Универсальный принцип
Там сказано, что в этом будет закономерность её безразличия к вопросам свободы-несвободы. Ведь природные явления и острые вопросы свободы – кардинально противоположные явления. Не имеющие ничего общего. Абсолютно… Тогда как же я могу быть свободным, если на мою свободу регулярно оказывают давление различные силы равнодалёкие от вопросов свободы?.. Но разные внешние проявления несвободы, которые оказывают влияние также и на мои поступки и перемещения в пространстве – суть чего? Не понятно… Ладно… Суть чего-то…
Значит, эти внешние раздражители делают меня несвободным… например, они могут посадить меня в тюрьму. Но я от этого не стану несвободным. То есть это мне так только покажется, что я несвободен, так? На самом деле я буду по-прежнему свободным. А-а-а!!! Ничего не получается думать! Всё не то! Я не умею правильно думать! Собираюсь куда-то учиться!!! Ха-ха-ха!!! Зачем мне учиться?! Это даже смешно! Учение и я такие же далёкие друг от друга понятия как молния и свобода! Я же не способен учиться! Сколько книг я прочёл? И результат? – Защитник ловко объехал выскочившего из переулка мальчишку. – Нет, не поеду никуда! Зачем? Позориться только… Как стану экзамены сдавать, так на смех поднимут. Не-е-ет. С другой стороны… Хотя…
Э-э-эх! А мечты мои! Гулять по загранице… А там всё мостовые да тротуары. Люд вежливый. Собаки умные… Не то что у нас! Дурак на дураке!!! А дома там должно быть какие!.. Старинные да всё с архитектурными изысками. С этими… как их… с витражами… с пилястрами… и ещё с этими… как же… как же… с аркбутанами… Да! Про архитектуру читал, помнится… Много читал! История возникновения и распространения… Краси-и-иво! И всё же надо ехать! Пусть будет тяжело, а что делать. А там, глядишь, действительно революционерам нашим стану чем-нибудь полезен. Может, буду какие сведения для них добывать! Или напротив… распространять! Тайно!!! Поеду, поеду! Надо быть стойким! И не сметь впредь предавать свои мечты!!! – глаза Карла Фридриховича увлажнились. – Я смогу! Клянусь сам себе, что смогу! Ещё поучусь и обязательно смогу!!! А-а-ах!!! Буду там философом… Заграничным! Получу степень… Потом вторую… Да что это я!!! Какой философ? Я даже не могу довести до логического завершения свою мысль про свободу! Кто меня там в Университет примет? Там люди нужны грамотные, талантливые… А я что?
Э-э-э, нет! Ты, пожалуйста, фантазируй, но всё в рамках дозволенного! С грязью себя тоже особо не смешивай! Самоуничижение – недуг вредный, почти что вирус! Если заболеешь – лечиться будет трудно!!! И вообще… почему это я не додумал до логического завершения? Додумал… Додумал, что свобода свободой, но уехать очень хочется. А вот интересно… захотелось бы мне заграницу, если бы путь туда лежал через несвободу? Да-а-а! Вот это мысль! Я ещё и не на такие мысли способен!!! Я вообще способен даже не думать про свободу… То есть взбунтоваться! А ведь действительно, отчего это я всё время вынужден думать про свободу? Ведь, по сути, эти мысли делают меня несвободным! Зависимость от свободы… И лекции о свободе, на которые я сейчас спешу – прямое доказательство моей зависимости. До чего же я додумался?! И сам!!! Без книжек всяких… Конечно же, надо ехать учиться! Не о чем даже и думать… С такими-то способностями… Зависимость от свободы! Какая глубина мысли! Прекрасно! Да-а-а, а ведь я действительно кое-чего да стою!!! Ха-ха, мир ещё узнает обо мне! И поразится неординарности моего мышления!!!
Лицо Карла Фридриховича расплылось в счастливой улыбке, он свернул на бульвар и, быстро миновав его, выехал на пустынную площадь Великого противодействия. В центре площади стоял мраморный пьедестал, на котором не возвышалось ничего. Это был памятник «Исчезнувшему герою». Защитник пересёк площадь, въехал в переулок Доблестных офисных работников и остановился перед домом №5. На деревянном крыльце, откуда по крутой лестнице можно было спуститься на -3 этаж, толпился народ. Карл Фридрихович соскочил с велосипеда и закрутил головой. На противоположном фасаде он разглядел водосточную трубу, подтащил к ней велосипед и принялся приковывать его цепью. Неожиданно из темноты выдвинулся худощавый парень в клетчатой рубашке:
– Привет!
– Добрый вечер, – нехотя отозвался Защитник.
– Ты… ну… Хорошо закрепляй… Вон! Вокруг кронштейна намотай… Тут… ну… Воруют!.. Я, собственно, чего… Хочешь узнать… ну… почему нам нельзя возвращаться… ну… в прошлое?
Защитник проигнорировал вопрос и продолжил возиться с цепью.
– Что? Совсем не интересует, как обстояли дела… ну… не знаю… – парень достал спичечный коробок, выудил оттуда спичку и воткнул её между зубами. – Ну… дела в социальной там… в культурной жизни… Ну… в Цифровой период в смысле… Ну?
Защитник поднял глаза и кивнул:
– Интересует.
– Ну! – парень исчез и мгновение спустя появился вновь. – Жди!
Защитник кивнул. Погромыхав изрядно цепью и позлившись, он приковал наконец свой велосипед и выпрямился. Тотчас же из темноты выпрыгнул знакомый парень. За ним следовала строгая девушка в очках, волосы её были собраны в благообразный пучок:
– Здравствуй, брат мой, – строгая девушка приветливо улыбнулась и протянула руку. Карл Фридрихович чуть коснулся бледной ладони и вопросительно посмотрел в раскосые зелёные глаза.
– Хотите познакомиться с социальной проблематикой Цифрового периода? Хотите узнать много того, что скрывают от вас Цифропропогандёры?
Защитник кивнул:
– Любопытно было бы, – медленно проговорил он и на всякий случай огляделся.
– Тогда приходите сюда завтра, в это же время… Здесь будет проходить встреча с отцом Феодосием! Распорядителем божественных ивентов, филантропом 5 разряда, лауреатом премии «Самый весёлый приход» и неоднократным номинантом на госбонус «Менеджер от Бога»! Отец Феодосий является почётным хранителем деревянного крестика, в котором Иоанн крестил спасителя нашего единственного! – тоненький указательный пальчик строгой девушки взметнулся вверх. – Агнца божьего… Пастыря нашего доброго…
– Ну, – парень дёрнул строгую девушку за рукав.
– Хм-хм, – строгая девушка потрясла своим благообразным пучком. – Завтра на встрече отец Феодосий будет читать лекции по вопросам социальных взаимодействий в Цифровой период, а именно, – строгая девушка поднесла тетрадный листок к самому носу, – этико-культурная проблематика отпеваний посредством видеоконференций; социально-педагогическая деятельность соборных модераторов; вопросы ликвидации цифрового сиротства; трудности отпущения грехов с помощью служб мгновенного обмена сообщениями… и многие-многие другие вопросы, – строгая девушка опустила тетрадный листок и улыбнулась. – Отец Феодосий обнажит перед вами всю абсурдность Цифрового периода и объяснит невозможность, историко-культурную необратимость и несовместимость человека, – строгая девушка вновь поднесла тетрадный листок к носу, – с маршру-тизи-руемым протоколом сетевого уровня семейства ТэЦэПэАйПэ, – строгая девушка аккуратно сложила тетрадный листок и поправила очки.
– На, – парень всунул в ладонь Карла Фридриховича листовку и утащил строгую девушку в темноту.
Защитник положил листовку в карман и поднялся по ступенькам на шаткое крыльцо, откуда спустился в затхлое подполье библиотеки. В холле библиотеки толпился народ: все хотели попасть на запрещённый цикл лекций. Карл Фридрихович потоптался с остальными. Дважды его больно ткнули под рёбра, трижды наступили на ногу. От кого-то из присутствующих дурно пахло самогоном, от кого-то несвежим бельём.
Спустя пару минут в лекционный зал начали запускать публику. Защитник влился многоголовой волной в душную, прокуренную аудиторию. Загремели приставные стулья, задвигались скамьи, загоготали, запричитали и вдруг разом все замолчали. На импровизированной сценке появился Ведущий в коротком тёмно-синем пиджачке и залихватски подвёрнутых брючках:
– Добрый вечер, друзья! Спасибо, что пришли. Итак, поздравляем вас с третьим днём запрещённых лекций…
– А кто запрещает-то? – раздалось из зала.
– Кому надо, тот и запрещает! – строго сказал Ведущий.
– Да кому вы нужны…
– Вы пьяны! Освободите аудиторию!!!
– Как это? А свобода? Это противоречит понятию свободы…
– Вы шпион!
– Я? Я…
– Вы нарушаете регламент нашей лекции!
– Ничего я не нарушаю… Я просто спросил! Да и какой регламент? Свобода же… Кругом одна свобода!!! Вы только посмотрите в эти свободные лица-а-а!!! Все жаждут свободы… И побольше… Черпайте эту свободу ло-о-ожками… Поло-о-овниками… Тащите её мешками в свои убогие квартирки… Набивайте ею карманы!..
– Нам всё ясно! Вас специально подослали наши конкуренты или даже государственники, дабы сорвать сегодняшнее мероприятие!
– Никто меня никуда не подсылал… Вы сами пишете, между прочим, на своих афишах, что хотите с госструктурами сотрудничать, а теперь вам чем-то они не угодили…
– Мы за взаимовыгодное сотрудничество в границах дозволенного! Одно из условий сотрудничества – уважение и почитание! Срывать наше мероприятие мы не позволим!
– Да не собираюсь я ничего срывать… Просто спросил… Ведь действительно интересно, кто ваши лекции запрещает, если афиши по всему городу развешаны и народу пришло до…
– Хватит болтать! Покиньте аудиторию немедленно!
– А как же свобода мыслей, действий и во…
– Заткни-и-ись! – бардовое лицо Ведущего эффектно контрастировало с его тёмно-синим пиджачком, он зло замахал ручками. Двое упитанных охранников тотчас же вытащили нарушителя спокойствия вон.
Ведущий мило улыбнулся:
– Извините нас, друзья, за доставленные неудобства. Спасибо, что пришли. Итак, тема сегодняшней лекции «А свобода-то голая!». Сначала предлагаю определить размеры допустимого обнажения свободы. Ведь мы не можем обнажить её полностью, всегда какая-то область свободы будет прикрыта, так сказать, фиговым листиком. Но ведь каждый из нас пробовал (и не раз пробовал!) сорвать фиговый листик с себя и с других. И что же? Все попытки были тщетны… Почему?
Потому что ма-а-аленький кусочек свободы… (Ну… в некоторых случаях средненький, большой совсем редко…) Итак, ма-а-аленький кусочек свободы, тот, что вечно прикрывают фиговым листиком, нечаянно в процессе многовекового взаимодействия с этим самым фиговым листиком стал с ним одним целым! Как такое могло случиться? Скорее всего оттого, что свобода имеет достаточно пористую структуру, поэтому непрестанно подвергается опасности быть вовлечённой в тот или иной диффузионный процесс. Но ведь диффузионные процессы возможны исключительно между твёрдыми телами… Верно!
И вот именно в те моменты, когда наш ма-а-аленький кусочек свободы становился твёрдым, а истории о фиговых листиках становились легендами и их высекали в мраморе… именно тогда и случались диффузионные процессы! Так petit à petit наш маленький кусочек свободы не просто соединился с фиговым листиком, но даже пустил в него корни! И теперь даже самая свободная свобода имеет кро-о-ошечный фиговый листик, из которого и произрастает и без которого не может существовать! Это противоречивое явление добавляет известную долю пикантности свободе вне зависимости от того, под каким соусом и с каким гарниром было подано ваше свободолюбивое блюдо! Испортить вкус свободы невозможно.
Она будет иметь тот же головокружительно терпкий бархатистый вкус с безупречно развитой вязкостью и маслянистосью, вкус слегка округлый, в меру длительный, которым уже многие сотни лет наслаждаются люди в разных уголках планеты. Употреблять свободу лучше всего дозировано. Идеальная температура для первичной дегустации составляет 15-17 °С. Гурманы свободы, как правило, имеют собственную шкалу температур, составленную посредством личного многолетнего опыта.
Итак, прежде чем переходить к следующему блоку, где мы, будем наряжать свободу в разные одежды и наблюдать за её трансформациями, давайте повторим и постараемся навсегда запомнить две очень важные аксиомы. Первая – недопустимость абсолютного обнажения свободы! И вторая – неизбывный вкус свободы, одинаковый во все времена! Что ж… А теперь давайте попробуем поиграть в переодевания! Для начала предлагаю одеть свободу в женский наряд… крайне старомодный и неудобный… В платье с корсетом из китового уса и с плечевыми ремнями… Очень тяжеловесная конструкция! Интересно, как свобода будет чувствовать себя в таком наряде? Плечевые ремни, как ортопедические реклинаторы, помогают держать горделивую осанку… Но жёсткий каркас корсета сдавливает нижнюю часть грудной клетки, мешая дышать. И тут прекрасный принц приглашает свободу на кадриль! Как быть лёгкой и изящной в…
Защитник встал со своего места, пригнулся и пробрался к выходу. Охранник у двери вопросительно посмотрел на него.
– Я… в туалет, – соврал Карл Фридрихович.
Охранник бесшумно распахнул двустворчатые двери. Защитник миновал холл и вышел на улицу. Улица была пустынной. У здания напротив, под водосточной трубой валялась цепь. Велосипеда нигде не было. Карл Фридрихович сел на ступеньки деревянного крыльца и устало положил голову на руки.
Где-то вдали многоступенчато загрохотало, загромыхало, заухало, завибрировало… Ночное небо осветилось зарницами под нарастающее рокотание. После ненадолго стихло, но вдруг зазвучало вновь. И вновь. И вновь. И вновь… И уже более не прекращалось до самого рассвета. На фонарном столбе затрещал громкоговоритель, и электрический голос возвестил:
– Уважаемые сограждане! Наше Государство уже 3 минуты и 47 секунд находится в состоянии войны с самим собой! В связи с этими трагическими обстоятельствами объявляется военное положение и всеобщая воинская мобилизация!
Защитник приподнял голову и прошептал:
– Надо уезжать… Уезжать! Завтра же! Завтра… Всё! Решено!!! Прочь… Нельзя медлить… Никак нельзя! Завтра же… Завтра!
На соседней улице завыла сирена. Военнообязанные граждане бежали к Зданию армейского комиссариата, страстно желая сразиться в войне, официальные документы с итогами которой уже покоились в Архиве, заботливо подготовленные для будущих поколений. Карл Фридрихович прижал ладони к лицу, зашмыгал носом и затрясся мелкой дрожью. С бульвара прилетел ветер и принёс тошнотворный запах распада.
