимаю. Мы похожи больше, чем ты думаешь. Ты не можешь не замечать несправедливость, а я – когда человеку рядом плохо и я могу помочь.

Профессор пытался избавить меня от этой черты, он говорил, что нужно постараться помочь хотя бы одному человеку, а потом уже браться за следующего. И вообще, помогать надо только, если просят.

Но я не про это. Думаю, ты прав: в мире не всегда побеждает справедливость. Точнее сказать, не наша справедливость, ведь она у каждого своя. Согласна, это трудно принять, но с этим приходится мириться. Как приходится мириться и с тем, что не все в этой жизни зависит от нас, нашего рвения, усилий. Многое, но не все.

– И как с этим жить?

– Помогать своей справедливости по мере возможности. Но быть готовым ко всему. Вероника молодец, что предложила сменить сферу деятельности, но в бизнесе с твоими принципами будет непросто. Тебе бы в политику или в полицию. Там таких, как ты, не хватает. Зря ты не поговорил с Николаем Степановичем…

– Он мне чужой человек.

– А я нет?

– Ты меня вынудила, – ухмыльнулся он. – Если резюмировать, я редкий тип со странностями, с которыми в принципе можно жить, но нужно подумерить свой пыл. Так?

– Да, а то перегоришь.