Старики-разбойники, или Особенности национальной космонавтики

     « – Я люблю тебя, Маша, но не могу на тебе жениться, потому что Даша ждет от меня ребенка..», – сериал икнул и прервался на полуслове, и загремели позывные центральных информационных передач:

     «– Внимание! Внимание! Экстренный выпуск «Новостей»! Несколько часов назад стартовал частный космический лайнер, на борту которого ВПЕРВЫЕ В МИРЕ – совершенно далекие от космонавтики граждане нашей страны. И это не просто космические туристы – это волонтеры, которые проявили инициативу участвовать в абсолютно ошеломительном эксперименте. Экипаж состоит из четырех мужчин пенсионного возраста четырех разных темпераментов. Им предстоит пребывание в безвоздушном пространстве в течение целого года изоляции от родной Земли, с выходом в открытый космос, с испытанием новых фармакологических средств – и … – диктор захлебнулся слюной и закашлялся. – Простите, эмоции! В общем, эти люди – настоящие герои, согласившиеся на этот чудовищный… то есть, я хотел сказать, чудной, нет – чудотворный психологический эксперимент… Вот… А самым неожиданным сюрпризом для всех нас является то, что этих достойных людей мы все хорошо знаем, и они не только принимают участие в самом полете – они внесли масштабный спонсорский вклад в эту самую программу полета. Слава героям! Слава меценатам! Вот их имена. Командир корабля – сангвиник – знаменитый нефтяной король господин Держиморда! Бортинженер – флегматик – король газовой промышленности господин Зажималкин!  Второй пилот – меланхолик – король эстрады, поэт и композитор – господин Гоп-Смыковский! И, наконец, король… ну, просто всем известный король – холерик – господин Гульфиков. Общий суммарный возраст экипажа – 262 года и 4 месяца. Экипаж прошел специальную шестимесячную подготовку, полный детализированный инструктаж и успешно сдал экзамены по теории и практике. Кроме того, каждый показал смелость, выносливость, абсолютную моральную устойчивость и  безумный патриотизм. Слава нашим четырем королям нашего славного Отечества!

     По традиции накануне полета все члены посмотрели «Белое солнце пустыни», на пороге в лайнер попрощались руками с родными и близкими, с которыми был установлен мобильный контакт на все протяжение полета, а командир после традиционного «поехали» переплюнул даже самого Гагарина и сказал слова, которые тут же вошли в историю русской космонавтики: «Мы что, хуже Белки и Стрелки?». Мы гордимся вами, лучшие люди лучшей страны, и желаем выполнить и даже перевыполнить экспериментальную программу и вернуться на Землю в целости и сохранности на радость всем нам!»

– Ну да! Одним звезды с неба хватать – другим гайки в горшки загонять, – процедила сквозь зубы Воля Семенна, рассматривая морщины на помятом зеркальном отражении в ванной. Она всегда гордилась своим именем, но теперь она чувствовала себя еще более значительной фигурой. Можно сказать, она стала другим человеком: теперь ее зовут Аленкой. Это произошло потому, что все многочисленные знакомые бывшей Воли Семенны нашли в ней потрясающее сходство со знаменитым шедевром 2020 года, установленным как памятник основательнице небольшого когда-то населенного пункта. Местные жители не поняли задумки авторской группы скульпторов и проголосили (именно – проголосили) против. Сенсация вмиг обошла весь мир, и на снесенную непонятую «Аленку» возник шквал желающих ее приобрести, а реклама скульптурной группы возросла до небес. Ситуацию подогрел один из представителей власти областного центра. Говорят, он сказал так: «Какие консервативные люди, эти жители маленького поселка! Да «Аленка» же еще круче, чем «Родина-мать…» на Мамаевом кургане!» И быстренько, пока другие тусовались, за копейки забрал монументальную женщину себе и водрузил в самом посещаемом месте – у нового комплекса торговых центров в черте города. Что сразу же привело туда иногородних и иностранных туристов.

     Волю Семенну поздравляли со всех сторон, ее телефон постоянно подзаряжал батарейку, а сама, устав разубеждать бесконечных дружков и подружек, приняла все как знак судьбы и даже поверила, что лично позировала скульпторам под заказ. Собственная значимость Воли явно попала под счастливую звезду, а тут еще добавилось и то, что ее драгоценного супруга Васятку призвали на космодром по профессиональному делу – монтировать сантехнику в новом космическом корабле. Столь ответственное дело было выполнено настолько хорошо (а в профессиональных качествах мужа «Аленка» не сомневалась), что Васятку оставили на второй срок – на такое же сверхважное и сверхсекретное (о чем, естественно, она сразу же рассказала всем) задание для следующего космического корабля. А так как ей доставили персонально аж 150 тысяч рублей за три первых месяца, любящая жена ничего не возымела против продления командировки.

     Вспыхнул мобильник и стал издавать звуки, похожие на кошачью тошноту. Это полуоглохшая «Аленка» поставила его на вибрацию.

– Алле. Слушаю Вас. А, Танюха, это ты! Слушай, чего скажу: только что взлетел корабль с васяткиными унитазами. А, так ты уже знаешь… Какие портреты? Чей? Да не может быть! Да, вышли мне фоту, конечно, вышли. Немедленно!

     Через несколько секунд на «аленкин» смартфон пришла фотография.

– Не может быть! – зачарованно ахнула Воля Семенна. – Это же еще один знак судьбы!

     И, кажется, она не ошиблась.

– Ну, все, моя яблоньк, а то ты мне мешаешь выполнять мою секретную службу, – Василий отключил мобильник. – Ну, надо же, – потянулся он, – ну до чего же техника дошла (жаль, что до нее мозги почти ни у кого не дотягивают, но это не про наши способности)! И на хрена нас, спрашивается, на цетрифугах крутили, если гравитацию – раз! – и выключили. Раз! – и включили, если покувыркаться захочется. Ну, что, мужики, вздрогнем? «Ух-ты, ах-ты, все мы космонавты!». За Землю, за Родину-мать, за наших жен – верных подруг боевых!

– Васек, да погоди ты! Не форсируй!

– Ишь ты, словов каких нахватался от кулютурных людей! «Не форсируй»! Нет бы сказал – «не части»! А чего не форсировать-то: взлет прошел нормально, на связь – только завтра, выход в открытое пространство еще нескоро, но подготовиться надо заблаговременно!

– Васек, да если мы так подготавливаться будем, то до выхода не хватит!

– Ничего, Гера, мы что, не найдем, из чего здесь дистиллятор создать? Мы что, не русские люди? Уж если телефон сюда провели, так уж самогонный аппарат обязательно заработает. О, нам же пожелали план перевыполнять! Это по-нашему, по-советски! Ведь мы же родом из нашего советского детства. И оно у нас еще не закончилось до сих пор. Или, наоборот, второе детство началось, возрастное, так сказать, как вторая молодость…  Так вот что я скажу. Перевыполнять – значит, перевыполнять, партия сказала – значит, мы еще свой эксперимент добавим: насколько будет отличаться дистиллят, изготовленный в условиях невесомости, от нашего обычного наземного дистиллята.

– Да ты уже забузил! Скажи лучше, что тебе баба твоя сказала?

– А баба моя сказала, что я очень похож на фотографию того самого хрена, который взлетел несколько часов назад. А как же я буду на нее не похож, если эта фотография – я сам и есть?

     Помещение, где собралась отмечать начало экспериментального полета компания загадочных космонавтов, называлось «Кабинетом психологической разгрузки». Здесь не было ни единого средства наблюдения за экипажем. Эта комната предназначалась для того, чтобы можно было спокойно расслабиться, высказаться и даже подраться, чтобы выпустить пары и привести в порядок нервы в течение вынужденного годовалого отдаления от привычного окружения и свободы передвижений. Остальная часть еще до использования была единогласно прозвана «Тюрьмою».

     Сие мероприятие было задумано четверкой «королей», связанных между собой обстоятельствами и обязательствами, которые грозили неминуемо завести в тупик, а времени оставалось уже совсем чуть-чуть. Единственным способом избежать, мягко говоря, неприятностей была надежда на всеобщую народную любовь, которая простит своим героям весь размах, так сказать, экономических неувязок. Был даже подготовлен лозунг, который наемные пропогандисты в нужный час заставят скандировать умиленные народные массы: «Таким великим людям – и слава, и Олимп, долги сшибать не будем, долги им все простим!»

     Идея возникла спонтанно, когда весь квартет обмывал очередную неудачу в ресторане господина Держиморды под названием «Сохрани свой лик», когда по повешенному за потолок телевизору-плазме прозвучало сообщение о новых достижениях нового марсохода.

– Слышь, Гульфик, – обратился почти официально хозяин ресторана к компаньону, – а как ты думаешь, мутят они про марсоход или не мутят?

– А … его знает, – вежливо ответил Гульфиков. – Все мутят. Значит, и они тоже.

– А ведь, … … …, хорошо мутят! Аж верить хоца. А может, и нам тоже  что-нибудь такое замутить? Чем круче замутить – тем больше поверят.

     И замутили. Сначала была мысль сделать спецэффекты и пустить как реальность. Но нет – это пройдет мимо, как фейк или фэнтэзи. Появилась новая мысль -заснять все в студии, но тоже не пошло: Гульфиков сказал, что это «ф-ло уже было у американцев на Луне». И решили все оформить вживую. Но не самим же рисковать и торчать взаперти такой кусок жизни! Поэтому было принято решение найти двойников, подготовить их более-менее – и отправить на год на орбиту. А пока они там изображают нас, мы отдохнем  от жен и производственных проблем на одном из малообитаемых островов «по ихним ксивам». Их – подмазать гримом под нас, нас – подмазать под них – и все в порядке. И, как полагается деловым предпринимателям, сказано – сделано: срочно создалась секретная служба, по всей стране был организован поиск двойников и найден уже почти готовый «звездолет для стратегических целей». Затем было обработано несколько особо тупых народных избранников, которых ничего не стоило убедить в ценности «венценосной кампании» (красивые слова гипнотически действуют на подобных лиц). Далее – кредит, поручительство, а также полная неприкосновенность к банковским счетам и имуществу на время дерзкого эксперимента. Тайная группировка была надежна и безмолвна – никто не хотел умирать. О ней не знал ни один из посторонних – от жен до президентства. Все было на уровне высшего пилотажа тайного общества, с соблюдением строгого дисциплинарного распорядка, многообещающей распальцовки и нависшей призрачной карой за неисполнение типа Святой Инквизиции.

     В «трюмах» «Тюрьмы» продолжалась подготовка к выходу за ее пределы. И все интенсивнее, ибо время поджимало и торопило: «Ребятки! Прошел месяц, завтра ваш первый шаг!» Ну, пора, так пора. Раскидали подкидного дурака– кому лезть «в черную дыру». Жребий пал на Васю. Товарищи сопроводили его до выхода. Василий постоял несколько минут перед выходом, дожидая, когда установится связь с Землей. Сказал несколько красивых слов о «пороге в вечность», сделал неприличный жест вместо прощального, открыл люк – и канул в безвоздушное пространство.

– Ну, все! – Гера покрылся крупным липким потом. – Потеряли товарища! Ушел в небытие… Надо выпить за упокой. Уже три минуты прошло – а с ним никакой связи!

– Опомнись, Херард! Ему отведено пятнадцать. Пусть погуляет! – успокоил его Коля-тракторист. Коля был двойником Держиморды. И это совершенно справедливо: он лучше всех разбирался в летательных аппаратах, потому что однажды в старшем школьном возрасте он угнал кукурузник, за что, правда, был поставлен на учет в детскую комнату милиции. Но это не остановило молодца: событие стало его профессиональным выбором, и он стал трактористом. И хорошим, прямо ударником социалистического труда. Вся деревня говорила: «Колюшка не тракторит, а летает» и называла его Летчиком.

– Тебе хорошо, Летчик, ты оптимист, а я так не могу, я чувствительный, вы же для меня целый год самыми близкими людьми будете!

– Я не оптимист, а реалист. Чего ты раньше времени хорошего человека хоронишь? Ты же должен Гульфикова играть. А он холерик, а холерики злятся, а не в штаны накладывают по каждому малозначительному поводу.

– Уже одиннадцать месяцев, – раздался мелодичный голос, сопровождаемый аккомпанементом храпа. Это проснулся Игорек – самый старший из представителей второго детства. Он бывший многократный чемпион мира по вольной борьбе, поэтому сохранил привычку даже в коматозном состоянии (а после месячного злоупотребления оно было почти одно и то же) сохранять бдительность и бодрость рассудка. Ему предоставилась честь изображать флегматика Зажималкина, и он был единственным из космической четверки, которого удовлетворял сей темперамент.

     Заверещала сигнализация, включились мониторы и начала лихорадочно устанавливаться связь с Землей. Лицо особо уполномоченного диспетчера несколько раз перекосилось, несколько раз вытянулось и втянулась, как в комнате смеха с кривыми зеркалами – и, наконец, вернуло свой привычный вид.

– Вася! Ты что, офонарел?!! – залаял Диспетчер. – Это же прямой эфир! Ты что там снаружи делал?

– А то я не знаю ваши прямые эфиры – без обработки ничего туда не выходит, – ответил вернувшийся из «небытия» Василий, откручивая от задницы страховку.

– Ладно, мы вырезали твой жест перед выходом. Ладно, мы уберем, как ты помочился на фюзеляж, но как мы сотрем твою надпись? Хоть бы подумал, Гоп-Смыковского зовут Вoльдемар!

– Фи, ерунда какая! Колька пойдет и исправит. Это несложно, там первые буквы совпадают. Можно даже всклад что-нибудь добавить, он же поэт.

– Ладно, уговорил. Пусть лезет. Народ оценит невинную русскую шалость. Давай интервью, что ты там увидел? Готов?

– Всегда готов.

– Включаю запись, – Диспетчер снова поменял лицо на многозначительно-интеллигентное и заговорил голосом профессионального журналиста. – Дамы и господа! Только что вернулся на борт корабля из мира звезд и вечной мерзлоты… Кто бы мог подумать – меланхолик и поэт оказался самым смелым из космических волонтеров  – господин Вoльдемар Гульфиков! Вот он еще не успел снять свои боевые доспехи. Скажите, Вoльдемар, что там с Вами произошло, и почему на десять минут исчезла связь?

– Да ничего она не исчезла, это вы ее стерли, чтобы не показывать, как я метил территорию. И никакой особой смелости я не почувствовал – все равно, что лезешь в канализационный люк. Да там еще и пострашнее будет.

– Вася, мать твою поперек живота! Тебя будут слушать миллиарды, а ты паясничаешь! Ты – Гульфиков, поэт, композитор, меланхолик, в конце концов!

– Да я все там так и делал: меланхолически, можно сказать, не удержался со страху. Зачем же нужно было такой кадр выбрасывать!

– Тьфу! Даю тебе час на подготовку. Пусть химик тебе сценарий напишет, он лирик, а Николай пробы сделает. Давай – и чтобы там было что-нибудь умопомрачительное.

     «Аленка» распахнула глаза и расставила уши. И в них полилась новая информация из выпуска экстренных «Новостей»:

     «– Дамы и господа!...... Скажите, Вольдемар, что там с Вами произошло, и почему на десять минут исчезла связь?

– О, это было умопомрачительно… Так, что у меня мороз по коже при одних только воспоминаниях., что я со страху… Гм… Словом, как только я пристроился у фюзеляжа, меня кто-то позвал по имени. Сначала я подумал, что либо заглючил передатчик, либо заглючил я сам. Но нет! Это появились инопланетяне. Они просекли наш самолет и ждали, когда кто-нибудь из нас выйдет наружу. И дождались Наверное, стенки нашего корабля непроницаемы для их систем коммуникации. И, когда подключилась их связь, наша ею обесточилась и заглохла.

– И какие они, инопланетяне?

– Да маленькие такие, на общественные рукомойники похожи. И еще прыгают. Ну, пригласили меня на их корабль. Он рядом с нами стоял, но наши приборы не смогли его зафиксировать.

– И как там у них на корабле?

– Да я не пошел. Я же меланхолик, боязно мне стало. Я только издали посмотрел и сказал, что главный Летчик, когда вылезет, сходит к ним в гости.

– Это же потрясающе! Это же сенсация! Вы, наверное, напишете об этом песню!

– Уже написал. Только петь не буду – за связки в трудных условиях боюсь, я же меланхолик.

– Так может, прочитаете ее нам.

– Не буду. Это пока слишком личное. Пусть оно станет сюрпризом после моего возвращения».

– Вот если бы не нос с горбинкой – точный Васятка! – воскликнула «Аленка» и схватилась за телефон. – Вася, ты где?

– В Караганде. Именно туда нас перебросили. Какие там дела? Как внуки?

– Да внуки как внуки, что с ними сделается. А ты там «Новости» слушаешь?

– А как же? Новую вакцину изобрели, землетрясение в Казахстане. Вот поэтому нас в Караганду и перебросили.

– А про четверых космонавтов видел?

– А как же? Конечно, видел.

– А вот первенец, что вылез в космос, неужели тебе никого не напоминает?

– А кого?

– Да тебя, Васятка, тебя! Каб не нос с горбинкой…

– Да можа и напоминает. Я-то себя не вижу, это ты все время в зеркало смотришься. Ну, ладно, пока. а то у меня установка бассейна для космонавтов начинается. Прошлый не пошел – глубокий очень, а следующий экипаж плавать не умеет.

– Что, таких безалаберных – и в космонавты?!

– Да нет, просто следующий экспериментальный полет будет из дошкольников. Их еще плавать не научили, так специально в космос посылают, чтобы они это сделали там.

– Я все понимаю, Вася, души твоей прекрасные порывы. Но скажи: как ты себе ничего не отморозил, когда территорию метил?

– А я расположился там, где тепленько – поближе к моторчику, – ответил Вася и отключил смартфон. – Ну-с, господа-каскадеры, а что нам скажет капитан нашего судна? Надо бы отметить столь важное событие в истории науки, техники и человеческого фактора?

                         ………………………..

     Шел восьмой месяц экспериментального полета. Все было, как в настоящей тюрьме. Об этом просветил экипаж машины боевой бывалый по детской комнате милиции Николай: первые полгода время тянулось, а потом дни замелькали, как мотыльки. Жизнь на корабле устаканилась в полном и переносном смысле этого слова. Самогонный аппарат – рукотворный результат коллективного творчества -работал, как сердце русского истребителя. Выход в открытое пространство стал таким же обыденным актом, как выход в огород снежною зимою. Земляне перестали реагировать на «инопланетян», потому что посмотреть на них так и не дали, и животрепещущий интерес масс иссяк. Пришлось приврать, что инопланетный звездолет выполнил свою программу и вернулся в свою далекую галактику. Но обещал в следующем году непременно вернуться и сесть уже на самую Землю, потому что персонал «Тюрьмы» пригласил их в гости на вареники. Но и на это общественность даже не почесались, всенародно восприняв за глупую шутку. А кто-то даже запустил в «Инстаграме» информацию, что вообще никакого полета не было, а он сам участвовал в созидании «ролика про космических олигархов в одной из частных киностудий Израиля». Настроение экипажа испортилось («Гады! Они пытаются обнулить наши подвиги!»), и было принято решение по возвращению подать на обидчика в суд за клевету. Но пока никто не знал, как это сделать, не выдавая государственной тайны. В общем, рутина затягивалась, как исчезающее болото, а Диспетчер сходил с ума, не зная, чем разжечь притупленное внимание ненасытных до сенсаций людей. Но обстоятельства сами потекли в руки (и в карманы) затейникам космической аферы. Хотя, как сказать… Наверное, «держи карман шире».

     Главный монитор зашевелился и запрыгал от нетерпения.

– Да что ж это за блин! – возмутился Василий и хлопнул по монитору мозолистой ладошкой. Изображение воскресло и изобразило Диспетчера, сияющего, как начищенный умывальный кран.

– Господа, ура! – воскликнул Диспетчер, прослезился и высморкался в салфетку. – Мы спасены! Запад решил ответить на русский эксперимент и ответить на наш эксперимент своим экспериментом. В общем, они запускают своих пенсионеров. Точнее, пенсионерок. И эти пенсионерки требуют состыковаться с вами.

– Бабы? А в каком смысле состыковаться? А то я это… Я никогда жене не изменял.

– Состыковки нашего, так сказать,  лайнера с их лайнером. Баран ты, Вася, все мысли у тебя на переднем плане. Я продолжаю. Инициатором и спонсором полета явилась небезызвестная и когда-то оперная дива Клаудина Венчини. Когда-то у нее был роман с господином Гульфиковым. И она, как узнала про наш полет, скооперировалась с другими состоятельными дамами Западного мира, сходила на прием к президенту и внесла свою лепту в историю их астронавтики. Она хочет встретиться с Гульфиковым лично и вспомнить счастливые дни их молодости. Первая любовь не ржавеет!

– Ну все, я влип! – взвыл Гера голосом запотевшего человека. – Что же мне теперь делать?!! Я же даже языка ее не знаю. И как мне ее называть: «Клавуся» или «моя Венчинка»?

– Гера, ну почему влип? Все сделает Переводчик, который будет с тобой на связи. Мы выяснили, что их астронавтки тоже не знают русского языка. Гульфиков отчет пришлет, где они были и что делали. Если запутаешься – сошлешься на склероз. Да и пусть она сама больше вспоминает, женщины это любят. Но поцелуешь ее пару раз. До большего, думаю, не дойдет – почтенный возраст. Хотя, как знать… Знаешь, Гера, на всякий случай тебе родинку на одном месте нарисовать надо, как у Гульфикова. Я пришлю координаты месторасположения и размеры.

– Ай, щекотно, – вопил Гера.

– Держите крепче, чтоб не выскальзывал, – командовал Василий, который взял на себя роль главного художника. – Ну, вот. Как татушечка. Клавуся твоя трепетать будет. На, поглядись в зеркальце!

– Изверги! Я все равно ее не покажу, мне стыдно, – запричитал Лже-Гульфиков и натянул трико почти до молочных желез.

– Тебе не может быть стыдно за такую хорошую работу. Это же художественное произведение! А состав ты сам делал, поэтому не размажется, я верю в твой химический талант. Ишь, какой ты дистиллят надистиллировал – как Змей горыныч! А какие настойки! И как ты смог в наших условиях такое разнотравье вырастить?

– Да я же учился сразу по двум предметам: по химии и биологии. Детишкам преподавать хотел, а оно вот как вышло! Вся молодость по рынкам, да с челноками, да еще с женой. Она же мне как личный телохранитель, как вечный пристав, как бессменный часовой! А я ее на какую-то импортную Клавку… Нет, не могу! Пусть Гарик вместо меня идет, ему все равно, он в разводе. Родинку ему нарисуем, состав еще остался. А, Гарик? Сам меня убеждал, что за столько лет Гульфиков мог измениться…

– Дура ты, Херард! – потянулся Игорек, и кресло под ним затрещало. – Она же Тебя хочет. Увидела в новостях – и сразу же захотела.

– Как это хочет? Мы же договорились только на поцелуи?!! Нет, я точно влип. Пойду дистиллята на пустырнике выпью…

     « – Добрый вечер, дамы и господа! Давно ничего яркого не было слышно от наших замечательных космонавтов. Это все потому, что эксперимент – это не ежедневные открытия, а кропотливая будничная работа. Но будни все-таки должны озаряться иногда бурными праздниками. И такой праздник у нас сегодня есть. И мы его разделим вместе с нашими уважаемыми экспериментаторами на всех людей нашей голубой планеты! Сегодня ровно в 14-00 по Московскому времени произошла стыковка нашего мужского корабля «Закат» с женским кораблем Западного мира под названием «Де Менция», названного так в честь его главного мецената Клаудины Венчини. И сейчас на наших глазах состоится потрясающая встреча представителей двух миров – двух полушарий нашей любимой планеты. И это будет ничем не хуже встречи с инопланетянами, поверьте мне, дамы и господа!»

– Ой, какой кошмар! Это же будет настоящий прямой эфир, у них там по-другому не прокатит, а нам опять приходится подстраиваться под их империалистические привычки! Вечно мы преклоняемся перед иностранщиной, как будто они с другой планеты и есть. Вот в чем беда России! Еще Пушкин говорил…

– Не дрейф, Херард! Просто надо скорее их увести в «Кабинет психологической разгрузки», там никакие коммуникации не сработают, кроме естественных. А ты, Гера, прими для храбрости, только не пустырник, а то опять весь день проспишь.

– Уже выпил. Из абхазских кактусов. Должно пробудить забытые страсти.

– Хорош трендеть! – гаркнул Игорек. – Диктор на связи.

– Мужики, вы в форме? – заговорил монитор. – Не опозорьте Россию. Передаю связь Переводчику. Будьте внимательны и спокойны! И помните: все, что сейчас здесь будет сказано и сделано, прямым ходом пойдет на Землю. Обрезать что-либо будет нельзя! Гера, Родина тебя не забудет!

     Монитор запомеховал, утрясся и заполнился лоснящейся физиономией знаменитого полиглота Абрама Цицилина. Засверкали другие экраны, запульсировали разноцветные лампочки, застрекотали и запищали сигнальные кнопки. Это включился прямой эфир – и все человечество превратилось в многоликое внимание.