
Академия волшебства. Дар взаймы
Я сглотнула и, забыв о наносном бесстрашии, припустила к замку со всех ног. Сомнений не было: со мной разговаривал оборотень! И это вам не добрая преподавательница природомагии – мадам Бохоста. Это был волк, настоящий лесной волк!
Глава 3
Алви
Я нашёл её в гостиной-атриуме. Мама стояла у камина, занимающего чуть ли не полстены, и задумчиво смотрела на огонь. Свет был погашен, игра пламени отражалась причудливыми тенями на барельефах под готическими сводами балконов второго этажа.
– Тебе не следовало приезжать, – негромко сказала мама.
От неё за версту тянуло опаской и отчаянием – два оттенка, столь не присущие герцогине Вагнер. И она тщательно пыталась их скрыть. Я ступил на мягкий старинный ковёр с изображением морских львов, который чудом не вытерся за сотню-другую лет.
– Ты мне совсем не рада? – спросил я, приближаясь и чувствуя тонкий аромат её любимых духов.
– Это было недальновидно, – резко развернулась она. – Я в опале, я жена заговорщика. Люди короля наверняка следят за каждым твоим шагом!
А подумала совсем не об этом. Она будто рванулась ко мне мысленно и тут же отпрянула. Однако ничего не дрогнуло на её лице великосветской красавицы. Зелёные глаза встретились с моими, изображая благородную вежливость; светлые волосы, уложенные в высокую причёску, немного вились, как у меня. Мы были мало похожи. Но мужчине не обязательно быть красавцем, обаяния достаточно. Я усмехнулся.
– Как выяснилось, я вообще близорук: заговор под носом не разглядел. Хоть сдавай диплом менталиста. И да, я сын заговорщика. А вообще, дознавателям Ихигару здесь было бы холодновато, – ответил я. – Они привыкли к другому климату.
Она будто не услышала, сказала:
– Близорукость для тебя – слишком большая роскошь. Ты не можешь себе её позволить. А погода нынче действительно не благоволит. Слуги доложили, что твоя повозка застряла в сугробах. Ты не пострадал?
– Ничуть. Прогулялся по лесу, нюхнул столь экзотического для меня мороза и встретил братца и сестру. Она прелесть, у него – сдвинута крыша. Считает себя оборотнем, представляешь? – хмыкнул я.
– Ах, эти… – протянула мама и, пропустив во взгляде страдание, – посмотрела в угол комнаты. – Метель и низкое давление всегда плохо влияют на слабые умы.
Я встал перед ней, склонил голову.
– Мам, мы так и будем говорить о погоде и сумасшедших или ты всё-таки разрешишь мне тебя обнять?
Она странно качнула головой. Не дожидаясь позволения, я заключил маму в объятия, коснулся губами бархатистой щеки, уловив тщательно скрываемую дрожь, неприятные эманации страха и нежный мамин запах. Господи, как же я соскучился!
Её рука осторожно коснулась моей головы, погладила плечи. И сдалась.
– Ах, Алви!
Мама, словно её разморозили, прильнула ко мне, притянула мою голову. Поцеловала в лоб горячо. И вдруг отстранилась, снова спрятав материнское тепло глубоко под корсет. Отошла в угол атриума, укрытый тенями, и повернулась ко мне. На люстре зазвенели подвески от её волнения.
– Я не менталист, но знаю, о чём ты думаешь, – сказала мама. – Ты винишь меня в том, что я уехала и не предупредила тебя!
– Ты точно не менталист, – рассмеялся я, а у самого гора упала с плеч: я не ожидал, что отец будет готов пожертвовать мной ради собственной победы, но очень боялся, что мама знала и согласилась на его замысел, пусть молчаливо.
Она часто соглашалась с тем, с чем была не согласна, потому что очень ценила комфорт и собственный покой. К счастью, сейчас она говорила искренне, у искренности всегда ясный привкус, как у воды из ручья. Даже чужая, она омывает тебя изнутри.
– И всё же ты осуждаешь меня, – тихо произнесла мама. – За то, что сбежала… Но внезапно я стала персоной нон грата. Все, в том числе и король, думают, что я была в курсе заговора.
– А ты не была? – подмигнул я, окончательно расслабившись. – Разве жена не всегда догадывается, когда муж что-то затеял?
Мама поправила причёску и с глубоким вздохом призналась:
– А разве были времена, когда твой отец не замышлял чего-то? Вопрос лишь в том, против кого или за что? Вечный интриган, которому надоело быть серым кардиналом… Знаешь, в последнее время мы жили, словно чужие. Я была уверена, что Ронар завёл новую любовницу. Но разве я бы стала устраивать скандал или опускаться до шпионажа? Я просто жила своей жизнью: благотворительные балы, литературные вечера, собрания женского общества. Я собиралась переехать в летнюю резиденцию, потому что дома, как бельмо в глазу, постоянно был этот несносный Джестер. Теперь я понимаю, зачем он приезжал! Никогда не прощу себе, что позволила ввести его в дом! И твоему отцу не прощу то, что он предпочёл его вместо тебя!
– Не прощать для здоровья вредно, – усмехнулся я. – Кстати, ты уверена, что я отпрыск Ронара Вагнера, а не, допустим, какого-нибудь милого пажа при дворе?
Мама вскинулась, ошпарив возмущением:
– Что ты такое говоришь?!
– Надеялся на логичное объяснение его поступка.
«И что мне полегчает».
Я сел в кресло поближе к огню, закинув ногу за ногу. Протянул руку к камину, ловя пальцами тепло.
– Когда кто-то живёт только холодным расчётом, он забывает, как это – любить. Найти сердечное объяснение поступкам такого человека невозможно, – проговорила мама и, наконец, вышла из темноты, в которую пряталась, как в шаль.
«Особенно того, кого поглотила тёмная магия».
– Мам, я не виню тебя.
Она поёжилась, обняв себя руками.
– Я не сбегала сюда специально. Ронар распорядился начать ремонт в поместье, а я хотела, чтобы тут всё было по-моему, это моё наследство! Приехала, и тут на меня обрушились новости… Прямо с дороги!
– Приятно, что хоть о тебе он позаботился.
– Скорее, прочил другую женщину на трон рядом с собой, – обиженно сказала мама.
Я встал и обнял её, чувствуя, что она начинает таять.
– Но он не на троне, а ты несравненна! – А затем взглянул маме в глаза. – Я чувствовал, что ты не хочешь меня видеть. И потом эта записка: «Не приезжай». Зачем?
– Ты пока обласкан милостью короля, но она быстротечна. Зачем дразнить спящего пса?
– А ты не слишком-то уважительна к Его Величеству, – ухмыльнулся я.
– Потому я никогда не вернусь из Азантарна в Ихигару, – ответила мама, но тут же, поджав губы, глянула в окно. – Мне в самом деле не следовало говорить так о благонравном короле Стэрриане, ты прав, прости…
– Здесь никого, кроме меня, нет. Я бы почувствовал.
– А вот я постоянно чувствую чей-то взгляд. И присутствие, – вдруг призналась мама. – Я не обладаю сильным даром, но всё же… Да и в селении говорят разное.
Я тоже глянул за окно.
– Там лишь голые сучья и снег.
– Даже голые ветки, которые кажутся мёртвыми в морозы, тайно работают, готовясь к весне. Так говорил твой отец.
– Не хочешь же ты сказать, что он?.. – поразился я, а мысли хаотично заскакали, подбирая варианты, как отец мог пробиться сюда из пустыни Храххна, куда он был сослан навечно без возможности выйти за её пределы. Неужели он нашёл способ? Он ведь в самом деле великий маг…
Мама передёрнула плечами.
– Я не знаю. Возможно, мне кажется… – Она коснулась моего плеча рукой и, наконец, улыбнулась. – Ты, наверное, устал с дороги? И голоден?
«Скорее поражён, – подумал я, – действительно стоит разобраться».
* * *Прежде чем расслабиться у огня и предаться чревоугодию, ибо в столовой слуги готовили настоящий пир, я достал из пространственного кармана поисковой порошок. Подбросил в воздух не щепотку, а несколько пригоршней – щедро, чтобы даже тараканы, если они тут водились, не ушли незамеченными.
– Ищи наблюдателя! Опасность! Ищи чужое! – дал приказ я.
Фиолетовый порошок подлетел выше, заискрился и, словно шёлковый шнур, направился по замку выполнять свою работу. От нехороших предчувствий у меня свербело под ложечкой. Щёлкнув пальцами, я запустил магический шар над головой, чтобы без задержек подсветить любой укромный уголок.
Но скоро я понял, что был не прав – следовало изначально перекусить, а потом уже рыскать по бесчисленным коридорам, комнатам и лестницам, – я и забыл, насколько велик был замок деда. Толком не начатый ремонт в левом крыле был брошен, там царили пустота, ободранные стены и пыльные полы.
«Здесь вполне можно было бы устроить северный филиал академии, места бы хватило», – подумал я.
Но пока поместье принадлежало матушке и стало её домом, покушаться на него не стоило. Мама наверняка и так страдала без роскошных парков и дворцов, коих в одной столице Ихигару у нас было два, не считая пригородов и провинциальных «особнячков». И вдруг меня одолела мысль: «Позвольте, если матушка не вернётся в империю, мне придётся следить за всем этим добром самому?»
Нет, я решительно не хочу заниматься ни дворцами, ни садами! А значит, стоит обелить имя мамы и доказать перед королём её непричастность к заговору! На редкость дурацкая ситуация!
Я поморщился, забегая вслед за светящимся фиолетовым вихрем на лестницу к спальным комнатам. Пять из них пустовали, однако следующая дверь была заперта. Фиолетовая лента скользнула в щель под притолоку, а мне пришлось постучать.
– Кто там? – послышался женский голос. – Я ещё не готова спуститься к ужину.
– Герцог Вагнер, сын хозяйки…
Дверь мгновенно распахнулась, на пороге появилась темноволосая пышнотелая южанка маминых лет со смутно знакомым лицом, пошлым красным шарфом на голове и аурой прохиндейки.
– Ах, Алви, малыш! – расцвела она и бросилась обниматься.
– Стойте, стойте! – Я вырвался из объятий мадам. – С кем имею честь?
Она расширила чёрные глаза так, что густо накрашенные ресницы воткнулись в веки.
– О, вы не узнали меня, сэр Алви?!
«Так-то лучше».
Я мотнул головой.
– Леди Сара Моррис Хинтара, – расцветая улыбкой, произнесла эта мадам, мало похожая на аристократку.
– Мадам Хинтара? – опешил я.
В моих воспоминаниях мамина компаньонка выглядела, как стройная волоокая лань, а не вот это всё.
– Узнал! – Мадам вскинулась телесами и вновь бросилась обниматься.
Я отстранился, – то что она видела меня в детских панталончиках, – не повод душить меня грудью.
– Прошу прощения, мне надо войти, – сказал я и отодвинул мадам, как плюшевую куклу.
Поисковые вихри тем временем обнаружили много чужого, что не удивляло: шкаф, забитый платьями, шкатулки с украшениями, гадальные карты на столе, руны в мешочке, недопитый кофе в тонкой фарфоровой чашке и затушенную сигару. Пахло дешёвым шарлатанством вперемешку с щенячьей радостью. Неужели она мне правда рада? Это не взаимно.
– Сэр Алви, дорогой, – приговаривала она, с любопытством рассматривая сверкающие вихри поискового порошка, – вы так выросли! И, к чести вашей матушки, совсем не похожи на отца!
– Она старалась. Как вы оказались здесь? За тысячу вёрст от Ихигару?
– Ваша матушка просила сопроводить её в дороге. Она грустила, скучала, как я могла отказать подруге?! Хотя здесь ужасно, адски, преневозможно холодно!
Она поёжилась, кутаясь в чёрную шаль.
– Не знал, что вы до сих пор дружите…
– Ах, вы, молодёжь, совсем не интересуетесь жизнью старшего поколения! – проговорила мадам Хинтара.
Тем временем крышка одной из шкатулок приподнялась, и оттуда вылез крошечный стебелёк с двумя листиками на верхушке, похожий на молодой бамбук. Перебирая воздушными корнями и дрожа, бамбук прошаркал корнями по скатерти. А затем ловко юркнул в кофейник.
– Бедняжка Кузу, – причмокнула губами мадам Хинтара, – Никак не может согреться!
– Что это за ходячий укроп? – спросил я.
– Стиполус активный, водится на востоке, в засушливых районах. Если вода уходит, стиполус отправляется на поиски нового оазиса.
– То есть он из пустыни? – нахмурился я. – Из Храххны?
– Сэр Алви, голубчик, вы мне допрос устраиваете? Я привезла его с родины моей матери. Город Шараам стоит среди пустынь, но до Храххны от него очень далеко.
«Врёт. Зачем?..»
Тем временем поисковый порошок покрутился над головой мадам, словно проверял вульгарный шарфик, и вылетел прочь. Значит, здесь не было опасности и наблюдателя. Как и вкуса.
– Велите слугам сильнее растопить печь, – сказал я.
«Можете прыгнуть внутрь, точно согреетесь!»
– Увидимся на ужине, голубчик! – пропела вслед мадам.
Надеюсь, мама с тоски не привезла сюда фургон мошенников и бочку прилипал…
* * *Нет, таковых поисковый порошок не обнаружил. Когда я вновь оказался у входных дверей, дворецкий, похожий на подтянутого бобра в ливрее, вежливо посторонился. Вихри порошка вздыбились на подносе, куда обычно кладут почту. Брызнули фиолетовым фонтаном и понеслись куда-то вниз – к плинтусу. Я бросился туда и, не касаясь, поднял с пола конверт. Порошок продолжал сверкать вокруг.
Конверт был маленький. Неприметный. Плохо запечатанный – с одного угла топорщился отклеенный край. «Мисс Шинарихасса» – значилось на конверте так бледно, что поначалу показалось, будто надписи не было.
Дворецкий приблизился ко мне.
– Сэр…
– Что за госпожа Шинарихасса? – спросил я в лоб. – Горничная? Служанка? Экономка?
Дворецкий с достоинством ответил:
– Таких у нас нет, сэр Алварин. Со всем уважением.
– Да хоть и без уважения, – пробормотал я. – Тогда как изволите это понимать?
– Видимо, ошибка на почте, сэр. Уже поздно. Завтра же с самого утра я велю кому-либо из слуг вернуть письмо и разобраться.
Разглядев конверт через перигей, позволяющий видеть магическим зрением, я не обнаружил на находке ни капли магии. Однако заявил:
– На почту я наведаюсь сам. Обратного адресата нет, значит, отправили отсюда, кто-то из местных. А теперь, как вас, любезный?
– Фергюсон, сэр, Эдвард Фергюсон.
Недолго думая я вскрыл конверт ножичком. Дворецкий в ужасе воскликнул:
– Что вы, сэр, чужое письмо! Никак нельзя!
– Всё равно надорванМне можно. Всё равно надорван, – буркнул я и уставился с недоумением внутрь конверта.
Он был пуст.
– Как странно, – пробормотал дворецкий.
И вдруг рядом стоящий лакей – тот, который первым нашёл меня в лесу, – заметил:
– Ни буквочки. А давеча Летти, служанка, что чистит золу, обнаружила в камине горстку букв…
– Букв? – удивился я. – Остатки на сожжённой бумаге?
– Нет, просто буквы из пепла, – сказал дворецкий. – Отдельные, словно из печатной машинки. Но они рассыпались в обычный пепел, когда Летти при мне поворошила их кочергой.
– А магия в них была? – навострил уши я.
– Простите, сэр, среди нас нет магов, – покраснел дворецкий.
«Боже, дыра какая, ни одного мага…»
– Я тоже видела буквы, – вдруг из-за плеча пробормотала мама. – Сегодня, как раз перед твоим приездом. В камине. Думала, мне показалось.
И тут же я явственно прочитал её догадку: мистические буквы высыпались из этого конверта. Мама покраснела и отмела идею, как глупую, а я придержал в уме.
– Интересная у вас тут корреспонденция! – Я цокнул языком. – А ты, мама, велела мне не приезжать! Сама хотела поразвлечься мистикой и цирком с лошадьми?
– Какими лошадьми? – моргнула мама.
– Теми, которые гадают на всём, что движется, – заметил я. – Что изображали «показавшиеся» буквы?
– Ничего… – моргнула мама.
– Летти неграмотная, но, как по мне, там была полная белиберда, – вставил дворецкий.
Дверной колокольчик неистово зазвонил. Дворецкий подошёл к двери. С запахом мороза и волнения в холл ворвалась метель и та самая сестра пседооборотня в одном лишь тёплом платье.
– Простите, – выдохнула она и упала в обморок.
Прямо мне в руки. Как мило…
Глава 4
Агнес
Господин ректор изволил задержаться в дороге, поэтому вчера мы с ним так и не встретились. Зато я сделала выводы: в Розендорф он не торопился. Ведь мог проложить координаты портала прямо в замок. Он не стеснён в средствах. Но не захотел… Интересно, почему? С матушкой у него так же непросто, как и с отцом? Газеты не врут?
Размышляя об этом, я дёрнула на себя дверь почты. Та открылась со скрипом и звоном колокольчика. Небольшое помещение с серо-голубыми стенами и скучными полками сегодня для разнообразия украшал скандал.
Старший почтмейстер, упитанный настолько, что на форменном сюртуке чудом держались золочёные пуговицы, размахивал кулаками и орал. Его пышные усы вздымались, как ельник в ураган.
– Как ты посмел, дурья твоя башка, снести письмо не тому адресату?! И куда! В замок! Самой… Самому…
Глаза почтмейстера налились – вот-вот выпадут, физиономия раскраснелась, как у карпа на сковородке. Приземистый парнишка с лицом широким и простодушным, с носом, похожим на прилепленную сверху картошку, забился в угол и бормотал:
– Простите, мистер Вапсель, но я отнёс тому, кому надо, по адресу… как было указано…
На всё это с ужасом взирали две пожилые дамы с соседней улицы, а второй почтальон постарше с лицом узким и острым, готовый ловить брызги конфликта, как пёс сладкую косточку, наслаждался.
– Не ври! Признай ошибку! – требовал почтмейстер. – И так, и так уволю!
Паренёк тронул нос, обиженно выпятил нижнюю губу и выпалил:
– Я внимательно читал! Как есть был указан на конверте замок. А буквы все с наклоном вправо и круглыми хвостиками, у нас так не пишут…
Почтмейстер замахнулся.
– Он не врёт, – не выдержала я. – Прекратите!
Все обернулись. И вдруг справа от себя, чуть позади я услышала знакомый голос:
– Он действительно не врёт.
Сэр Алви собственной персоной. Золотые кудри выглядели ярче на фоне приподнятого бобрового воротника, голубые глаза с прищуром. Непривычно было видеть красавца ректора в распахнутой шубе до пола и в тёплых сапогах вместо модного костюма и лакированных туфель. Сэр Алви шагнул вперёд, скользнув по мне взглядом. Задержался на запястье, где под рукавом и бархоткой был спрятан проклятый браслет, и спросил у меня строго, как на уроке:
– Как ты это поняла, Агнес?
Я пожала плечами.
– Было несложно. Когда почтмейстер велел признать ошибку, парень коснулся надкосницы – явный признак возмущения и ущемлённой гордости, как и движение нижней губы, – его обвинили в том, в чём он не был виноват.
– Та-ак, – удовлетворённо кивнул сэр Алви. – И всё?
– Нет, сэр. – Я набралась храбрости. – В ответе его были детали, но не избыточные. Когда деталей слишком много – человек лжёт. Когда только общие фразы, повторы или запинки – тоже, но это не наш случай. И ещё парень смотрел прямо, не касался рта, не тыкал пальцем, не задыхался… В общем, я не заметила ни единого признака, который сопровождает ложь.
– Теорию запомнила, Ковальски.
Сэр Алви глянул так, словно мысленно добавил мне в рейтинг балл. Затем перевёл взгляд на почтовую братию и ткнул пальцем в конверт на стойке.
– Почтмейстер, отставить травлю. Почтальон! Не ты, длинноносый. Говори, отличается теперь конверт от того, что ты видел? И чем? И тебя не уволят.
Круглолицый паренёк, ещё не веря, что его не обвиняют больше, оттянув форму, неуверенно подошёл ближе. Почтмейстер не выдержал:
– Говори уже, когда тебя Их Светлость спрашивают!
– Я поддержки не просил, – рыкнул Алви.
– А это точно тот конверт? – засомневался парень. – Надпись одна и бледная, сэр, а когда я доставлял, тут был и адресат, и от кого. И даже вензель с печатью.
– И от кого конкретно, помнишь? – сузил глаза ректор.
– От миссис Вагнер, город Мантерра, столица Ихигару, Дворцовая улица, 3.
– Хочешь сказать, что моя матушка сама себе отправила пустой конверт и забыла об этом?
Кажется, сэр Алви прилично разозлился.
– Он не был пустой, Ваша Светлость, – облизнул губы парень. – Там что-то мягкое было, шуршащее… На ощупь, как… как… как…
– Песок, – снова не выдержала я.
– Ты откуда знаешь? – нахмурился ректор, золотые кудри упали на высокий лоб.
– Он пальцы расставляет, как дети, которые пересыпают вниз с ладони песок, – ответила я.
– Да, да! – радостно закивал парень. – То самое! Прям как рот онемел. От волнения это, простите… Песок словно там был.
Алви скрестил на груди руки. Я протянула ему пустой хлировый пакет с верёвочным замочком, в котором в непогожие дни носила с почты газеты домой.
– Лучше запечатать, чтобы потом проверить с дознавателями на остаточную магию.
Поблагодарив лишь кивком, ректор отправил загадочный конверт в пакет.
– От магии ничего не осталось, явно использовали заклинание самораспыления, но, может, есть что-то грубое, физическое, типа отпечатков пальцев… – Он повернулся к почтмейстеру. – Мага-дознавателя зовите сюда. Срочно!
– Просим прощения, Ваша Светлость, – зачмокал пухлыми губами почтмейстер. – Единственный наш дознаватель уехал на свадьбу к племяннице. В соседний город. На оленях.
– Так пусть возвращается! – буркнул ректор. – Есть другие маги?
– Артефактор помер, маг-целитель к вам в замок отправился, а стихийник пропал в лесу. Ищем.
– Чёрт знает что у вас творится! – выругался Алви. – И это всё, что ли?
– Хэндары ещё есть. Как вам, наверное, известно, они сильные маги, но живут особняком. В лесах, – ответил почтмейстер.
– Что за хэндары? – тихо спросила я рядом стоящую старушку.
– Оборотни, – вместо неё ответил в усы почтмейстер. – Суровое племя. Ваша Светлость, не лучше ли дождаться дознавателя? Он уж завтра с утреца прибудет, не волнуйтесь…
– Похоже, что я волнуюсь? – рявкнул Алви.
«Похоже».
И раз он не со мной разбираться приехал, незачем было напрашиваться на новые санкции, вполне возможные в таком-то настроении. Я давно догадалась, что его доброта в портальной комнате академии была не по мою душу, а потому, что он уж не знаю каким образом услышал наш разговор с отцом. А отцы у господина ректора с некоторых пор – больная тема, ясно и без магии.
Я потихоньку открыла дверь на улицу. Колокольчик звякнул, но я всё-таки шагнула за порог.
– Стоп, Ковальски! – гаркнул сэр Алви.
Вот чёрт!
Я обернулась, натянув любезную улыбку. Мороз ущипнул за щёки.
– Да, господин ректор?
Он вышел вслед за мной на улицу. Дверь за его спиной хлопнула, придушив на взлёте колокольчик.
– Не думаю, что ты чем-то здесь занята, Ковальски, – сказал сэр Алви. – Поэтому поможешь мне.
– Засчитаете за начало практики, сэр? – улыбнулась я.
– Не терпится быть подопытной? – ухмыльнулся он. – У оборотней?
Улыбка моя сразу скисла. Ректор перевёл взгляд на замок, затем снова на меня, внезапно серьёзный.
– Хорошо, господин ректор, помогу, конечно, – поспешно вставила я.
– Тут, похоже, творится непонятная чертовщина.
Приспуская перчатку и указывая на браслет, я добавила:
– Тогда будет эффективнее, если снимете блокиратор, не так ли?
– Считаешь, что у меня есть ключ? – изогнул бровь сэр Алви.
– У вас может быть всё что угодно, – мило улыбнулась я.
– Ошибаешься. Снять может только тот, кто ставил: королевский служащий министерства наказаний. – Сэр Алви раздавил мою надежду, как клопа каблуком. – Но ты внимательна. Не глупа. Плюс теперь точно не натворишь ерунды с запретными заклинаниями. И о помощи это не просьба, Ковальски.
«Мог хотя бы притвориться», – почувствовала я к нему нарастающую неприязнь.
Чертовски не хотелось ему подчиняться, но не в моём положении было дерзить, так что я вежливо склонила голову.
– Что будет угодно Вашей Светлости.
– Не называй меня так. Сэр Алви, всё как обычно. А мне будет угодно, чтобы ты перебралась в замок, я пришлю за вещами. Теперь рассказывай всё, что ты слышала здесь о происшествиях и пропаже людей. И что странного заметила, изнывая от безделья в этой дыре.
Я глянула на него исподлобья. А ведь потрясающе красивый мужчина был бы, если бы не такой… ректор! И я проговорила тоном серым, как на занятии:
– Вам стоит навестить мадам Гари, которая будет рада вас видеть, сэр. Она кладезь слухов, сплетен и полезных новостей. Я же здесь в основном была занята чтением и одинокими прогулками. С местными близко не сходилась. Что касается внимательности, то не знаю, как вы пропустили, сэр, – видимо, меня проверяли… – съязвила я, – но второй почтальон с длинным носом знает что-то ещё. Уж больно глазки бегали, чуть под пол не провалились, когда первый рассказывал вам про конверт.
– Неплохо, Ковальски, – с обидным удивлением заметил Алви, словно раньше не замечал, как ответственно я подхожу к учёбе. – Стой здесь.
Он вернулся в здание почты, оставив меня его тихо ненавидеть. За окнами что-то лязгнуло, кто-то ойкнул, взвизгнул, словно на него упал кофейник. Из окна вспыхнуло серебряными искрами, и даже без магии я почувствовала импульс ментального воздействия – словно жаром в мороз полыхнуло. Надеюсь, после такого напора у второго почтальона не расплавятся мозги…
Со звоном ожившего колокольчика вернулся сэр Алви. Отряхнул руки брезгливо и сказал: